Грузовой КамАЗ-5320 ехал по маршруту Баку – ж/д станция Сумгаит, по которому ездил уже полгода. На станции в зоне разгрузки водитель должен был принять товар, который поступает туда каждую неделю из Ростова-на– Дону. Затем, разгрузившись на складе в городе Хырдалан, водитель там же, но в соседнем боксе загружался каучуком и катушками проволоки для изготовления покрышек. После чего возвращался с полученным грузом на шинный завод, находившийся в индустриальном районе Баку недалеко от станции метро Улдуз. Для чего были нужны такие рокировки, водитель не уточнял: надо так надо – начальству виднее. Водитель КАМАЗа не успел доехать буквально четыре километра до Сумгаита, как машину остановил сотрудник ГАИ, но документы были в порядке, беспокоиться не о чем.

– Старший сержант Самедов, – представился сержант, резко приложив правую руку к виску. – Ваши документы! Что везем, товарищ? – спросил сержант, изучая водительское удостоверение, и, не дожидаясь ответа, попросил открыть тент и показать содержимое машины.

– Так нет ничего, – улыбнувшись, ответил простодушный казах Азамат. – На обратном пути будет – вот и проверите, а я опаздываю уже! – попытался отшутиться водитель, так как действительно отклонялся от графика: через десять минут он уже должен быть на месте.

– Хорошо! – грозно сказал Самедов и достал рацию. – Дежурный патруль, Трасса 1! Повторяю, дежурный….

– Стойте, стойте, товарищ офицер! Да пошутил я! Уже открываю… Нет там ничего – смотрите. Простите, прошу вас! – перепуганный водитель, в спешке побежал открывать заднюю часть тента.

– Так, а что там, под пленкой? – указал гаишник водителю пальцем вглубь кузова.

– Так нет там ничего! – улыбнулся весельчак казах, но заметив грозный взгляд сержанта Самедова, в спешке полез в кузов.

Самедов последовал за ним и в момент, когда водитель КАМАЗа наклонился, чтобы отодвинуть пленку, резко ударил рукояткой кольта в затылок. После чего связал казаха-водителя, заткнул рот тряпкой и, закрыв тент, сел за руль автомобиля и перегнал его на несколько километров вглубь поля, что находилось рядом с трассой. Там фальшивый сержант Самедов, в роли которого выступал наш герой Азад, сжег поддельные документы и уставную форму, обменянную у беспробудного забулдыги из соседнего поселка, бывшего участкового Раупова

Все прошло как по маслу, и на следующий день Азад, чувствующий уже вкус денег, доехав на попутках до назначенного места в пригороде Баку, с нетерпением ждал Мамуку. Время шло, работодатель задерживался, минуты опоздания перетекли в час, час перетек в два, затем в три, а того все не было. Азад нервничал, пинал камни, успокаивал себя мыслью, что, даже если что-то пошло не так, Мамука вот-вот появится. Но он не появился даже глубоко за полночь. Расстроенный до глубины души юноша брел домой пешком, прокручивая в голове ситуацию, в которой оказался лохом, ругая себя на чем свет стоит и шаркая ногами по дороге, оставлял за собой клубы пыли. Подойдя к селу, он увидел черно-красное зарево и ощутил запах гари. Он что-то почувствовал, но не мог понять, что? Это был инстинкт, и, поддавшись ему, Азад решил пойти не по главной улице, как обычно, а в обход. Пробравшись к дому со стороны своего сада, прячась за деревьями инжира и миндаля, он увидел пожарных, тщетно пытающихся потушить его родной дом, соседей, успокаивающих рыдающую мать. Мать стояла на коленях, тянула руки к горевшему дому и то кричала в голос, то рыдала взахлеб. Дом сгорел дотла. Спасти ничего не удалось: ни документов, ни ценностей. Рядом с домом лежала голова любимой овчарки Азада. А на заборе, с внутренней стороны, ее кровью было написано: «Азад, это только начало».

Домой он, естественно, так и не пришел. Мама – суровая женщина, он не понимал, как она переносила выходки отца? Наверное, просто боялась. Но уж его выходки она точно терпеть не будет.

– С мамой все будет хорошо, – нашептывал себе под нос Азад, доставая из шкатулки, спрятанной в сарае, деньги, которые копил пять лет на крайний случай. Там же он спрятал вчера и семейную реликвию – кольт с тремя десятками патронов к нему. – Дедушка и бабушка живут богато, дочку любят. Это они отца ненавидели, а матери помогут, в беде ее не оставят.

На следующий день он отправил маме письмо на адрес дедушки, в котором попросил ее не беспокоиться, и сообщил, что через несколько лет, когда все уляжется, он приедет. Затем в порту Нефтяников пробрался зайцем в грузовой отсек на корабль, следующий в Казахстан, и покинул Родину.

