Бабай привык на всех выборах в тяжелейшей борьбе одолевать собственного «лесника». Именно так у нас стали, после его победы над министром лесного хозяйства местного правительства на выборах 96-го года, называть кандидата-дублера, единственной задачей участия в выборах которого являлось придание им легитимности, если оговорено участие более чем одного кандидата. Тот министр яростно агитировал против себя на всех встречах не то что с избирателями – даже с собственной тенью, говоря, что он всего лишь лесник и дублер. Пару раз выдвигались записные местные оппозиционеры, но политически, финансово, электорально опасности они не представляли, да к тому же, чтобы не отвлекать Бабая от неустанных забот о социально-экономическом развитии республики, кандидатов еще и на всякий случай снимали с выборов за какие-нибудь вопиющие нарушения вроде подкупа избирателей за пучок редиски.
Как вдруг, перед выборами 2003 года, на кампанию заявилось сразу два независимых кандидата. Да каких кандидата!
Нет более страшных врагов, чем бывшие друзья.
Так получилось, что у Бабая, как и у большинства других великих вождей, многие друзья стали лютыми врагами.
Один из самых ярких республиканских бизнесменов, со-основатель крупного впоследствии федерального банка Сергей Веременко был для Бабая (записал с его же слов) «как вторым сыном». Сергей Алексеевич дружил и партнерствовал и с Бабаем, и с Уралом. Он был для них и неиссякаемым источником кипучей бизнес-энергии и просто приятным в общении человеком. Особенно им нравилось, что и он, и его жена (она же ближайший соратник), обаятельная и ироничная красотка Алла, ведут себя с президентской семьей абсолютно не так, как все остальные – заискивая и заикаясь, а как нормальные люди с нормальными людьми. Семейство Бабая за долгие годы на престоле соскучилось по простому человеческому общению. Не мешала даже большая разница в возрасте. Алла Веременко и Луиза, жена Бабая, «хозяйка» республики, так просто были близкими подругами, делясь друг с другом самыми сокровенными подробностями житья-бытья. А вы думали, что семьям Великих Вождей не нужно простое человеческое общение? Ошибались, если думали.
Разумеется, окружение боялось этого увлечения царственной семьи как огня. Бабаю, по старинному местному обычаю, о котором вы еще не раз здесь прочтете, понесли «кампырамат10». В чем уж там конкретно обвиняли Сергея Алексеевича и во что именно поверил Бабай – сложно сказать. Веременко – человек активный, и повод обвинить себя в желании утащить все, что плохо лежит, и оставить многострадальный народ с носом, наверняка давал неоднократно.
Так или иначе – однажды Сергей Веременко обнаружил, что Бабай и все члены его семьи всякие отношения с ним и членами его семьи прекратили.
Резко, как всегда, без объявления войны, но, как всегда, бесповоротно – дружба закончилась.
Не знаю, может быть, все Великие Вожди так борются со своими человеческими слабостями, прерывая тяготящие дружеские отношения раз и навсегда? Не знаю, ни за одним больше Великим Вождем я не наблюдал пристально и в непосредственной близости много лет.
Но люди говорят, что видели, как в описываемый период как-то раз случайно попали на один рейс в маленьком салоне бизнес-класса Бабай, его жена и Алла Веременко. Те, кто это видел, говорят, что обе женщины утирали слезы весь рейс, но под суровым взглядом Бабая так и не смогли друг с другом даже обменяться приветствием. Сам я, повторюсь, этой картины не видел, может быть, что-то кто-то здесь и преувеличил, но вряд ли исказив до наоборот.
В итоге Сергею Веременко пришлось перетаскивать весь свой бизнес в Москву, где, к его чести нужно заметить, он вовсе не затерялся, что, видимо, говорит о том, что всеми своими успехами он не обязан только и исключительно семье Бабая. В столице Сергей Алексеевич окончательно оформился олигархом из форбсовского списка, познакомился со многими из тех, кто нами руководил, но при этом, как и все, кто уехал из бабаевской вотчины в похожих обстоятельствах за последние двадцать лет – страстно хотел вернуться. Естественно, только на белом коне. Как говаривает один мой московский друг, «со всеми вами, нацменами, одно и то же – только с вами начнешь дела иметь, как вы тут же в родной аул сваливаете». Это в полной мере касалось и Сергея Алексеевича с его украинско-русскими корнями.
