Цитаты из книги «Бой-КОТ. Дело доверчивого ветеринара»

Лыжин быстро сбегал на кухню и принес воды. Мария промочила горло и немного успокоилась. – Простите, ради бога, за эту сцену, – устало прикрыла она глаза. – У дочки переходный возраст. А у меня уже нервы сдают. – Ну и характер у этой мелкой «двуногой»! – делано возмутился Ричи. – Такая и пнуть может, пожалуй.

Женщина заломила руки в трагическом жесте и зарыдала. И кот и полицейский оторопели от такого приема. Лыжин мялся у порога, а Ричи скользнул в комнату. Из-за тяжелой портьеры выглянула пушистая мордашка. Кошечка породы симба с любопытством наблюдала за происходящим. Увидев Ричи, она, как и ее «двуногая», на миг отвернулась, и снова взглянула на кота уже полными слез глазами. – Здравствуйте, вы, наверное, Жуля? – не дал ей времени на рыдания Ричи. – Мы хотим расследовать это убийство и как можно скорее найти виновных. Поэтому, пожалуйста, ради всех сосисок, возьмите себя в лапы! Меня зовут Ричард, и я ваш друг. Расскажите мне, какие отношения были у вашей «двуногой» с Вощинским, а также… – Так вы расскажете… – перебил его Лыжин, ловким жестом выхватывая удостоверение. – Ой-ой-ой! – завопили в один голос кошка и женщина. – У нас были прекрасные отношения! – снова зарыдала Самсонова.

В мире людей Вощинский был известен как человек твердых убеждений и даже упрямый, но для четвероногих у него всегда находилось время и возможность помочь.

«Одно дело – наши кошачьи разборки, а вот уголовщина «двуногих» – это что-то новенькое», – думал Ричи, размышляя над словами Маси и прислушиваясь к разговору Лыжина и своего писателя. Капитан нес околесицу про заказное убийство, козу ностру и прочую чушь. «При чем тут козы? В клинике, кроме кошек и собак, отродясь никого не было, да и зачем козам это нужно? Обратить на себя внимание? Бред!» – Ричи фыркнул, недоумевая над тупостью «двуногого», тихо поднялся и вышел на веранду.

– Черт-те что! Ничего не понимаю! Клинику закроют, значит, Лина отправится домой, в Чаадаевку… Получается, ей совсем не выгодна смерть супруга. – Он выдернул из стопки какую-то бумагу и подслеповато прищурился, вглядываясь в текст. – Хотя… При определенных обстоятельствах… В принципе, клинику могут и не закрыть. А что, если Лина только разыгрывает из себя убитую горем жену? Сбивает меня с толку разговорами про то, что ей ничего не нужно, а в последний момент – раз, и!.. И что? Если она сейчас не станет ничего делать… – Лыжин взял со стола другой листок. – Если она сейчас ничего не сделает, клинику ей уже не видать. Стоп! А это что? – Так, так. Мария Самсонова? Бывшая жена. Это интересно. Получается, земля частично ее? – Он быстро разложил перед собой ворох бумаг. – Ну, правильно! Получается, ей принадлежит… Почти 30 % всей клиники! Ничего себе! Вот это поворот. Надо срочно ехать!

А котектив тем временем начал перебирать в памяти все, что знал об Азарове, благо о нем и его состоянии в их подмосковном городке ходило неисчислимое количество слухов и историй. После учебы в институте на филологическом факультете восточного направления со специализацией по фарси и службы в армии в нескольких «горячих точках», он вернулся в Россию девяностых. С головой ушел в бизнес и после нескольких лет неблагодарной розничной торговли купил у товарища практически за бесценок разоренную птицефабрику, что и принесло неожиданный успех. Практически мгновенно от кустарного хозяйства на 100 голов птицы и трех лотков на московских базарах он вырос до состояния всероссийского магната: птицефабрики по всей стране, дилерская сеть, фирменные магазины в крупных городах, своя кормовая база…

– Прапору плохо! – развел руками Лыжин. – Не ест ничего и мяучит. Не понимаю, я его вроде неплохими кормами кормлю, а вот, видать, живот скрутило. – А надо нашими кормами кормить. – Тут же вставила слово Масина «двуногая». – Так я и зашел к вам по пути, чтобы взять корм, так сказать, из первых рук. А дальше – к Вощинскому пойду, пусть пилюли, что ли, пропишет какие-нибудь. Прапор фыркнул. – Не хочу я к Вощинскому, опять клизму ставить будет. Я вчера мышь какую-то ущербную поймал. Еще ж думал, что не стоит есть, пес ее задери! Но ведь не удержался! – С тобой вечно так, – улыбнулась Мася, – не хочешь, но через силу пропихнешь. Как мячик. Прапор вздохнул и закатил глаза. – Да прошло у меня все давно. Подобное лечится подобным, а мыши – мышами. Это мой «двуногий» такую мурляндию завел, чтобы тебя выпросить на новое дело. Особой важности!

Тем не менее иногда он выдавал полезную информацию, особенно касавшуюся работы полиции и прочих людских служб. Поскольку Ричи старался избегать контактов с ними, послушать об их методах работы было небесполезно. С Прапором котектив заприятельствовал, хотя и считал того немного странным. Полосатый увалень перенял от своего хозяина не самые хорошие черты – лень и любовь приукрашивать свои деяния. При этом Прапор неплохо соображал и был значительно внимательнее своего «двуногого». К Ричи он относился немного настороженно, а иногда и с обидой, когда тот раскрывал дела, над которыми капитан бился долго и безуспешно. Лыжин тоже заметил котектива, особенно когда тот чуть ли не носом тыкал капитана в несостыковки в его рассказах. После насмешливого шипения он спохватывался, восклицал: «Да, и кстати, точно же, забыл!» – и пытался потрепать Ричи по загривку. Котектив увиливал и с тайным самодовольством наблюдал, как человек наконец начинал понимать, что он упустил. Дело дошло до того, что Лыжин, церемонно оправдываясь перед хозяевами Ричи, пару раз просил взять того с собой, мол, чтобы Прапору не было скучно одному. На самом же деле котектив неоднократно указывал на улики, которые прозевал полицейский. А когда капитан раскрывал дело, то называл котектива «своим талисманом». Ричи такая типично людская бесцеремонность не задевала. Ему нравились дела, за которые брался Лыжин, и раскрывать их было довольно занятно. Впрочем, капитан, надо отдать ему должное, был вполне неплохим, хотя и очень примитивным. Чувство такта у него отсутствовало напрочь, зато он к котам относился как к себе подобным. Даже приподнимал фуражку, здороваясь с Ричи и Масей. В тот день с утра пораньше он заглянул в гости. Вид у него был расстроенный, а под мышкой он держал своего кота.

Лыжин даже изредка упоминал Прапора (Ричи из этих рассказов мог легко сделать выводы о реальном участии в делах толстяка) и клубками по ковру рассыпался в мелких подробностях своих расследований. При этом умудрялся не замечать важных мест даже в своих рассказах. Люди, что с них возьмешь.

– И ты решила уйти вот таким образом? – Да. Я просто перестала есть. А они даже не сразу это заметили. Сначала я хотела их просто напугать… а потом… потом стало все равно.