Глава 2
Упс

На часах было 16.00, когда Ару и трое её одноклассников вошли в зал Богов.

Четыре часа дня – это время похоже на подвал дома. Скажете, притянуто за уши? А вы представьте себе его: цемент, положенный на голую землю, недоделанные, дурно пахнущие помещения и деревянные перекрытия, отбрасывающие резкие тени. Почти дом, но не совсем. Вот и с 16 часами так же. Вроде бы день, но уже не совсем. Близок вечер, но ещё не полностью. Магия и кошмары любят приходить в такие вот неопределённые часы.

– Кстати, где твоя мама? – спросила Поппи.

– Во Франции, – ответила Ару, стараясь не опускать глаз. – Я не могла поехать с ней, потому что надо присматривать за музеем.

– По-моему, она опять врёт, – хмыкнул Бёртон.

– Конечно, ведь она больше ничего не умеет, – подтвердила Ариэль.

Ару обхватила себя руками. Она много чего умела, только никто этого не замечал. У неё была прекрасная память, позволявшая запоминать всё с первого раза. А ещё она хорошо играла в шахматы и могла бы даже поехать на чемпионат, если бы Поппи и Ариэль не сказали ей: «Никто не ходит на шахматы, Ару. И тебе не стоит». И тогда девушка вышла из команды.

Раньше она хорошо выполняла тесты. Но теперь каждый раз, когда была контрольная, думала только о том, какая дорогая у неё школа (она обходилась маме в целое состояние) и как все оценивающе смотрят на её туфли, которые были модными в прошлом году, а в этом совсем устарели. Ару хотела, чтобы на неё обращали внимание. Но все делали это, только когда она делала что-то неправильно.

– Мне казалось, ты говорила, что живёшь в таунхаусе, но в школьном справочнике написан адрес этой помойки, – скривилась Ариэль. – Так вы правда живёте в музее?

«Ага», – подумала Ару, но вместо этого ответила:

– Нет, посмотри по сторонам. Где ты здесь видишь мою комнату?

Конечно, она наверху.

– Если ты тут не живёшь, то почему ходишь в пижаме?

– В Англии все ходят днём в пижаме.

– Неужели?

– В королевской семье все так ходят.

Если бы я была ещё и из королевской семьи…

– Перестань, Ару.

Они стояли вчетвером в зале Богов. Поппи наморщила нос:

– Почему у твоих богов столько рук?

У Ару покраснели кончики ушей.

– Ну вот такие они.

– Их здесь тысячи, этих богов?

– Не знаю, – буркнула Ару.

На этот раз она не врала. Мама говорила, что индийских богов не сосчитать, но они не всегда остаются самими собой. Иногда они проходят реинкарнацию, и их душа перерождается в кого-то ещё. Ару это нравилось. Временами она думала о том, кем бы могла быть в другой жизни. Может, та, другая Ару знала бы, как победить монстра под названием «седьмой класс».

Одноклассники принялись бегать по залу Богов. Поппи виляла бедрами, размахивала руками, подражая одной из статуй, и покатывалась со смеху. Ариэль показывала на округлые формы богинь и закатывала глаза.

Ару бросило в жар. Ей хотелось, чтобы все статуи разбились в ту же секунду, не были такими… голыми и всё это наконец закончилось.

Она вспомнила, как в прошлом году мама повела её на банкет в старой школе по случаю окончания шестого класса. Ару надела, как ей казалось, свой лучший наряд: ярко-голубой сальвар камиз, вышитый крошечными зеркальными звёздочками и серебряными узорами. Мама облачилась в тёмно-красное сари. Ару чувствовала себя как в сказке, по крайней мере, пока они не вошли в банкетный зал. Все посмотрели на них с какой-то жалостью… или смущением. А одна девочка довольно громко прошептала: «Разве она не знает, что сейчас не Хеллоуин?» Тогда Ару притворилась, что у неё разболелся живот, чтобы поскорее уйти.

Бёртон стал тыкать в трезубец Шивы.

