Цитаты из книги «Белое на черном»

Днем и ночью он повторял простое слово: «коляска».

как заклинание повторяя странный звук, почти птичий клекот «клск», «клск»

Лицо искажено, речь неразборчива, почти неразборчива. Я понимал все.

Детдома, как и тюрьмы, бывают разные. Этот был особенно плох. Тяжелее всего было переносить холод: детдом не отапливался.

Глаза горят, щеки покраснели. Он торжествующе бросает в класс фамилии немецких композиторов, философов, поэтов. Почти кричит о преимуществе немецких корабелов.

Странный учитель, очень странный. Иногда забывался посреди урока и подолгу читал стихи. Увлеченно и живо рассказывал нам о Германии.

На обед дали котлету. Я решаю есть все. Ем котлету, съедаю борщ с хлебом. Пусть я буду толстым, пусть. Мне уже все равно.

Ребенком она пережила немецкую оккупацию, послевоенный голод. Я знаю, что бью по больному.

Правильно твоих родителей немцы расстреляли. И тебя надо бы расстрелять.

Как в фильме про войну, в котором немецкий офицер допрашивал храброго русского разведчика. Немецкий офицер. Немец. Внезапно из меня вырывается простая немецкая фраза: «Русиш швайн». – Ду бист русиш швайн, – кричу я в отчаянной наглости. –