Его предвыборная кампания была не только профессиональной и дорогостоящей – она была яростной и эмоциональной. В сонном крае, где десятилетиями главной новостью было отсутствие хоть каких-нибудь новостей, появился человек, который бросил вызов непререкаемому авторитету Бабая.
Веременко бросал обвинения, каких ни сам Бабай, ни кто бы то ни был из четырех миллионов жителей республики не слышали никогда. Он бил наотмашь, не выбирая слов и не соблюдая никаких приличий. Он был полностью поглощен этой борьбой, и это завораживало жителей региона, которых в данном разрезе можно уверенно называть обидным словом «электорат».
Электората в итоге набралось за Сергея Веременко около четверти.
И в случае, если другие протестно голосовавшие граждане, которые отдали голоса за второго оппонента Бабая на тех выборах – Ралифа Савина – пришли бы на второй тур, полагаю, значительная часть из них поставила галочку бы напротив чьей угодно фамилии, только не фамилии Бабая.
Ралиф Савин, тогда один из первых лиц одной из крупнейших российских бизнес-империй, был оппонентом пусть и чуть менее ярким в личном плане, чем Веременко, но ничуть не менее опасным для Бабая.
Для элит его участие означало, что против Бабая работает одна из всемогущих бизнес-империй страны.
Для населения же Савин был в первую, во вторую и в третью очередь папой кумира всех татарских девушек в мире по имени Алсу, на тот момент одной из ярчайших звезд российского поп-небосклона.
Ралиф Рафилович активно задействовал звездную дочь и ее коллег по музыкальному цеху в своей кампании. К тому же выяснилось, что и он не лишен харизмы и обаяния и предстает перед людьми эдаким своим парнем из татарской деревни. А особенно помогали ему (как и Сергею Веременко, впрочем) как бы прорахимовские дуболомы, как правило, главы местных администраций, которые выполняли приказ кого-то не менее выдающегося из столицы республики типа «вырубить электыр11» на встрече Савина с избирателями, проколоть колесо, разогнать концерт поп-звезд и так далее. Все эти доморощенные технологии политической контрпропаганды, разумеется, делали из оппозиционеров народных героев, освободителей от столь распространенных проявлений местечкового идиотизма.
Автора этих строк пригласили консультировать штаб Бабая лишь за пару месяцев до развязки, когда противоборствующие стороны уже окончательно потеряли чувство меры, а кто-то из них и человеческий облик.
Я бы хотел посмотреть в глаза автору гениальнейшей «предвыборной технологии», когда у офиса президентского сына взлетел на воздух джип, где погибли два парня, которым подфартило устроиться на эту хорошо оплачиваемую работу.
А точнее сказать – я уверен, что смотрел в глаза этому человеку.
Я знаком или пересекался по работе со всеми, кто был вовлечен в выборную истерию-2003, с обеих противостоявших сторон. А тот, кто заказал тот взрыв, несомненно, сделал это либо в предвыборных целях, либо с целью прикрыться выборами (значит, тоже был «в теме»).
Жесткий, крайне неприятный факт – знать, что ты соприкасался с кем-то, способным в сомнительных политических целях убивать людей. Но мне никуда не деться от факта, что либо те, на чьей стороне я работал, либо наши оппоненты убивали людей в политических целях. Именно поэтому во всех политических кампаниях, в которых после этого мне приходилось участвовать, я всегда проговаривал вслух со своими партнерами и коллегами правила игры и по возможности передавал такое же предложение на противоположную сторону баррикад – есть вещи, на которые мы не будем обсуждать даже теоретическую возможность пойти.
И мне всегда везло на коллег и партнеров, которые, как и я, хотели успеха, но не хотели становиться убийцами, грабителями, насильниками или кем-то еще в таком роде.
Чувство меры отказывало участникам событий 2003 года не единожды.
Однажды, через пару лет после окончания этих событий, в ресторане, где мы ужинали с женой и дочерью, к нам подошел крепко подвыпивший человек.
– Вы же Ростислав, да?
– Да.
– Я вас ненавижу, Ростислав. Я односельчанин Алсу, которую вы сделали беременной.
О том, что в поствыборной республике меня и должно не любить примерно столько же человек, сколько проголосовали не за Бабая, я, конечно, догадывался, но это обвинение было перебором, конечно.
