Поджав хвост, Канни прошмыгнул мимо человека и отправился к двери в конце коридора. Она оказалась незапертой. Он толкнул её головой и зашёл в это таинственное, лишенное какого-либо проблеска света помещение.

   Однако ему не нужен был свет для ориентации. Его нюх сообщал ему все подробности того, что было внутри; размеры помещения, которое было самым большим в этом доме, все его содержимое, включая каждый предмет мебели, каждую фигурку на полках или в специально сделанных для этого нишах, каждый рисунок, на стене, или на потолке, или на полу, и то самое изображение, в центр которого он сейчас должен был сесть, ожидая и желая всем своим существом скорого избавления от волчьей природы.

* * *

   Комары кусались нещадно. Лера очень скоро поняла, что ни о каком сне не может быть и речи. Она только и делала, что шлепала себя по всем частям тела, стараясь уничтожишь навязчивых насекомых.

– Интересно, на что я буду похожа завтра утром?

   Брат хмыкнул.

– Думаю, что после такой ночи, утро тебе покажется счастливым избавлением при любом раскладе.

– Да, уж. Это точно. Как получилось, что мы так увлеклись?

– Мы же это уже обсуждали. Что толку сейчас об этом говорить? Найти бы дорогу домой.

– Но ведь, это была твоя обязанность, ставить зарубки на деревьях?

– И что? Я ставил. А потом…: «Ой, Андрюшка! Посмотри, какие красивенькие! Помоги мне их скорее собрать. А вон, ещё полянка!» …Ну, увлёкся. Теперь будем меня за все винить?

– Ладно, все. Проехали. Ой! Как больно! Вот ведь, зараза! Надо же было так укусить.

– Это, чтобы ты на меня не ругалась.

– Я же вроде сказала, проехали.

   Какое-то время они сидели молча, и в темноте были слышны только шлепки ладоней по обнаженным частям тела.

   Через какое-то время взошедшая уже давно луна, видимо, вышла из-за тучи, и в её серебряном свете стало более-менее видно окружающую обстановку.

– Андрюш?

– А?

– А что, если мы так и не найдём дорогу домой?

– Ой, давай не будем, а?!

– Хорошо, хорошо.

   Она глубоко вздохнула.

– Я замёрзла.

– Я тоже. И что?

– Ничего. Это я так.

– Чай, не зима. Выдержим.

   Где-то далеко прозвучал одинокий волчий вой.

   Через какое-то время ещё один, но чуть выше тоном ответил ему, прорезав ночную тьму и пробежавшись неприятными мурашками по спине у девушки.

   Она оглянулась вокруг, и вдруг ей показалось…

– Смотри, Андрей. Это что там такое?

– Что именно?

   Она присмотрелась внимательнее.

– Вон там, смотри.

   Он повернулся, глядя туда, куда она показывала.

– Странно. Действительно. Как будто что-то блестит.

– Не блестит, а горит. Это явно свет в окне.

– Да, ладно!

– Я тебе говорю.

– Что, у тебя зрение лучше, чем у меня?

– Не знаю.

   Он какое-то время внимательно смотрел в том направлении, а затем резко отстегнул ремень, и стал спускаться вниз.

– Андре-е-й?!

– Слезаем! – скомандовал он тоном, не терпящим возражений.

* * *

   Мастер зашёл внутрь, и все изображения на стенах, на полу и на потолке, как бы в ответ на его присутствие, ожили, начав излучать тусклый фосфорический свет. Канни тут же ощутил исходящий от рисунков уже знакомый горьковатый запах.

   «Скорее, скорее!» – буквально кричала его истомившаяся от Заклятия суть, хотя внешне он никак не выдавал своего нетерпения, оставаясь совершенно неподвижным в центре изображения пентаграммы на полу.

   Как будто не замечая его, мастер стал монотонно читать заклинания. Он переходил с места на место, от фигурки к фигурке, от рисунка к рисунку, останавливаясь там, где это было нужно, чтобы исполнить обряд.

   Постепенно Канни почувствовал, как его медленно охватывает сладкая истома, как будто кто-то невидимой рукой обнимает его, а затем проникает внутрь. Реальность происходящего стала медленно ускользать от его сознания, запахи стали растворяться и смешиваться между собой, и картина окружающей обстановки все больше расплывалась. Слова мастера почему-то становились все громче, а его голос звучал все резче и грубее, как будто все, что он говорил, вызывало у него крайнюю степень раздражения. Откуда-то в помещении стали появляться другие, такие же, как и Канни люди-волки, которые скалили на него свои зубы или злорадно, как гиены, смеялись ему в лицо, брызжа на него своей слюной.