Теперь, спустя почти тринадцать лет, он летит домой другим человеком, пусть и с другими паспортными данными, но мечтающим вдохнуть, наконец, воздух родного края. За тринадцать лет он избороздил вдоль и поперек весь СССР, Восточную Европу, сменил десятки профессий, провернул сотни авантюр… И сейчас его угнетала только потеря кольта. Это был не просто пистолет, а часть души, часть его самого, от этого сжималось сердце, и душа была не на месте.

«Ну, ничего, живы будем – не помрем», – успокоил себя Азад и, прижавшись к иллюминатору темечком, заснул крепким, беспробудным сном. Ему снилась Елена – последняя его пассия, которая приехала из Киева отдохнуть в Судаке этим летом. С ней он провел много сладких дней и ночей, посвящая ей все свое свободное от работы и дел время. Пожалуй, это была первая девушка, к которой он испытывал смешанные чувства необузданной страсти любовника и нежности отца. В какой-то момент он даже стал задаваться вопросом, а не любовь ли это? Но отбрасывал назойливые мысли, понимая, что где-то в глубине души таится ответ – да, это она. К тому же он был у нее первым, но до начала самого сокровенного события в ее жизни она молчала. В тот первый раз он лежал на кровати в номере гостиницы, она сидела у него на бедрах, склонившись к его лицу, и шептала слова любви о том, как он с первого взгляда покорил ее сердце. Ее густые и черные, как смоль, волосы опускались ему на лицо и грудь. Сквозь них он видел только пухлые и сочные, как спелый персик, губы, сверкающие, как искры от костра, карие глаза. Ее поцелуи сводили его с ума, от них каждый миллиметр тела покрывался мурашками, эйфория окутывала его сознание, затягивая в свой сладкий плен. Во сне все было, как в тот заветный день. Ее образ становился все четче и четче, она так же с детской наивностью шептала ему слова о любви, страсти и вечности. Но потом она остановилась, убрала с лица волосы и, смотря ему прямо в глаза, сказала:

– Азад, не обижайся, но нашего сына я назову Сергей. Я понимаю, что у вас, мусульман, мужчина решает такие вопросы, но для меня это принципиально важно: так завещал мой дедушка. Я не хочу потом перед ним краснеть, я не стерплю такого позора, в отличие от тебя. А-ха-ха, глупый мальчишка, Азад! – сквозь смех она продолжала.

– Что ж ты, жалкий трус, так опрометчиво поступил, а? Испугался за свою жалкую жизнь? Бежал без задних ног и не вытащил пистолет из бардачка? – она смеялась, как ведьма. Азад схватил ее руки, мечтая скорее проснуться, и, перекрикивая ее смех, пытался узнать, откуда она узнала его настоящее имя и о семейной реликвии, но все без толку. – И вообще, у тебя проблемы, ведь так? Раз мне придется называть сына Сергеем. А-ха-ха-ха! – затем ее лицо исчезло, исчезли волосы, остался овал, внутри которого что-то бурлило, меняло цвета… Потом появилось лицо дедушки, затем папы, затем Мамуки, на шее которого была петля, а сам он был багрово-синим с высунутым языком и закатившимися глазами. Потом снова отец, и все они хором кричали:

– Азад, просыпайся! Вставай! Открывай глаза, Азад!

Он очнулся весь в поту, дыхание сперло, голова шла кругом, он был смертельно напуган. Сплюнув на пол, Азад поднял голову и увидел перед собой трех людей в форме и двух в штатском. Люди в форме держали направленные на него пистолеты, которые сняли с предохранителей в момент его пробуждения. Азад обернулся: двигатели не работали, салон самолета был пуст: все пассажиры и стюардессы вышли. Значит, пока он спал, они уже приземлились в Баку. Он посмотрел на арестовавших его людей. Один из тех, что в штатском, равнодушно смотрел в иллюминатор самолета, видимо готовил в голове отчет. Второй, высокий голубоглазый блондин с огромными мышцами, рельеф которых угадывался под обтянувшей их рубашкой, смотрел на Азада с приветливой улыбкой на лице и не сочетающимися с ней холодными глазами. «Видимо, этот блондин – тот еще шайтан», – подумал Азад, не отрывая взгляда от гипнотических глаз.

– Азад, проснись! Проснулся! Что тебе снилось, Азад? – мягко, но с нотками металла спросил высокий голубоглазый блондин с признаками операции по устранению «заячьей губы» на лице. – Ты так сладко спал! Даже жалко было будить тебя… А-ха-ха-ха.