Речь естественно, не шла о том, что я сделал Алсу беременной в физическом смысле. Обвинение было гораздо более серьезным.
Поддатый дядька, видимо, считал, что я управлял всей кампанией кандидата и готовил каждый предвыборный продукт. Включая невероятную по размерам урона, который понес имидж нашего кандидата тошнотворную телепередачку «Намедня», вышедшую несколько раз на государственном бабаевском ТВ незадолго до первого тура голосования.
Для тех, кто счастливо избежал контакта с этим шедевральным произведением телевизионных деятелей искусств, вкратце скажу, что это была как бы юмористическая передача, где высмеивали оппонентов Бабая и рассказывали о них различные небылицы, которые должны были, по замыслу авторов, сделать Веременко и Савина всеобщим посмешищем.
Посмешищем в итоге выглядел, правда, Бабай. Потому что на канале, где он с утра до вечера проявлял заботу о республике, эта «Намедня» воспринималась как прямая речь кандидата Бабая. И это была речь, которая его не красила.
Возвращаясь к истории с Алсу – эта была, в общем, ничем не примечательная халтура залетных предвыборных пиарщиков. В выше (не к ночи, надеюсь) упомянутой телепередаче (такие мои коллеги часто называют пеДерачами, понятно почему) рассказали сенсационную «новость» о том, что Алсу беременна от своего темнокожего охранника.
Как это должно было, по замыслу залетных политтехнологов, оплаченных сочувствующим семье Бабая крупным бизнесменом, повлиять на электорат – не знаю.
Но после пары выходов этой разлюли-малины в эфир я начал визжать как недорезанный поросенок на одном из совещаний у незадолго до меня подключившегося к кампании главы президентской администрации Радия Х., он со мной согласился, и проект был благополучно похерен.
Что же касается поддатого дядьки – то ему мной было твердо, правда не без дрожи в голосе заявлено, что хоть мне и глубоко безразлично, что там лично он обо мне думает, но если он хочет – то может узнать прямо сейчас, что «Намедню» я не открывал, а закрыл как раз.
После чего поддатый дядька тысячу раз извинился, сказал, что он крайне счастлив, что я не оказался тем негодяем, который оскорбил красу и гордость их села. Потом он сказал, что после выборов вообще-то «политика ущен12 улучшилась у вас» и подвел ко мне студента-сына, показав ему меня в качестве ориентира – докуда можно дорасти, если учиться хорошо.
Дядька просто не знал, что срок на журфаке МГУ я мотал лет десять, к зимней сессии приступая ближе к лету и наоборот, что и привело к тому, что на тот момент он беседовал с первым со времен революции башкирским министром без высшего образования. Я с первого курса работал, после каждой сессии меня выгоняли строгие люди из учебной части, но всегда подписывал заявление о восстановлении наш мудрейший и светлейший декан Ясен Николаевич Засурский, приговаривая, «правильно, чего здесь тебе сидеть, бегай, работай».
Кампания-2003 была невероятно бестолково организована штабом Бабая. Ее нужно во все учебники для юных пиарщиков и политтехнологов включить и каждый семестр по ней экзамены принимать. При всей той мощнейшей базе, и электоральной, и материальной, и кадровой, да любой, которая нужна для победы на выборах, в 2003-ем году все, кто номинально были за Бабая, сделали все, чтобы он выборы проиграл.
Нужно-то было, всего лишь обладая изначально приличным рейтингом, не вступая в перепалку с агрессивными оппонентами, провести спокойную консервативную кампанию, в ходе которой пообещать людям все, за что его критикуют Веременко и Савин, поправить и двигаться дальше. Но бабаевские агитаторы с пеной у рта пытались доказать, что республика под руководством Бабая – это уже сегодня рай на земле, а кто с этим не согласен – тому мы» щас колесо проколем, электыр выключим, газ перекроем, потому что он бессовестный и неблагодарный человек, который против президента пошел»! Избиратель же отказывался признавать свои Старокалмашево и Толбазы раем и из принципа голосовал за оппозицию.
Оппозиция спровоцировала Бабая и его окружение на прямой бестолковый конфликт с умелыми бойцами, которые втянули его в ринг, где он отродясь не бывал и где, естественно, пропускал удар за ударом.
О проекте
О подписке