Мы подошли к мастерской, где находились заведующая и Дёмкин. Как принято в таких случаях, мы представились. После, как полагается, поздравили друг друга с наступившим Новым годом. Пожелали здоровья, успехов в труде, и по окончании ознакомительно-поздравительной церемонии я обратился к заведующей мастерской, пристально заглядывая ей в глаза:

– Зинаида Ивановна, скажите, ваша мастерская охраняется?

Заведующая машинально кивнула головой и поспешила ответить:

– Да. Я сама лично запирала двери мастерской перед уходом домой, и сторож остался внутри. У нас был такой договор.

Такое заявление заведующей мастерской привело меня в тупое недоумение, и мой странный взгляд невольно упал на неё. «Что-то новое в моей практике. Воистину, нет предела человеческой выдумке!» – подумалось мне.

– Это как – сторож не может выходить из здания? Разве вы не оставляете ему запасные ключи? – продолжая находиться в удивлённом состоянии, поспешил задать я вопрос.

Зинаида Ивановна как бы вначале растерялась, но вскорости она опомнилась и быстро, как бы оправдываясь в содеянном поступке, проговорила:

– Нет. Не может выходить. Простите, Вам, вероятно, покажется глупым и нелепым, но так мы со сторожем решили. Запасные ключи тоже не оставляю. На то есть веская причина. Я Вам сейчас всё объясню, Рудольф Васильевич.

– Уж постарайтесь, пожалуйста. Очень даже интересно послушать.

– Раньше, то есть до первой кражи – Вы должны быть в курсе того события – ключи от мастерской оставляла сторожу. Но после первой кражи, когда сторож ушёл домой, оставив мастерскую открытой, ключи сторожу не стала оставлять.

Слушая её объяснение, я всё больше и больше недоумевал.

– Да, да. Я слышал о той краже. Но скажите, пожалуйста, как же быть сторожу в случае непредвиденной ситуации?

– Я поняла Вас, Рудольф Васильевич! – обрадованно воскликнула заведующая, видимо, подумала, что я одобряю её действия. – У нас в мастерской есть телефон. Он может вызвать меня, милицию, пожарных. На естественные нужды в мастерской есть туалет. Так что он не совсем изолирован от внешнего мира. А что делать – другого выхода я не вижу. Ругайте меня, не ругайте, но без охраны оставлять мастерскую я тоже не могу. Это – большой риск. Ценности у нас немалые. Все эти ценности висят на мне. Отвечаю я за них.

Я пристально посмотрел на заведующую, прежде чем задать интересующий меня следующий вопрос:

– Скажите, Зинаида Ивановна, а что, если телефон не будет работать? Ну, мало ли, бывает. Связь оборвалась по какой-то причине, или просто поломался, и так далее. Насчёт пожара я уже молчу. Как тогда быть сторожу?

Зинаида Ивановна только пожала плечами, тупо уставившись своими серыми глазами на меня. Видимо, не знала, что ответить. Так я понял её молчание.

– Скажите, Зинаида Ивановна, такой вариант Вы сами придумали или кто Вам подсказал?

– А что, нельзя подобным образом поступать, Рудольф Васильевич? – неожиданно задала вопрос заведующая.

– А как Вы сами думаете?

– Что я думала? Я хотела, как лучше. А Вы, Рудольф Васильевич, как поступили бы на моём месте?

Я решил ей помочь. Как говорят в народе: «На старуху тоже бывает проруха».

– Вы так сильно теперь не переживайте. Что было, то было. Ничто не вечно под Луной. Выход есть, Зинаида Ивановна.

– Какой же, Рудольф Васильевич? – моментально подхватила Зинаида Ивановна, при этом сразу засияли даже её глаза.

– Элементарно! Так ответил бы Шерлок Холмс на вопрос доктора Ватсона! – сказал я, чтобы отвлечь заведующую от переживаний. – Слышали о таком величайшем сыщике, Зинаида Ивановна?

Зинаида Ивановна виновато опустила глаза и промолвила:

– Не слышала про вашего Шерлохолса.

– Зинаида Ивановна, не Шерлохолс, а Шерлок Холмс. Был такой английский сыщик. Будет время, обязательно почитайте книгу про Шерлока Холмса. Очень интересная книга. Подсказываю. Заключите с вневедомственной охраной договор об оказании услуги по охране вашего предприятия, и тогда всё будет в порядке. Дешевле будет, просто и надёжно! Сторож совсем не нужен будет. Подумайте, Зинаида Ивановна, о моём предложении. Не надо будет огород городить на пустом месте. Это будет для Вас элементарным выходом.

– Спасибо за подсказку, Рудольф Васильевич! Как же я раньше не подумала! – стала корить себя Зинаида Ивановна. – Может, этой-то беды бы не было и в прошлый раз, и сейчас! «Просто и надёжно. Просто и надёжно», – повторяла заведующая мои слова, не глядя ни на кого.