– Смешно, шайтан? А я думаю, откуда слышу такой мерзкий голос и хохот шакала во сне? А это ты. Представиться не хочешь? – Азад ни при каких обстоятельствах и ни перед кем не менял свой дерзкий нрав, будь то правоохранительные органы или блатной сброд. Да хоть сам дьявол с чертями – в этом был весь он. Свободный.

– Солнышко, да ты не кипятись, ты еще узнаешь меня! Тебя тут все заждались… Ну, давай, собирайся, и вперед.

Майор Владимир Владимирович Штейн, тот самый высокий блондин, был офицером КГБ по профессии и по совместительству племянником директора завода по изготовлению покрышек. Того самого директора, который наладил аккуратный бизнес с иностранной телевизионной и видеотехникой. Этот бизнес нужен был ему не столько ради наживы, сколько для того, чтобы пощекотать его коммерческое эго. В этом бизнесе были заинтересованы все: и покупатели, и некоторые чины местных служб КГБ. Они получали хороший процент от сделок и являлись потребителями качественной иностранной аппаратуры, ввоз которой строго регламентировался и ограничивался на территории Советского Союза.

После столь дерзкого ограбления директор завода покрышек Александр Васильевич Штейн привлек к поискам воров-лихачей, так дерзко его ограбивших, криминальных авторитетов. Их люди очень быстро нашли Мамуку и его подельников. Предприимчивый грузин, провернув дело и в тот же день сбагрив товар цыганскому барону, жившему в своей резиденции в партийном кооперативе близ Баку, ожидал на бакинском вокзале тбилисский поезд. Время его прибытия ожидалось в 23:34, а отправление – в 23:59. Но, заметив странных людей, наблюдающих за ним в зале ожидания, он удалился в туалет. Когда те самые замеченные Мамукой товарищи зашли в туалет и увидели своего клиента, висящего в петле, один из них плюнул в раковину, умыл лицо и с иронией заметил, что на поезд тот опоздает точно, но выбор сделал верный. Сумка с деньгами через 23 минуты лежала на столе Александра Васильевича, ровно в 23:59. Остальным двоим повезло меньше. Когда им постепенно отрезали конечности и у них же на глазах скармливали сторожевым псам на территории завода, тогда они и выдали третьего сообщника – Азада. Но ему повезло – он остался жив, успел каким-то чудом спастись бегством.

– Ну, вот, пожалуй, и всё! Вы удовлетворены моим рассказом? – спросил блондин майор, сидя в своем кабинете напротив беглеца, сидящего в наручниках.

– Не совсем, вы не рассказали мне, какой тут ваш интерес?

– Тут все просто, это дело семейной чести. Но, думаю, вряд ли вам известно, что это такое. Тому, кто, спасая свою шкуру, смог бросить мать одну, этого не понять. Но, смею заверить, с ней все в порядке, она жива-здорова, а вот дедушки и бабушки за эти тринадцать долгих лет не стало. Но мы тут ни при чем – естественный ход жизни.

– Можно еще вопрос? – на одобрительный кивок Владимира Владимировича Азад продолжил. – Что будет со мной?

– Ну, это самый легкий вопрос! – ухмыльнулся майор. – За вами следили последние два года, с тех пор, как Вы объявились в Крыму. Мы ждали удобного случая, собирая досье и пришивая к нему все новые и новые дела. А не трогали вас потому, что, во-первых, хотели накрутить больший срок, во-вторых, сделать это на территории Азербайджанской ССР, а в-третьих, сделать это красиво. Все получилось, как мы и планировали. Моральное наказание вы получили, глядя на пепелище дома, который сгорел у вас на глазах по вашей вине. И я думаю, материально потеряли вы в сотни раз больше, чем предположительно могли бы заработать на этом сомнительном предприятии. Александр Васильевич уже давно остыл, и просьб о вашем физическом устранении не поступало. Соответственно, будем действовать в рамках законодательства. Ты счастливчик! – закончил блондин.

– И сколько мне мотать на нарах, майор? – спросил Азад, глядя в холодные голубые глаза кагэбэшника. – Если учесть все твои заслуги, не считая первой, которой на бумаге не существует, то от двенадцати до восемнадцати. Но, может повезет: дадут тебе минимальный в связи со смягчающими обстоятельствами. А хорошо будешь себя вести, то и по УДО выйдешь.

– Вы сказали про смягчающие обстоятельства, это Вы о чем? – уже в дверях спросил заключенный.

– Вам еще не сказали? – удивился майор. – Жительница Украины, некая Смирнова Елена Васильевна, подала запрос в правоохранительные органы на розыск гражданина Казахской ССР Ахметова Эдуарда. Он через семь месяцев станет отцом.