Подобно раненому животному, которое не в силах просто так сдаться хищнику, он полз вперёд, уже слыша крики людей и лай собак. Жажда той «не-жизни», на которую его обрекли боги, вспыхнула с новой силой. Трансформация опять удалась не полностью. Тяжело взмахивая крыльями, из травы поднялась огромная летучая мышь. Несколько метров она пролетела по направлению к лесу, прежде чем её настигла стрела. Обычная стрела с железным наконечником порвала крыло, тем самым превратив полёт твари в кувыркание. Вампир рухнул вниз, при этом второе крыло с треском сломалось, причиняя ему дополнительную боль. Он готов был рвать землю клыками, но не сдаться на милость победителям. Хотя, какая там милость! Убили бы побыстрей… Издав рычание, он продвинулся немного вперёд, но знал, что скоро его настигнут. Стрелы уже сыпались одна за другой, втыкаясь совсем рядом. Вампир резко повернулся на спину, приготовившись к последнему бою.

Несколько теней заслонили небо. Шуршание лёгких крыльев и знакомые очертание ночных охотников показались вампиру наваждением. Но нет! Сильные лапы с когтями обхватили его с нескольких сторон, и четыре огромных летучих мыши с ужасающими криками подняли израненное тело в воздух. Ощущение полёта затмило боль, исчезли давящие звуки колокольного набата. Невиданная доселе тут четвёрка нетопырей несла пятого прочь от людского жилья вглубь леса.

Отрешившись от происходящего, бывший купидон впал в непродолжительный сон. Разбудили же его странные звуки, напоминающие человеческую речь. Не сразу он понял, что его неожиданно появившиеся сородичи переговариваются меж собой. Это была своего рода мыслеречь, посредством которой и общались нетопыри. Продолжая нести его дальше по лесной чаще, они умудрялись спорить!

–Да такого смельчака ещё поискать надо! Это ж надо, размалевать храм кровью!

–Ты видел, что там он наизображал?– вторил другой «голос».

–Какая разница? Любой клан примет его к себе, тем более, что он новичок. Пусть и слабый ещё пока…

–Не наш он,– веско возразил четвёртый,– я приметил: из Эллады прибыл новичок наш. Картины уж больно на это указывают.

–Решено, – поставил точку один из вампиров,– представим его Клану. Пусть там и решают, что с этим художником делать. А то слишком часто вампиры стали свободу любить. То музыканты, то летописцы, то ещё что-нибудь придумают, чтобы выделиться. А этот, похоже, из бунтарей.

–Низвергнутый,– огорошил собеседников бывший купидон.

Минута тишины повисла в воздухе. Затем один из вампиров произнёс:

–Молчи пока. На месте разберёмся. Сказано ж тебе: решение примет Клан. Раны твои заживут скоро, тогда и расскажешь, откуда ты такой тут появился.

Молчание—знак согласия. Бывший купидон постарался расслабиться и прислушался к собственным ощущениям. Раны действительно затягивались, а мысли витали где-то повыше самого леса. Можно считать, ему повезло. Спасение вселяло некоторую надежду, вряд ли будет хуже… Клан? Пусть будет клан. Значит, он в этом мире не останется один. Перед глазами встали недавно нарисованные картины, и он почувствовал, что невольно расплывается в улыбке. Впервые за долгое время.

Конец.

Невиновные

Он устал. Усталость сковывала все члены немолодого уже тела. Дыхание сбивалось, и ему приходилось всё чаще останавливаться, чтобы отдышаться и унять ноющую боль в левом боку. А преследователи, тем временем были всё ближе и ближе, всё громче выла сирена спецмашин, а окружающий мир, казалось, весь был против него.

Пёс очередной раз остановился и, чуть помедлив, свернул в незнакомую подворотню. На свой счёт он не обманывался. Его всё равно догонят, обложат со всех сторон и поймают. В лучшем случае. За свои двенадцать лет жизни он повидал немало, и знал, что люди делают со старыми, слабыми, больными псами. Или с такими, как он.

Убийца. Привкус человеческой крови был ещё свеж в пасти. Её засохшие капли покрывали морду пса, а нос, казалось, перестал ощущать какие-либо запахи, кроме вездесущего запаха смерти. Пёс вяло перебирал дрожащими лапами и пытался определить слезившимися глазами какой-нибудь тёмный угол. Ему нужно было передохнуть. Совсем немного. Сколько бы не оставалось ещё сил бежать или ползти, он будет сражаться за жизнь.

Тяжёлые капли стекали из пасти на лапы, голову кобель не поднимал, но уши чутко ловили каждый звук. Возле подъезда царил полумрак, и было прохладно: сюда не попадали лучи палящего солнца. Двери со скрипом открылись, выпуская наружу запах затхлости и нечистот. Да, некоторые люди живут хуже, чем подзаборные шавки, толпами рыскающие по городу в поисках еды. Их жилище пропахло помойкой, и целым шлейфом гнилых «ароматов», раздражающих чувствительный нос пса.

Подъезд, возле которого прикорнул кобель, был как раз из таких. Дом в пять этажей, два подъезда с деревянными ещё дверями и наглухо закрытыми нижними окнами. На неожиданный звук пёс среагировал моментально: задние лапы подобрались, готовые тугой пружиной поднять казавшееся инертным тело. Вышедшая старушка с видавшей виды авоськой в руках, наверное, была исключением из правил. От неё тянуло пряными запахами недавно приготовленной еды, старой одежды и едва уловимой химией лекарств.

