Белов тащит меня по участку в сторону выхода из здания, вцепившись в мою руку, словно клещами. На нас смотрят все, кто мимо проходит, и вопросительно брови выгибают. А я что, я сама не знаю, что происходит, и что на него нашло.
– Руслан Александрович… – вырастает на его пути какой-то молодой парень в гражданке и с бумагами в руках.
– Не сейчас, Вова, – отмахивается от него Белов и, нагло отпихнув, продолжает идти.
– Но, Руслан Александрович, вы сказали… – кричит вслед молодой человек.
– Вова, вернусь через полчаса, – рявкает, будто этот Вова что-то ему сделал.
Выходим на улицу, я едва успеваю перебирать ногами, один его шаг как два моих. Спускаемся по ступенькам, чувствую, как одна нога скользит, и через секунду затылок простреливает острой болью, а перед глазами ясное небо.
– Да вашу мать! Я двадцать раз с утра велел песка насыпать на входе! С кем я, чёрт возьми, разговариваю? Давно улицы не патрулировали? – орёт на всю округу Белов, обращаясь к стоящим на крыльце полицейским, попутно поднимая меня с холодной земли, покрытой льдом и снегом.
– Всё нормально, – хрипло проговариваю, одной рукой держась за голову.
По телу мурашки пробежали, ладони вспотели, и это не от падения и не от холода. Это от того, что Белов, обняв меня за талию, прижимает к своей крепкой груди. Даже боль прошла, а щёки и вовсе горят, будто я на тропическом пляже под солнцем греюсь.
– Что стоим? За песком пошли. Бегом! – рявкает, и мужчины как испуганные тараканчики побежали в разные стороны.
– Всё в порядке, правда, – выдавливаю из себя, потому что его запах уже кружит мне голову похлеще, чем удар об лёд, и в горле в мгновение пересохло.
Ох, Варя, на тебя руку положили, а ты растаяла, как мороженое на солнце.
– Не мешай мне работать, – с улыбкой проговаривает и, продолжая держать меня, словно мы в танце застыли, поднимает вторую руку и нащупывает шишку на моём затылке. – Голова не кружится?
– Н-нет, – вру.
Ну не скажу же я, что кружится, но от его близости, от исходящего от него запаха настоящего мужчины и от лёгких касаний его рук.
– Сколько пальцев видишь? – машет перед моими глазами двумя пальцами.
– Четыре, – отвечаю и прикусываю губу.
– Ясно, едем в больницу, – деловым тоном проговаривает.
– Успокойтесь, товарищ милиционер, – посмеиваюсь. – Я шучу, всё в порядке, даже не сильно ударилась.
– Сейчас, может, и нет, но уверен, в прошлом есть грешок, – бросает, усмехнувшись, но отпускать меня и не думает.
«Пусть держит подольше, нам так хорошо в его объятиях», – томно проговаривает та часть меня, которая по мужской ласке соскучилась.
– Батюшка в чан уронил, когда крестил, – отвечаю серьёзным тоном, но, конечно же, это не так.
– Так ты ещё и крещёная? – наиграно удивляется. – Боюсь представить, что было бы, если бы нет, – театрально вздыхает.
– Может, уже отпустите меня, товарищ милиционер? – спрашиваю, опустив глаза вниз, где наши тела плотно прижаты друг к другу.
Белов словно только сейчас понял, что держит меня у своей груди, так резко отпустил и на шаг отошёл, что я опять чуть не свалилась.
– Идём, пока ты себе шею не свернула, – вздыхает и направляется в сторону своей машины.
– И как я жила все эти годы без вас, – мотаю головой и иду за ним какого-то чёрта.
Могла бы сказать «спасибо, до свидания» и свернуть влево, в сторону остановки.
– Под ноги смотри, – бросает через плечо.
– А куда мы, не подскажете? – решаю спросить, застыв у автомобиля цвета хаки, внешне очень похожего на УАЗ, но, судя по названию и знаку на капоте, это не он.
– Позволь напомнить, что вопросы должен задавать я, – уходит от ответа, разблокировав машину. – Садись! – приказным тоном бросает и сам занимает место водителя.
Забираюсь в автомобиль, в буквальном смысле этого слова, потому что он высокий, а я с коротенькими ножками. В третий раз за один день я оказываюсь в этом транспорте, где всё пропитано его запахом. Придётся комбинезон в химчистку отправить.
«Или нет… и иногда вдыхать этот вкусный аромат», – проносится в голове.
Ну уж нет, надеюсь не чувствовать, не видеть и не слышать больше товарища следователя-зануду. Сегодня наша первая и последняя встреча, и я даже скажу ему спасибо, если он повезёт меня домой сейчас.
Белов заводит мотор, выруливает с парковки и выезжает на дорогу. Чтобы проехать два квартала и… остановиться.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Приехали, – коротко отвечает и глушит машину.
– В смысле? Зачем тогда автомобиль тревожить? – не понимаю я его.