   Как обычно, у оборотня все это вызывало панический страх, но он знал, что должен изо всех сил сохранять спокойствие и ни на что не реагировать. Все его тело наполнил нестерпимый зуд, как будто каждая клетка его кожи вдруг превратилась в отдельное живое существо и стала жить своей самостоятельной жизнью.

   «Уже близко, уже близко!» – это была последняя мысль в его сознании перед тем как Канни как во сне вдруг увидел двух подростков, подходящих к дому и, вскрикнув от невыносимой боли, упал без чувств.

* * *

   Маленький, толстенький, бородатый подстриженный под ежика, с серыми колючими пронзительными глазками, мастер, он же Алекс, он же дядя Саша для некоторых деревенских в тех очень редких случаях, когда ему все же приходилось с ними видеться, он же потомственный колдун, он же… хотя последней его титул, как, впрочем, и остальные титулы, прозвища, ранги и тому подобное не предназначались для широкого круга людей, – видел, как Канни упал без сознания на последнем заклинании, и подумал:

   «Слабак! Опять не выдержал до конца!»

   В этот момент раздался звонок, и в двери дома вдруг кто-то громко постучал.

   Колдун даже вздрогнул от неожиданности.

   «Не может быть!» – подумал он, и с нескрываемой злостью посмотрел на оборотня, который, в этот миг уже прошёл через весь процесс и обрёл человеческий облик. В таком виде мастер не испытывал к нему ничего, кроме презрения. От его бывшего страха, который на инстинктивном уровне вызывал у него огромный волк, не осталось ни малейшего следа.

   Между тем в дверь продолжали настойчиво стучать.

   Поспешно выйдя в коридор, Алекс подошёл к выходу и посмотрел через окуляр камеры наблюдения, чтобы увидеть, кто посмел побеспокоить его в столь поздний час посреди леса. К своему удивлению он увидел возле дома двух подростков, девушку и парня, испуганно озирающихся по сторонам.

   «Этого ещё не хватало!» – раздраженно подумал колдун.

   Однако он понимал, что, если он не откроет, в своём отчаянном положении эти двое будут искать способа проникнуть в дом. Поэтому, отворив внутреннюю дверь, он грубо спросил:

– Кто там?

– Слава Богу! – воскликнула девушка.

– Простите нас, пожалуйста, мы заблудились, – сказал парень.

– Впустите нас на ночлег… пожа-а-алуйста! – умоляющим голосом попросила девушка так, будто она сейчас расплачется.

   «Твари!» – со злостью подумал колдун, а вслух как можно спокойней сказал:

– Сейчас, подождите.

* * *

   За дверью наступила тишина.

– Не особенно он доволен нашим приходом, судя по его тону, – заметил Андрей.

– Неважно, лишь бы впустил, – ответила Лера, зябко потирая холодные плечи.

– Впустит, думаю, только вот… не нравится мне все это.

– Да, ладно тебе. Это по любому лучше, чем провести ночь на дереве.

– Понятно. Только, откуда он здесь? Я чего-то ни от кого из деревенских не слышал, чтобы здесь был дом лесника, они-то здесь все вдоль и поперёк излазили. Причём, он довольно большой, не просто избушка, коттедж целый.

– А может, мы зашли так далеко, что это уже не их территория?

– Хм, не думаю. Нужно будет спросить дядю Веню. Он охотник со стажем. Всю жизнь здесь провёл. Должен все знать. Он-то уж точно все в округе исследовал. Если, конечно, в живых останемся.

– Что ты такое говоришь? – со страхом спросила Лера.

– Да, тише ты, – осек её брат. – Надеюсь, что это не то проклятое место, о котором он как-то говорил.

– Какое ещё место?

– Не важно. Потом, как-нибудь, скажу, а теперь уже, будь, что будет. Странно, что в окнах не видно никакого света. Как тогда мы увидели освещённое окно? Я его ясно видел.

– Может быть, он его выключил?

– Я так тоже подумал, но сейчас, по идее, он должен был снова его включить, а посмотри, света нет.

– Да, в самом деле. Странно.