– Остановись! – крикнула Ару.

– Почему?

– Потому что… тут везде камеры! Когда мама вернётся, она всё расскажет правительству Индии, и они арестуют тебя!

Враньё, враньё, враньё.

Но оно сработало: Бёртон сделал шаг назад.

– Ну и где твоя лампа? – спросила Ариэль.

Ару прошла в конец Выставочного зала. Стеклянная витрина слегка мерцала в предвечернем свете.

А дийя внутри неё казалась закутанной в густые тени. Пыльная и невзрачная.

– Это что, она? – спросила Поппи. – Такие штуки мой брат делал в детском саду.

– Музей приобрёл дийю Бхарата в 1947 году, когда Индия стала независимой от Британии, – произнесла Ару, подражая голосу мамы, и получилось похоже. – Считается, что лампа Бхарата когда-то хранилась в храме… – Только не ошибись в произношении «Курукшетры». – …Ку-рук-шет-ры.

– Куру – что? Дурацкое название. А почему она там была? – спросил Бёртон.

– Потому что там происходила война Махабхарата.

– Какая война?

Ару прокашлялась и заговорила как экскурсовод:

– «Махабхарата» – одна из древнейших поэм. Она написана на санскрите, древнеиндийском языке, которого больше не существует. – Ару сделала паузу, надеясь произвести впечатление на слушателей. – В «Махабхарате» рассказывается о гражданской войне между пятью братьями Пандавами и сотней их кузенов.

– Сотня кузенов? – удивилась Ариэль. – Такое разве бывает?

Ару не ответила.

– Легенда гласит, что тот, кто зажжёт лампу Бхарата, разбудит Спящего, – продолжала она, – демона, который призовет Шиву, ужасного бога разрушений. Тот исполнит танец над миром, и случится конец света.

– Танец? – усмехнулся Бёртон.

– Это будет космический танец, – сказала Ару, стараясь придать голосу убедительности. Она уже представляла, как это происходит: Шива отплясывает прямо в небе, под его ногами в облаках появляются трещины, похожие на молнии, и весь мир рушится и распадается на части.

Но её одноклассники, судя по всему, представляли себе пьяную джигу.

– То есть, если ты зажжёшь лампу, наступит конец света? – спросил Бёртон.

– Да. – Ару взглянула на лампу, как будто ждала, что та сама сейчас всё объяснит. Но дийя молчала, как и положено самому обыкновенному светильнику.

Ариэль поджала губы.

– Ну так зажги её. Покажи, что не врёшь!

– Если я говорю правду – а я говорю правду, между прочим, – вы хоть представляете, что тогда может случиться?

– Не увиливай от ответа. Просто зажги её, и всё. Слабо? – Бёртон поднял руку с телефоном, поддразнивая красным огоньком.

Ару сглотнула. Если бы мама сейчас была рядом, она бы как следует оттаскала её за уши. Но та была наверху и собиралась уезжать, опять. В конце концов, если лампа настолько опасна, зачем оставлять Ару наедине с ней? Конечно, рядом всегда находится Шеррилин, но она почти всё время смотрит шоу «Настоящие домохозяйки Атланты».

Может, ничего особенного и не случится, если она зажжёт маленький огонёк, а потом быстро задует его? Или можно будет разбить витрину и разыграть, как будто Ару заколдовали. А если она пройдётся как зомби… или проползёт как Человек-паук, ребята, возможно, испугаются и никогда никому не расскажут, что случилось.

«Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть всё получится! И я больше никогда не буду врать» – Ару повторяла эту фразу как заклинание, пока шла к витрине и открывала её. Когда она подняла стеклянный колпак, тонкие красные лучи пронзили лампу.

Если хоть один волосок попадет на лазерный луч, тут же к музею примчится полицейская машина.

Поппи, Ариэль и Бёртон одновременно выдохнули. Ару распирало от гордости.

Убедились? Что я вам говорила? Это ценная лампа.