Пёс покосился на древнюю палку в руках старушки, определил степень угрозы, и немного успокоился. Тем временем, подслеповато прищуриваясь, пожилая женщина заметила чужого кобеля, которого ещё утром здесь не было. Любопытство пересилило страх, и она приблизилась к нему и остановилась. Давняя привычка подкармливать бездомных животных, особенно кошек и мелких дворняг, заставила её раскрыть авоську и зашарить внутри. Поиски чего-нибудь съестного увенчались успехом, и наружу появился довольно большой кусок ливерной колбасы. Окинув взглядом уставшего пса, она пробормотала:

–Большой какой… Попробуй накорми такого. Ничего, если потерпишь, вечером принесу добавки.

Кобель приподнял голову и принюхался к упавшей рядом подачке. Хозяин давно приучил его не брать еду из чужих рук. Ещё не хватало. Хозяин… Глаза, умоляюще смотрящие на него, разбитые губы, залитые кровью, и шепчущие: «беги…»

Пёс отвернулся, сглотнув слюну, и положил голову обратно на лапы. Голод давал о себе знать, но пёс знал, что, разомлев от еды, он не сможет передвигаться быстро.

Старушка, непонимающе покачала головой и подвинула палкой кусок колбасы чуть ближе к морде пса. В этот момент её взгляд упал на пятна крови, покрывавшие тёмную густую шерсть. И, о ужас! На самой пасти! Что-то во взгляде кобеля резко не понравилось ей, и она, повинуясь инстинкту, отшатнулась назад. От незнакомца вдруг повеяло чем-то страшным, не вписывающимся в привычный спокойный жизненный уклад мирной старушки. Кобель внезапно показался её свирепым и безжалостным, способным…на что? Он совсем не был похож на тех мелких собачек, периодически подкармливающихся у её подъезда.

–Господи, упаси!—перекрестившись, старушка подалась в сторону. Палка, помогающая ей при ходьбе, застучала по тротуару, и вскоре кормилица бездомных животных скрылась за поворотом.

Одновременно с этим подозрительный шум резанул слух пса, и лапы, готовые к немедленному действию, выбросили тело вперёд. И уже, мчась через двор, он различил топот ног, резкие команды, и щелчки взводимого оружия. Так он и предполагал: его не собираются брать живым.

Из последних сил пёс бежал вдоль густого кустарника, чувствуя настигающую его погоню. Невдалеке вновь взвыла сирена, резанув по натянутым нервам. Микрорайон, где пролегал путь беглеца, был почти безлюден. Летняя жара погнала людей на природу, к воде. Вот и хозяин сегодня собирался с ним к близлежащему водоёму. Но роковой случай сумел перечеркнуть несколько жизней…

Совсем маленьким щенком он помнил себя. В воинской части, где служил тогда молодой пограничник, было весело и интересно. Подающий надежды пёс постигал всю трудную науку защитника отечества, а затем, вместе с хозяином, попал на границу. Учебные дни сменились тяжким трудом. Он помнил ночные вылазки, свист шальных пуль нарушителей, частые погони, нередко заканчивающиеся поимкой тех, кого хозяин считал врагами. Но никогда ещё псу не приходилось отнимать человеческой жизни…

Служба закончилась внезапно. Той ночью его хозяин попал под обстрел и был ранен. В итоге—слепота, беспомощность, отправка до-мой. Пса он взял с собой, ему разрешили. И долгие месяцы другие уже люди обучали его премудростям профессии поводыря. С тех пор они не расставались ни на день. Год за годом шло время. Спокойная и размеренная жизнь превратила его хозяина в тихого алкоголика. К запаху спиртного пёс привык, и не воротил нос, когда хозяин в пьяном состоянии прижимался к нему и засыпал, не в силах доползти к постели. Кобель не терпел его. Он любил. Ждал, возможно, верил во что-то…

Звуки погони разделились, и пёс понял, что его окружают. Совсем недавно, несколько часов назад была похожая ситуация. Что не понравилось тем парням во дворе? Неряшливый вид человека с пакетом в одной руке и тростью в другой? Хозяин был нетрезв, но выйти из ситуации попытался вполне мирно. Четверо молодых мужчин, от которых тоже пахло спиртным, о чём-то переговорили между собой, поглядывая на насторожившегося пса, и неспешно взяли их с хозяином в кольцо. Хозяин угрожающе поднял трость и вновь попытался вразумить парней, но, видимо, хмель выветрил у тех их мозгов остатки разума.

Почему бы не поиздеваться над слепым калекой? А старый кобель, пусть и боевой немецкой породы, не помеха. Трость полетела на землю, рядом упало тело хозяина, сбитого ударом кулака, а пёс уже летел в прыжке к ближайшему противнику. Мелькнул блеск стали, и кобель чудом увернулся от режущего удара. Ситуация « человек с ножом» была ему хорошо знакома, и он мгновенно перегруппировался. Противник вновь сделал угрожающее движение. Пёс прыгнул. Нырнув под летевший к горлу клинок, он со всей мощью крупного тела врезался в человека, сбив того с ног. Расслышав крик хозяина, пёс обернулся и одним прыжком кинулся к избиваемому. Тот лежал на земле, закрыв лицо руками, а трое, по недомыслию Создателя считавшиеся людьми, наносили удары ногами куда попало, подзадоривая себя криками.