– Я ещё подумал, что луна могла в окне отражаться, но нет, все окна закрыты наглухо деревянными ставнями.

– Может быть, он их закрыл стразу перед тем, как мы пришли.

– Не знаю, Лера, не знаю. У меня какое-то нехорошее предчувствие. Я уже всерьез подумываю, что, может быть, нам лучше было бы остаться на дереве.

– Да, ладно, перестань. Все будет хорошо.

– Посмотрим. Теперь уже деваться некуда. Не возвращаться же.

* * *

   Пройдя на кухню, Алекс взял кружку, налил в неё холодной воды, и пройдя в помещение, где совершался обряд, подошёл к лежащему посреди комнаты голому человеку и плеснул ему холодной водой в лицо.

   Оборотень очнулся и вскочил на ноги, всем своим видом показывая недоумение. Однако, хоть он был и жалок, и тем более, в голом виде, нельзя было не обратить внимания, что он отлично сложен и явно, очень развит и силен физически. Его мышцы так и играли под гладкой кожей, под которой не видно было ни грамма лишнего жира.

– Иди за мной, – властно приказал мастер, окинув его мускулистое тело завистливым взглядом.

   Молча следуя за ним, Канни подошёл к входной двери.

– Смотри! – приказал колдун, указывая на экран.

– Кто это? – со страхом спросил оборотень.

– Это я у тебя хотел спросить, – с явной многообещающей угрозой в голосе проговорил Алекс.

– Я… я не знаю, – заикаясь заговорил было Канни, но наткнувшись на жестокий сверлящий взгляд хозяина, осекся и, опустив голову, замолчал.

– Не ври! Как так получилось, что эти двое все ещё живы и оказались здесь? – колдун понизил голос почти до шепота, а потом резко и требовательно крикнул: – Отвечай!

   Вздрогнув, Канни жалобно залепетал:

– Они… они взобрались на дерево. Я не мог их достать. Они заблудились и… взобрались, чтобы провести ночь. Они пристегнулись ремнями, и… я подошёл, и… п-подумал, что… мне туда не забраться, а… времени мало, и они в любом случае уже не спустятся, и… дом не найдут, и… побежал сюда.

   Колдун замахнулся, и Канни, вздрогнув, испуганно втянул голову в плечи. Однако мастер не стал его бить, а лишь недовольно спросил:

– Они тебя видели?

– Нет. Думаю, нет.

– Думаешь, или уверен?! – почти крикнул мастер.

   Вздрогнув, Канни все-таки довольно твёрдо ответил:

– Уверен.

– Ты знаешь, что я отключаю поле, чтобы ты мог пройти в дом. Ты знаешь, что люди к нему менее чувствительны, чем ты, и могут подойти значительно ближе. Именно поэтому я требую, чтобы ты уничтожал тех, кто в это время может находиться рядом. Я был уверен, что, если кто и есть в округе, ты их прикончишь. А что теперь?!

– А вы разве не включили поле, после того, как впустили меня? – спросил Канни с интонацией маленького недоумевающего ребенка.

   Колдун с досады снова замахнулся на него и в этот момент подумал: «Кстати, странно, я же его включил?»

   Оборотень рефлекторно втянул голову в плечи, но мастер неожиданно обмяк и уже более спокойно спросил:

– И что теперь ты прикажешь мне с ними делать?

   Пожав плечами, оборотень, хотя и очень робко, осмелился ответить:

– Приказы здесь отдаёте только Вы, мастер.

   Немного помолчав, обдумывая его слова, Алекс покачал головой и сказал:

– Ладно, сейчас оденься, иди на свое место и жди там, чтобы ни звука от тебя не было. А я с ними разберусь.

   Канни кивнул и быстро ушел прочь, а колдун, отворив внутреннюю дверь, стал не спеша открывать замки наружной, специально растягивая время.

Глава 3

   Утреннее солнце нещадно светило прямо в глаза, и ужасно мешало спать, но сон был крепок и упрямо не хотел выпускать человеческое сознание из своей власти, удерживая его в мучительном состоянии томления.

   Однако вскоре к яркому солнцу присоединился странный звук работающего мотора, который, становясь то громче, то тише, периодически вмешивался в беспокойный и без этого сон, проникая все глубже в зыбкую рябь утреннего сновидения.