«Может, на этом стоит остановиться? – подумала Ару. – По-моему, не надо продолжать».

Но тут Поппи склонилась над лампой.

– Давай быстрей, – сказала она. – Мне скучно.

Ару набрала код – это была дата её рождения – и убедилась, что лазерные лучи исчезли. В воздухе появился тонкий запах глиняной дийи. Пахло как внутри храма: травами и чем-то горелым.

– Давай же, скажи правду, Ару, – настаивала Ариэль. – Если признаешься, тебе надо будет всего лишь заплатить нам по десять долларов, и мы не будем постить в Интернет видео, как ты попалась на глупом вранье.

Но девушка понимала, что нужно закончить начатое. Между демоном, который вызовет конец света, и своей одноклассницей она (как и многие из вас) выбрала бы первое.

Без лазерных лучей лампа показалась опасной, как будто чувствовала, что одной преградой стало меньше. Холодок пробежал по спине Ару, пальцы онемели.

Рисунок на маленькой металлической тарелочке в лампе напоминал немигающий глаз. И он смотрел прямо на неё.

– У меня… у меня нет спичек, – сказала она, отступая.

– У меня есть. – Поппи достала зелёную зажигалку. – Нашла её в машине брата.

Ару взяла зажигалку. Едва она тронула маленькое колесико, как крошечный огонёк выскочил на поверхность. Девушка почти не дышала.

Я просто быстро зажгу её, и всё.

А потом она разыграет драматичную сцену, которую сама придумала, и забудет обо всём как о страшном сне. И никогда, никогда, никогда не будет больше врать.

Как только она поднесла огонь к лампе, в зале Богов вдруг стало темно, как будто кто-то выключил всё дневное освещение.

Поппи и Ариэль подошли ближе. Бёртон тоже хотел присоединиться к ним, но Поппи оттолкнула его.

– Ару… – Казалось, голос исходил откуда-то изнутри глиняной лампы.

Девочка чуть не уронила зажигалку, но вовремя подхватила её. Она не могла отвести глаз от дийи. Казалось, лампа притягивала её всё ближе и ближе.

– Aру, Ару, Ару…

– Давай уже заканчивай, Ша! – взвизгнула Ариэль.

Краем глаза Ару снова увидела мигающий красный огонёк в телефоне Бёртона. Он предвещал ужасный год, капустный салат в школьном шкафчике, разочарованное выражение маминого лица. Хотя, если она сделает это и по какому-то счастливому стечению обстоятельств ей удастся провести Ариэль, Поппи и Бёртона, может быть, тогда они разрешат ей сидеть с ними за одним столом во время обеда. И ей не придётся прятаться в книжных мирах, потому что реальная жизнь наконец-то станет полной…

И она сделала это.

Она поднесла огонь к фитильку в лампе.

А когда коснулась пальцами глины, ей в голову пришла странная мысль. Она вспомнила, что смотрела документальный фильм о необычных рыбах: как у некоторых из них была приманка – такой маленький светящийся шарик, чтобы привлекать жертву. Пока какая-нибудь рыба плыла к этому шарику, покачивавшемуся в воде, морское чудище готовилось проглотить её своими огромными челюстями. Так же было и с лампой: как будто страшный монстр, скрывавшийся внутри, держал перед Ару маленький шарик света.

И приготовился напасть.

Как только огонь загорелся, прямо перед глазами Ару словно что-то взорвалось. Из лампы взметнулась тень. Она стала приближаться, издавая ужасные звуки, похожие на смех, и превратившиеся в навязчивый шум, от которого девочка никак не могла избавиться. Он заполнял её голову как маслянистый мазут, а все мысли вдруг как будто соскребли и выбросили.

Ару шагнула назад, видя, как над лампой поднимается тень. Её охватила паника. Она попыталась задуть свечу, но огонь не поддавался. Тень вдруг начала расти и превратилась в демона: высокого, похожего на паука, рогатого, клыкастого и мохнатого.

– О Ару, Ару, Ару… что ты наделала?!