– Что бы ты голову себе на разбила по пути, – говорит он абсолютно серьёзным тоном и выходит.
– Какая забота, – закатываю глаза и следую за ним.
Обхожу машину и понимаю, что мы приехали в кафе, и окончательно теряюсь в догадках.
Белов собирался обыскать меня, допросить и, может, чем-то напугать, как, например, сегодня утром. Но что он сделал? Привёз меня в кафе.
– Мы будем за кем-то следить? – спрашиваю, вытаскивая наружу свои фантазии.
Я с детства увлекаюсь детективами и не раз представляла себя, сидящей в засаде, полицейским под прикрытием или шпионом.
– Комарова, вроде умная, но как выкинешь что-то… чистая блондинка, – вроде похвалил, но и оскорбил, знаю я такие приёмчики. Кнут и пряник.
– Вы считаете меня умной? – искажаю голос, делая его похожим на мяуканье ободранной кошки, и играю радостное удивление тупой блондинки.
– Откуда ты взялась на мою голову?! – вздыхает и делает шаг вперёд. – За мной, Комарова!
– А вы мне не приказывайте, я на вас не работаю, – бросаю ему в спину, но всё же следую за ним.
– И слава богу, я бы застрелился на третий день, – говорит Белов, когда мы уже заходим в кафе.
– Значит, точно надо устроиться к вам в участок, – усмехаюсь.
– Пожалей моих ребят, они ничего плохого не сделали, – просит, приложив руку к груди.
Мы продолжаем подкалывать друг друга, пока не усаживаемся за столик у окна, и к нам подходит официантка.
– Добрый день! Добро пожаловать в наше заведение! Что будете заказывать? – брюнетка с каре вежливо улыбается, и… не замечает меня, устремив свой взгляд на Белова.
Вот же, сучка!
А что такое, Варя? Какие-то проблемы?
Нет! Это я от голода брежу.
– Мы что, пришли сюда поесть? – удивлённо спрашиваю я.
– Это очевидно, Комарова, – сухо отвечает, листая меню.
Я, кажется, не те детективы читала.
Дальше я сижу с открытым ртом, пока Белов делает заказ не только для себя, но и для меня.
– Девушка будет овощной суп, ржаной хлеб, на второе отварную рыбу и запечённые баклажаны, – с уверенностью всё это проговаривает.
– Угу, – кивает официантка, записывая в свой блокнот.
– А мне борщ и стейк с салатом, – коротко добавляет, захлопывает меню и кладёт его на край стола.
– Пить что будете? – широко улыбается брюнетка.
– Мне кофе, девушке стакан воды, – сухо отвечает и, скрестив руки над столом, смотрит на меня.
Официантка испарилась, а я так и сижу с застывшим выражением лица и пялюсь на Белова.
– Вижу вопрос в твоих глазах, – произносит серьёзным тоном. – У меня бабушка была диабетиком, – отвечает на так и не заданный мною вопрос.
– Тогда ясно, – говорю, прочистив горло, и принимаюсь гладить стол от неловкости.
– Как давно? – спрашивает, заставляя поднять взгляд на него.
– Полтора года, – смущённо отворачиваюсь.
Не люблю говорить о своей болезни ни с кем. Неприятно отвечать на любые вопросы, касающиеся этой темы.
– Какие причины? – не унимается следователь.
– Нарушение обменных процессов, но возможно и генетическая предрасположенность, – пожимаю плечами, внезапно осознавая, что с ним не так уж и неприятно обсуждать это.
– Возможно? – прищуривается Белов.
– Да, возможно, – киваю я. – Точно не известно.
– Родители…
– Их нет, – резким тоном прерываю его. – Я не знаю, кто мои родители, – добавляю, чтобы избежать новых вопросов.
– Ясно, – поджимает губы следователь-зануда. – Найти их не пыталась?..
– Почему ты меня сюда привёл? – меняю тему, не имея никакого желания говорить о своём генеалогическом древе.
– Ты весь день шляешься непонятно где…
– В камере сто пятого участка, – усмехаюсь, напоминая, что он сам меня там закрыл.
– А мне известно, что диабетики должны питаться регулярно, – делает вид, что не услышал меня. – Уже почти вечер, – проговаривает, сверившись с часами на запястье. – Хоть что-то ела сегодня? – вопрос звучит ровным тоном, и я не могу понять – это забота, или интерес исключительно из-за вида его деятельности.
«С чего совершенно чужому человеку проявлять к тебе заботу, Варя?» – усмехается надо мной здравый смысл.
Ну, зачем-то же он привёз меня сюда, разве это не забота?
– Завтракала, – отвечаю.
– Хорошо, а то свалишься без сознания, а мне за это отвечать, – холодно бросает и откидывается на спинку стула.
Так вот оно что, переживает, что его к ответственности привлекут. А ты, Варенька, уже придумываешь всякое. Никому нет до тебя дела, кроме твоих друзей.