   В какой-то момент звук мотора зазвучал так близко и сильно, что Лера резко проснулась и увидела, что к ней на скорости несётся трактор Беларусь, угрожающе направив на неё острые вилы уборочного механизма.

   От неожиданности и испуга она пронзительно закричала, и её крик, несмотря на громкий шум мотора, все-таки достиг слуха водителя трактора, и тот резко нажал на тормоза.

   Трактор остановился, не доехав торчащими зубьями вил буквально несколько сантиметров до её головы.

   Видимо крик девушки был настолько резким и громким, что он разбудил её брата Андрея, чего не смогли сделать ни шум мотора, ни утреннее солнце, и он, очнувшись от тяжелого сна, сейчас удивленно озирался по сторонам, пытаясь понять, что происходит, и как он здесь оказался.

   Водитель удивленно высунулся из кабины трактора и, увидев ребят, выругался в сердцах, вспомнив все нецензурные выражения, которые только имел в своём не очень богатом деревенском словесном арсенале.

– Вы что, совсем с ума посходили?! Нашли место! А ну, пошли вон с поля, пока я не взял что-то потяжелее и не прошёлся по вашим бесстыжим задницам.

   Не заставляя себя долго уговаривать, Андрей проворно вскочил, схватил сестру за руку, и постарался как можно быстрее убраться подальше от разозлённого тракториста и злополучного разваленного тюка сена на краю поля.

   Отбежав на безопасное расстояние, ребята остановились и оглянулись на работающий трактор, который с помощью специального приспособления сдвигал разваленные тюки сена на край поля.

– Чего это он? – спросила Лера.

– Чего, чего? На поле работает, вот чего.

– А мы здесь что делаем?

   Андрей, видимо, попытался найти ответ на тот же вопрос, беспомощно порывшись у себя в памяти и, ничего не найдя, раздраженно ответил.

– Наверное, когда вчера блуждали по лесу, настолько устали, что свалились в это сено без сил, и поэтому ничего не помним.

– Что-то мне кажется, не было ничего такого, – с сомнением покачала головой сестра.

– Я тоже не помню, и что? Зато я помню, как мы заблудились, и помню, как бродили по лесу, в поисках дороги обратно.

– Там ещё дерево, вроде, какое-то было, на которое мы влезли.

– Дерево? Хм… Дерево не помню.

– Мы к нему еще, кажется, пристегивались, помнишь?

– М-м… нет, не помню. Видимо, мы сильно устали.

   Воспоминание о дереве был настолько далеким и смутным, что Лера и сама засомневалась, а было ли дерево, как будто её мозг упрямо не хотел думать в этом направлении, поэтому она сказала:

– Ладно, не важно. Ты знаешь, где мы?

   Андрей посмотрел вокруг.

– Нет, не знаю. Ни разу не видел это поле.

– Может быть, спросим у тракториста?

– После всего, что он нам высказал?

– Ну, и что?

– Может, так попробуем найти?

– А, если не найдём?

– Да, ладно тебе, пойдём, вон, по дороге. Если солнце справа, значит нам туда.

– А, вдруг не туда. Забредём опять куда не надо. Я побегу спрошу.

   Не дожидаясь ответа брата, девушка бросила пластиковую коробку с грибами у его ног, и побежала через поле навстречу трактористу. Андрей хотел было возразить, но видя, что это бесполезно, махнул рукой и, подцепив её ношу, нехотя поплёлся за сестрой. Все тело неприятно зудело от множества комариных укусов, отзывалось болью и ныло так, будто его всю ночь били палками, и только наутро отпустили на свободу.

   Увидев бегущую к нему навстречу через поле красавицу, тракторист заглушил мотор и, высунувшись из кабины, недовольно закричал:

– Ну, что ещё тебе нужно, бесстыдница?

   Подбежав чуть ближе, девушка с укоризной сказала:

– Зря вы так на нас, дяденька. Мы ничем таким не занимались.

– Ну, да. Так я вам и поверил, – с усмешкой, проговорил тракторист.

– А зря. Мы родные брат с сестрой. Мы собирали грибы и заблудились в лесу. И ночью, выбившись из сил, уснули на этом… стогу. Мы не знаем где мы находимся.

   Недоверчиво окинув девушку взглядом и оглянувшись на её спутника с двумя пластиковыми контейнерами полными грибов, лениво идущего к ним через поле, тракторист наконец смягчился, и уже совсем другим тоном, сказал:

– А-а, вона какое дело. Понятно… Хм… А, что вам надо-то? Какое место?