– Не расстраивайтесь, Зинаида Ивановна. Что было, то было, быльём поросло. Так ведь говорят в народе? Всё у Вас впереди, – посочувствовал я ей. – Давайте-ка лучше, откроем мастерскую. Посмотрим, не нарушена ли внутренность замка. Ключи у Вас с собой?

– Да.

Зинаида Ивановна достала из сумки связку ключей, вставила в скважину замка один из них. Дважды повернула его, и дверь открылась свободно.

– Замок не нарушен, – послышался довольный голос хозяйки.

– Можно заходить?

– Конечно, конечно, – сказал я, и все мы, четверо, зашли в мастерскую. В мастерской мы, в первую очередь, осмотрели залы, комнаты, туалет, но сторожа нигде не обнаружили.

– Валентина Петровна, ты своё дело знаешь, – сказал я эксперту. – Проверь тщательнейшим образом все столы, шкафы на предмет отпечатков пальцев. Особенно проверь стекло, вынутое из окна. Может, чего накопаешь, старайся! Я, Дёмкин и заведующая займёмся осмотром помещения и товаров.

Мы сначала осмотрели кладовую, где хранились материалы, а после осмотрели швейный зал и готовые изделия. Со слов заведующей, из мастерской похищены дефицитные товары: отрезы кримплена и трикотина, готовые платья из кримплена.

… Читателю должен пояснить, почему эти материалы были дефицитными. К началу восьмидесятых годов прошлого столетия, в советскую эпоху, появились новейшие материалы под названием «кримплен», «трикотин». Они были очень красивы.

Женщинам очень нравились эти ткани. Их трудно было достать. Нужны были связи, знакомства. Эта мастерская занимала среди других ателье-мастерских особое положение. Как сейчас принято говорить, «элитная». Там и шили в основном платья, кофты, юбки из этих дефицитных материалов.

– Два платья из кримплена, готовых, должны были забрать перед Новым годом, – стала объяснять заведующая. – За первым платьем не пришла заказчица, а на втором платье обнаружили при примерке недоделки и оставили доделывать. Этих платьев тоже не оказалось в мастерской.

После, как осмотрели кладовку и швейный зал, я спросил у заведующей:

– Зинаида Ивановна, скажите, как у вас с хранением денег, целы ли они?

– Пойдёмте со мной, Рудольф Васильевич, в мой кабинет, – предложила заведующая и направилась к кабинету. Я и Дёмкин последовали за ней. В кабинете Зинаида Ивановна показала на сейф, стоящий на небольшой низенькой тумбочке.

– Видите, сейф цел и невредим, – проговорила заведующая, обратив свой взор на меня. – Ключи от сейфа всегда держу при себе. – Зинаида Ивановна достала из сумки ключи от сейфа и отомкнула его.

– Я не вижу денег в сейфе? – сказал я.

– Да. Так и есть, – подтвердила Зинаида Ивановна. – Я, Рудольф Васильевич, деньги на ночь или на выходные в сейфе не оставляю. Крупную сумму сдаю инкассаторам, а мелочь забираю с собой.

– Хорошо. Значит, с деньгами у вас всё в порядке?

– Да.

– Претензий не будет?

– Нет. Не будет.

– Ну что ж, с одной проблемой вопрос решили. Это похвально с Вашей стороны, Зинаида Ивановна! С деньгами надо обращаться аккуратно и серьёзно. Я хотел бы дать Вам совет. Ни в коем случае крупную сумму денег не храните в этом сейфе и не берите с собой. Учтите, пожалуйста!

– Нет, нет! Я большие суммы денег никогда не беру с собой. Ко мне дважды вдень приезжает инкассаторская машина. Я сдаю их им. Домой я никогда таких денег не брала. Небольшая сумма, образующаяся после инкассаторов, – вот эту сумму забираю, на всякий случай.

– Хорошо, Зинаида Ивановна. Сейчас ответьте мне на такой вопрос: сторож, который дежурил в эту ночь, тот же, что дежурил в прошлую кражу?

Зинаида Ивановна изумлённо посмотрела на меня.

– А Вы разве не знаете?

– О чём я должен знать, Зинаида Ивановна? – уже я с удивлением спросил у неё.

– Тот сторож, который дежурил в прошлую кражу, на следующий день после кражи умер.

– Как умер? Что-то случилось с ним?

– Подробностей не знаю, но, как мне сообщили, якобы он был сильно пьян и во время сна задохнулся рвотной массой.

Я сделал строгий и серьёзный вид.

– Вы, Зинаида Ивановна, разве не присутствовали на похоронах?

– Нет. Меня никто не известил о его смерти. Я узнала только после его похорон.