– Ваш заказ, – раздаётся сверху, и брюнетка-официантка ставит перед Беловым тарелку борща, всё так же улыбаясь. Интересно, у неё рот не болит столько лыбиться?!
Обратив своё драгоценное внимание и на меня, она быстро ставит миску с супом передо мной и, в очередной раз улыбнувшись следователю, уходит, виляя бёдрами, обтянутыми чёрной юбкой.
– Шею свернёте, товарищ милиционер, – усмехаюсь, замечая, как Белов смотрит вслед девушке.
– Переживаешь? – спрашивает, схватив со стола ложку.
– Конечно, – заявляю. – Свалитесь лицом в тарелку, придёт полиция, вопросы-допросы, свидетелем ещё запишут, потом таскайся по участкам и объяснения давай. Мне это надо?! – серьёзным тоном отвечаю.
– Заноза ты, Комарова, – качает головой мужчина и принимается за еду. – Ешь давай, мне тебя ещё допрашивать, – кивает на мою тарелку.
– А нельзя совместить приятное с полезным? – глазками хлопаю.
– Нельзя, Комарова, – цокает языком, едва головой мотнув.
– Мне всё равно нечего вам сказать, – пожимаю плечами, словно мне всё равно.
На деле это не так, я встала ни свет, ни заря, поплелась на другой конец города в мороз и почти весь день мотаюсь. Мне уже домой хочется, тёплую ванну принять, фотографии разобрать и под одеяло спрятаться.
– Я так не думаю, – не соглашается со мной, точнее не верит. – Оказаться на месте преступления один раз – возможно случайность. Но явиться туда во второй раз, как только тебя из полицейского участка выпустили – это уже не просто так.
– Ну, я ведь…
– Историю с таксистом детишкам на ночь будешь рассказывать, – перебивает, уже поняв, что я скажу.
– Где я детишек возьму? Ваших одолжите? – смотрю на него в ожидании.
Это такой способ узнать, женат ли он, Варя?
– Увы, но нет, – разводит руками. – И даже если бы у меня были дети, вряд ли бы я стал доверять их такой занозе, как вы.
– Думаете, я не в состоянии за детьми присматривать? – обиженно спрашиваю, наклонив голову набок.
– Вы за собой с трудом присматриваете. Ночами гуляете, заблудились два раза за день, в полицию как на работу ходите, – проговаривает, осталось только пальцы загибать, чтобы все мои «достижения» посчитать.
– Может, я полицейским стать хочу? – усмехаюсь, выгнув брови.
– Ну да, конечно, тогда я фотомодель, – фыркает господин следователь.
– У Вас бы вышло, – бросаю, и Белов даже борщом давится.
– Комарова, мало, что кровь мою пьёшь, решила окончательно добить? – кашляет, а я едва от смеха сдерживаюсь.
– Держите, – протягиваю ему свой стакан воды, и на несколько минут мы оба замолкаем, занимаясь обедом.
– Так что вы делали на том складе? – спрашивает, справившись с борщом, и я загораюсь.
Чем быстрее я ему что-то отвечу, тем быстрее он меня отпустит домой, и мы больше никогда не увидимся. Только почему-то эта мысль вызывает грусть. Это очень странно и не нормально.
– Я собираю в альбом все заброшенные здания в городе, чтобы показать, какими они были когда-то и во что их превратили время и люди, – серьёзно и уверенно проговариваю.
– Борец за архитектуру? – вопросительно на меня смотрит.
– Типа того, – киваю поспешно.
– Понятно, – задумчиво произносит. – Что-то видела утром?
– Только полицию, – так же спешно отвечаю, чтобы не вызвать сомнений. – Когда я приехала, там уже были машины с мигалками.
– А почему ночью? – интересуется, прищурившись, видимо что-то заподозрив.
– Не ночью, а рано утром, – поправляю его. – На рассвете фотографии получаются более атмосферными, – всё с той же серьёзностью нагло вру представителю органов правопорядка. – Ну, не думаете же вы, что такая хрупкая девушка, как я, убила человека и притащила его на тот склад, а потом осталась, чтобы посмотреть, что будет? Звучит как бред.
– За годы службы я много чего видал, и хрупкие девушки способны на многое, – проговаривает и бросает салфетку на стол. – Ладно, сделаю вид, что верю, – неожиданно выдаёт, и я едва скрываю радость от своей победы.
– Я свободна? – спрашиваю и прикусываю губу в ожидании ответа.
– Только после того, как доешь, – кивает на только что принесённую рыбу с запечёнными овощами.
– Не такой уж вы и зануда, – срывается с губ.
– Зануда? – округляет глаза на меня Белов.
– Ну, извините, – развожу руками, улыбаясь. – Я головой ударилась, не ведаю, что говорю.
– Ох, Комарова, надеюсь, бог избавит меня от встреч с тобой, – устало вздыхает.
– Аналогично, товарищ милиционер, – довольная и радостная проговариваю, ещё не зная, что мы встретимся снова. И очень скоро.
О проекте
О подписке