– Деревня Краевка, – ответила Лера, улыбнувшись седовласому рабочему детской искренней улыбкой.

   «Красивая девка-то», – подумал он, а вслух сказал:

– Эко, вас занесло! До Краевки здесь верст пятнадцать будет. Это часа четыре пёхом-то.

– А в какую сторону? – Спросил Андрей, который в этот момент подошёл уже достаточно близко, чтобы слышать разговор.

– Во-он тот край поля видишь? – показав рукой, спросил тракторист. – Там начало дороги. По ней все время прямо, никуда не сворачивая. Там от неё ответвления будут, но развилок нет, так что, разберётесь. Дойдёте до Малиновки, а там и до Краевки уже близко. Понятно, али нет?

– Понятно, дяденька, спасибо вам, – поблагодарила его Лера.

– Ну, с Богом, тогда, что ли. Хорошо, что я вас ещё не зашиб насмерть сегодня. Ты, парень, своей сестре жизнью обязан. Если бы она не закричала, я бы вас вместе с сеном сгрёб, точно зашиб бы. Так-то вот.

– Спасибо вам, – хмуро проговорил Андрей и, вручив коробку с грибами сестре, неспешно побрел к началу дороги в конце поля. Его очень напрягало то, что он не мог вспомнить, как они здесь оказались.

   Проводив ребят взглядом, рабочий завёл трактор и подумал:

   «А ведь, точно брат с сестрой. Сразу видно, похожи очень. Он её, наверное, старше года на три-четыре».

* * *

   Когда между деревьями в конце лесной дороги показались крыши домов какой-то деревни, ребята еле волочили ноги.

– Скажи мне, что это Малиновка, пожалуйста – усталым, но повеселевшим голосом проговорила Лера.

   Андрей посмотрел вперёд и через мгновение уверенно ответил:

– Да, это Малиновка.

– Сколько ещё до дома?

– Пару километров.

– То есть, ещё пол часа, да?

– Ну, да. Где-то так. А что?

– Наконец-то.

– Н-да… – каким-то странным тоном проговорил Андрей.

– Что?

– Да, все пытаюсь вспомнить, как мы оказались в этом сене.

– Оно тебе надо? Сам сказал, что мы настолько устали, что выбились из сил, и поэтому не запомнили. Что это, должно быть, стресс, из-за стресса сработала защитная реакция организма, поэтому мы все забыли.

– Сказать-то, сказал, но странно, что эта реакция у обоих одинаково сработала. Я понимаю, если бы один забыл, а второй все помнил, а так у обоих, и как будто память просто напрочь выключили.

– Ну, и что? Слава Богу, что мы не были съедены дикими зверями, и оказались в тюке сена, а не в желудке какого-нибудь медведя.

– Медведя… хм, – у него опять, промелькнул в памяти какой-то неясный обрывок, как будто срезанный. – Вроде как, мы были-таки на дереве, и там, вроде бы, был какой-то медведь, но… внизу где-то. И ты про дерево говорила. А я его не помнил, а сейчас ты сказала про медведя, и всплыл какой-то неясный фрагмент, как сон. Значит было все-таки дерево.

   Лера какое-то время покопалась в памяти, а потом отрицательно мотнула головой.

– Нет, не помню я ничего, ни дерева, ни медведя.

– Ты же, вроде, сама спрашивала про дерево?

– Да? Не знаю. Честно говоря, я уже не помню, что я спрашивала. Может быть, мне это приснилось?

– Присниться одинаковое не может.

– А где ты видишь одинаковое?

– Ну, дерево… медведь…

– О, да! Как много одинакового! Ни то, ни другое мы не помним ясно, и нет ни одного на самом деле совпадающего фрагмента.

– Совпадают одинаковые провалы в памяти. Что странно. И плюс, у меня есть какое-то ощущение, что с нами что-то произошло, чего мы почему-то не помним, но при этом, что мы не просто так оказались в этом сене.

– Думаю, что сейчас главное, это дойти до дома и отдохнуть. Лично я очень устала и проголодалась. А когда отдохнём, глядишь, все встанет на свои места.

– Я как будто видел какой-то сон, который забыл.

– Андрей! – Взмолилась Лера. – Ну, пожалуйста, давай о чем-нибудь другом.