– Интересно, интересно, – задумчиво проговорил я, глядя в окно, где в это время задрались голуби из-за куска хлеба. – Кто же сторожил мастерскую, когда сторожа не стало?

– Никто, – как-то неуверенно, слегка стеснительным тоном, проговорила заведующая. – Мне самой пришлось один раз сторожить. Второй раз вообще не было никого. Это длилось недолго, всего три ночи…

– Простите, Зинаида Ивановна, что перебиваю. Расскажите про умершего сторожа более подробно: фамилия, имя, отчество, год рождения, место жительства. Ну, и охарактеризуйте его?

Услышав мой вопрос, Зинаида Ивановна как-то странно посмотрела на меня. Меня это удивило. Потом она открыла ящик письменного стола, порывшись в нем, достала ученическую тетрадь. Полистала её и, глядя на исписанный лист, произнесла:

– Лупов Сидор Петрович, тысяча девятьсот двадцать восьмого года. Живёт в нашем городе на улице Каменной 9. Знаете, Рудольф Васильевич, характеризовать-то его по существу я не могу.

Я разочарованно посмотрел на Зинаиду Ивановну.

– Есть на то какая-та причина? Он ведь у Вас работал, и Вы должны же знать хоть что-то о нём? Я ведь не требую, чтобы Вы мне рассказали, как он вёл себя вне мастерской или в домашней обстановке. Расскажите, как есть. Как дежурил: хорошо или плохо. Чем занимался во время дежурства: пьянствовал, спал и так далее.

Зинаида Ивановна внимательно выслушала меня и произнесла:

– Это всё так. Как я могу сказать что-то существенное, если он у меня проработал всего около месяца. Приходил на дежурство и уходил, вот так мы встречались. Могу сказать, что на работу он приходил исправно. Вот всё, что могу сказать о нём.

– Ну, хорошо. Если Вам нечего сказать о нём, то расскажите хоть, как у Лупова обстояло дело с алкоголем?

Дружил он с ним или наоборот? Боролся он с ним не на жизнь или на смерть? Или наоборот?

Мой последний вопрос явно рассмешил Зинаиду Ивановну.

– На этот вопрос я отвечу без затруднений. Употреблял. Приходил, бывало, на работу «хваченный» и уходил с работы тоже иногда с запашком. Водился за ним этот грешок. Чего греха таить – что есть, то есть. Вот так он боролся с алкоголем. Видимо, недоборол, смерть одолела.

– Вот видите, говорили, что не можете дать характеристику. Оказывается, есть о чём рассказывать. Зинаида Ивановна, перед тем, как нам зайти в мастерскую, Вы сказали, что сторож Лупов в ночь кражи из мастерской ушёл домой, бросив мастерскую открытой. Помните?

– Да. Так и оно было.

– Тогда поясните мне, Вам удалось установить причину такого поступка сторожа? Что заставило Лупова уйти домой, бросив мастерскую на произвол судьбы?

На лице Зинаиды Ивановны отобразилось тупое изумление.

– Нет. Я сама хотела бы узнать причину такого поступка. Ума не приложу, почему Лупов поступил так.

– Разве о таком поступке Вы не поставили в известность правоохранительные органы? И что – милиция на кражу не приезжала?

– Конечно, в милицию я сразу же сообщила. Приезжали на ту кражу работники милиции, – как-то странно, неуверенно проговорила заведующая. – Всё проверяли, осматривали, допрашивали почти всех работников, но окончательного результата до сих пор я не знаю.

– Много товара тогда было похищено?

– Да. На приличную сумму. Не меньше, чем и сейчас. Много дефицитного товара тогда похитили.

– У Вас, Зинаида Ивановна, есть акт тогдашней ревизии?

– Конечно, есть! – обрадованно воскликнула заведующая. – Показать его Вам?

– Вы, Зинаида Ивановна, приготовьте мне этот акт ревизии по прошлой краже. Я его заберу с собой, то есть я его изымаю. А теперь дайте мне данные на настоящего сторожа, то есть теперешнего. Кто он такой? Почему он тоже бросил мастерскую?

Зинаида Ивановна протянула мне обычную ученическую тетрадь. Я взял её и открыл: «Журов Матвей Ильич, – прочитал я в тетради. – Тысяча девятьсот двадцать седьмого года рождения, пенсионер, живёт по улице Речной, 19».

Во время записывания данных на Журова в кабинет зашёл опер Бобов. Я мельком взглянул на него. Лицо его сияло, и сам весь был бодр и весел, как будто не было у него новогодней ночи. Совсем был другой человек. Приятно было смотреть на него. Как только зашёл в кабинет, сходу, громким голосом на весь кабинет выпалил:

– Вам не кажется странным, что стекло окна вынуто так аккуратно, без порчи, и так же аккуратно и бережно прислонено к стенке? – Высказав, Бобов сияющими глазами обвёл нас и, остановив свой взгляд на моей физиономии, выкрикнул, – я Вам открыто и уверенно заявляю, что так мог поступить только сторож данной мастерской!

Я серьёзно, но с некоторым удивлением посмотрел на вознёсшегося до небес Бобова и слегка ухмыльнулся. Глаза у него продолжали сиять, а лицо изображало такое довольное выражение, как будто он раскрыл уже кражу.

– Отсюда следует вывод, – также восторженно и уверенно воскликнул он, – что кражу тоже совершил, кто вы думаете? Да, сторож!

Победоносная улыбка заиграла на всём его лице.

– Как вам моя догадка и великолепная версия! – воскликнул вдобавок.

Закончив говорить, Бобов с торжествующим видом снова окинул нас своим сияющим взглядом.

– Николай Никифорович, ты как всегда на высоте, на своём белом, великолепном коне! – похвалил я опера, сделав на своём лице притворно-весёлую улыбку. – Твоими устами пить бы только мёд и закусывать тоже тем же мёдом! Только вот жаль, что мёда тут нет. Искать его надо!

Неожиданно Бобов быстро-быстро заморгал глазами и деловым, серьёзным тоном выкрикнул:

– При чём тут мёд, Рудольф Васильевич? Ты что, не понял меня? Я говорю, что немедленно надо брать сторожа и колоть! Вот и вся кража! – Оставшись довольным своей сообразительностью, Бобов снова победоносно улыбнулся и кинулся штурмовать меня. – Что, я не прав? Скажи, прав я или нет?

В душе я снова ухмыльнулся, но сделал серьёзный вид и, чтобы не обидеть Бобова, миролюбиво сказал:

– Николай Никифорович, поменьше надо хотеть, а побольше думать, чтобы у нас с тобой не возникли разногласия, типа того: кто прав или кто не прав. Давай поступим следующим образом: чтобы проверить твою версию, как только вернётся участковый Иванченко, пошлём его к Журову. Пусть Иванченко поработает с ним. А если ты пожелаешь убедиться, кто прав, кто нет, то можешь присоединиться к нему. Вдвоём будет веселее и надёжнее. Результат будет конкретный и однозначный. Согласен? Не отпирайся, по глазам твоим вижу, что ты согласен, не так ли?

– Я согласен, – не совсем уверенно прозвучал ответ Бобова.

– Вот и хорошо. Пока нет Иванченко, доложи-ка, какие сведения удалось выудить у сторожа кафе «Металлург» и у постового проходной завода?

Бобов слегка ухмыльнулся, лицо его приняло смешное выражение, и с улыбкой на губах он сказал:

– В том то и беда, товарищ следователь, что всевидящие ока ночного сторожа кафе в эту замечательную новогоднюю ночь оказались невидящими!

Я подозрительно и явно изумлённо посмотрел на Бобова. «Решил и тут выделиться!» – подумал я, глядя на весёлого опера.

– Как предлагаешь понять твои слова, товарищ опер? Растолкуй, пожалуйста.

Бобов с ухмылкой ответил:

– Понимай хоть в прямом смысле, хоть – в косвенном.

– Ты, Николай Никифорович, ненароком, не пропустил в свою душу «хмельного»? Уж очень твой язык на то похож. Мелет, что вздумается. Сторож что, действительно оказался слепым? Как же его приняли на работу? Вот это новость! Такой случай в моей практике тоже впервые. Как же он работает, не видя ничего? Ты, Бобов, шутить надумал?

Довольная улыбка расплылась на лице Бобова.

– Я пошутил, Рудольф Васильевич. Это, конечно, шутка! А ты подумал, что я всерьёз?

Я всерьёз рассердился на Бобова.

– Нашёл время шутить! Не до шуток сейчас, говори по делу! Тоже мне шут гороховый нашёлся!

Бобов, чтобы исправить свою оплошность, быстро, уже без лишнего юмора, нормально, как подобает, проговорил:

– Он, конечно, не ослеп, даже чересчур был зрячий. За ночь не пропустил ни одной полной рюмки. В результате, как говорят в народе, оказался «пьян в стельку». Дрыхнет, не пришёл ещё в себя. Не получилось у меня с ним человеческого разговора, а только животное мычание исходило от него.

– Хорошо. Ты, Николай Никифорович, о стороже не забывай. С ним, так или иначе, придётся состыковаться. Он может быть важным свидетелем! А что говорят… – успел только произнести я, как к нам в кабинет ворвался, как бешеный, запыхавшийся, как будто какое-то страшилище гналось за ним, кинолог Бакланов. Пот мелкими ручейками стекал по его раскрасневшемуся лицу. И не успев толком закрыть за собой дверь, сходу, едва переводя дыхание и боясь, что тут же издаст последний выдох, выкрикнул: