Наконец, собравшись с мыслями, Людвиг решил попытать счастье на лестничной площадке, но, подбежав и с силой дернув ручку двери, обнаружил, что та заперта. Быстро зашарив по карманам, предприимчивый консьерж с горечью осознал, что ключа у него нет. «Наверное, оставил за стойкой», – подумал он.

Изначально зародившаяся паника слегка утихомирилась. «Как бы там ни было, – в уме рассуждал Людвиг. – С противоположной стороны дверь открывается без ключа и если лифты сломались, то возможно, рано или поздно, кто-то поднимется сюда по лестнице».

Вернувшись к лифтам, он продолжил раздраженно нажимать автоматизированные кнопки вызова. Прежний результат, его утомительных действий, не знаменовался новыми достижениями. Лифты были непоколебимы и как заговоренные располагались на своих местах, даже и для приличия не шелохнувшись.

– Все-таки надо позвонить, ведь так не может долго продолжаться, – беспокойно, в полголоса, произнес консьерж, и собирался было постучать в дверь ближайшего постояльца, как вдруг свет в коридоре замигал. Спустя несколько секунд исправная подача электроэнергии восстановилась.

– Чертовщина какая-то, – напряженно вздохнул Людвиг, а вскоре до его слуха донесся подозрительный скрежет в одной из лифтовых шахт.

Консьерж, подойдя поближе, прильнул ухом к створчатой лифтовой двери и внимательно прислушался. Постепенно нарастающий – свистящий – металлический звук вызывал у молодого человека не самое приятное впечатление. Чувство беспокойства – все возрастало, как и всеобъемлющий свистящий звук в скованном пространстве шахты. Мимолетно промчавшиеся, по другую сторону створок, человеческие вопли, из пролетевшего вниз, с большой скоростью, лифта, заставив Людвига импульсивно отпрыгнуть, растворились в глубине шахты, а секунду спустя, сразу после мерзкого скрежета отказавших тормозов, и вовсе затихли.

Пока консьерж, припав спиной к стене, пытался осознать случившееся, громыхнул сорвавшийся лифт, ударившийся на большой скорости о бетонное перекрытие.

«Ужас! Интересно, сколько людей там находилось?» – мысленно спрашивал себя Людвиг. – Вряд ли кто-нибудь выжил, – шепотом констатировал он.

Из вертикальной щели – между створками – просочились взбудораженные частички бетонной пыли, а еще через секунду во всем отеле погас свет.

* * *

Глубоко под землей – в подвальных помещениях пятизвездочной гостиницы, светящееся красным неоном восьмипалое создание, расправившись с распределительной будкой, застыв на месте, вынашивало коварный план дальнейшей охоты. А тем временем в вестибюле гостиницы творился полнейший хаос и кавардак.

Бегающие в панике люди, сшибая друг друга с ног, падая на твердый каменный пол, получали ушибы и незначительные увечья. Винсент и еще несколько консьержей в тщетных попытках пытались успокоить взбесившуюся толпу. Пользуясь программой – стандартной процедуры эвакуации, они просили постояльцев отеля, выстроившись в шеренгу, через центральный вход выйти на улицу, но обезумевшие от страха люди вели себя гораздо хуже, чем взбудораженное опасностью стадо овец, бросающихся с утеса, к счастью, у центрального входа в гостиницу – такового не было.

Паникующие люди, разрываясь между необходимостью соблюдать дисциплину и подавлением собственного страха, оказались неподготовленными к сложившейся ситуации. Безмятежное состояние отдыха и чувство полной защищенности – помешали двуногим обитателям воспользоваться собственным разумом.

– Сэр, я бы вас попросил… – обратился Винсент к одному человеку, толкающемуся в куче народа, у входа. Случайный, жуткий удар локтем по носу, кем-то из толкучки, прервал обращение консьержа. А мужчина, к которому он обращался, растолкав женщин и стариков, благополучно выбрался наружу.

– Что с тобой, парень? – случайно заметив Винсента, присевшего в ногах толпы, и подойдя поближе, поинтересовался Белинс. – Кто тебя так? – заметив окровавленное потемнение под носом, вновь спросил консьерж шестого этажа.

– Я не знаю, кто это был, – поднимаясь во весь рост, ответил Винсент. – Случайный локоть из толпы – последнее, что я заметил. А после потемнело в глазах, и засверкали звезды.

Белинс, состряпав возмущенное лицо, ничего не сказал, а лишь, громко прицокнув языком, покачал головой.

* * *

К красному неоновому свечению, заливавшему подвальное помещение отеля, внезапно прибавилось более насыщенное – багрового оттенка сияние. На фоне непрекращающихся поскребываний паука и шуршаний длиннохвостых грызунов, послышался резкий хлюпающий звук, за которым громкий писк сменился настораживающей тишиной.

Паук, извергая из своего детородного органа – на брюшке – красную, слизи подобную, не совсем органичную субстанцию, на расстоянии двух-пяти метров, поражал грызунов, разбегающихся по углам, почти точными попаданиями. Попадая на серое, не совсем приятное человеку, млекопитающее животное, красные Частицы, словно мельчайшие многомиллионные пираньи, практически мгновенно расправлялись с плотью каждого грызуна. Оставляя лишь белые обглоданные кости, Частицы устремлялись к следующей жертве. В силу своей медлительности, они не имели возможности атаковать, но зато реально могли рассчитывать на зазевавшуюся серую особь, случайно попавшую в их смертоносные объятия. Так оно, в принципе, и происходило.

Как и родитель, Частицы, под воздействие вакцины, мутировали и перестали выполнять репродуктивную функцию, а самое ужасное, они стали плотоядными, впрочем, как и сам паук.

Теперь, здесь и сейчас, Частицы, как и в прошлом – охотники, но подобный инстинкт, от цели: преобразования самого себя – перерос в цель: безудержного поглощения всего живого. Чем подобная мразь не апокалипсис?

* * *

Высоко над вестибюлем, а точнее на восьмом этаже, и не за много километров от своих товарищей консьержей, Людвиг, достав из кармана маленький компактный фонарик с крохотной, но зато мощной светодиодной лампочкой – белого свечения, освещал створки, ныне где-то внизу, разрушенного лифта. Пока консьерж пытался прийти в себя, разглядывая пылевые облака, клубящиеся в свете диодной лампочки, по меньшей мере, пять или семь дверей комнат открылись и оттуда, кто на ощупь, а кто-то, воспользовавшись светом от экрана мобильного пейджера, все постояльцы постепенно выходили в темный коридор. Через какое-то время, длинное, скромно освещенное пространство заполнилось голосами вопрошающих людей.

Под лучом своего фонарика, Людвиг обвел взглядом всех присутствующих и, не церемонясь, даже не затруднив себя что-либо объяснить, направился к двери лестничной площадки.

Стремление покинуть «золотую клетку» с каждой секундой возрастало все больше. Смерть охранников и постояльца, будоражило его все сильнее. Людвиг не мог себе объяснить, что он видел и терялся в догадках. «Является ли это хотя бы на пятьдесят процентов правдой?» – уже неоднократно спрашивал он себя.

Дернув несколько раз за ручку, консьерж лишь в очередной раз убедился, что дверь, ведущая на лестничный пролет, достаточно плотно прижата к прочному косяку, обшитому белым, дорогим пластиком. Почувствовав на своей спине неожиданное прикосновение, Людвиг обернулся, осветив белым светом, стоявшую перед собой фигуру пожилой женщины.

Ею оказалась взволнованная Мередит.

По-видимому, когда погас свет, и без того напуганная, она решила все же выйти и воочию убедиться, что ничего катастрофического не произошло. Хотя Мередит и чувствовала скрытую угрозу в сложившейся ситуации, но всесильно отрицала правдоподобность своих догадок.

Беспокойный взгляд Людвига уперся в лицо женщины. Губы его даже не дрогнули, казалось, он и вовсе не собирался ничего говорить. Сама Мередит тоже стояла молча. Один из постояльцев, вышедших в коридор, тот, что ближе остальных находился к лифту, вопреки отключенной электроэнергии, попытался вызвать «транспортер» на этаж, но как и следовало ожидать, желаемых результатов не последовало.

– Что здесь произошло? – спросила Мередит, отвлекая внимание Людвига от мужчины, усердно пытающегося вызвать лифт.

Консьерж уставился на миловидную старушку, но сразу ничего не ответил. В голове мелькнули ужасающие картинки пугающих воспоминаний.

– Я – не знаю! – ответил ей Людвиг. – Я не могу объяснить!

– Что, черт возьми, тут происходит?! – выкрикнул мужчина, стоявший у лифтов. – Я заплатил кучу денег. Где мой обещанный комфорт?

Людвиг, не отвечая разъяренному постояльцу, лишь растерянно посмотрел на него.

– Я, правда, не знаю, что тут происходит, – проговорил услужливый паренек, глядя на Мередит.

Женщина призадумалась, а потом, припомнив, спросила:

– Почему у вас руки в крови… и рубашка?

– Да он же псих ненормальный! – сделав неверный вывод, процедил мужчина у лифта. Надо его связать, а то он нас тут сейчас всех положит.

– Никого мы не будем связывать, – резко и громко, чтобы все слышали, произнесла миллионерша.

Взбудораженный мужчина, бурча себе что-то под нос, шумно захлопнув дверь, скрылся в своей комнате.

– Людвиг… – Старая женщина придвинулась к консьержу. – Вы можете нам что-нибудь рассказать?

– Я с радостью бы поделился с вами информацией но, к сожалению, сам не знаю, что тут происходит.

– Откуда же тогда взялась эта кровь? – поинтересовалась молодая девушка, стоявшая вдалеке и заглядывающая в одну из комнат.

Людвиг тяжело сглотнул.

– Возможно, эта кровь постояльца, а может, и еще кого-то. Один из охранников, с которыми я сюда пришел, нашел там чей-то палец. Его владельца, к сожалению, нигде поблизости не было. – Консьерж пару секунд помолчал, а потом добавил: – Лишь только кровь и разруха.

Из окровавленной комнаты, несмотря на разбитое там окно, доносился тошнотворный запах, и по этой самой причине, девушка, что недавно задавала свой вопрос, плотно закрыла дверь, заперев безобразный номер.

– Кстати, а где эти охранники?

Фонарик Людвига метнулся по направлению к прозвучавшему голосу. Говорил молодой и с виду очень крепкий мужчина – лет двадцати семи.

– Они вылетели в окно, – не подумав, как следует, над формулировкой, ответил консьерж.

– Как это? – озадачилась молодая девушка. – Сами вылетели? Их что, ветром сдуло?

Людвиг хотел было усмехнуться, как и стоявший неподалеку, хмыкнувший, молодой мужчина, но решил, что сделать подобное в данную минуту, с его стороны будет не самая лучшая идея.

– Да нет же. Вы не так меня поняли.

– Ну, так проясните ситуацию! – уже немного раздраженно, явно теряя терпение, выговорил молодой мужчина.

– Я не знаю, насколько вам мой ответ покажется странным… Ладно, черт с ним. Охранников что-то утащило в разбитое окно.

– Так, значит, оно было уже разбито? – спросил кто-то из людей.

– Да, – признался Людвиг.

– А что это было? – спросил еще кто-то.

Служащий, атакуемый вопросами, помешкал, а потом неуверенно ответил:

– Что-то наподобие щупальцев.

– А я бы все-таки согласился с джентльменом, ушедшим в свой номер. Он несет какую-то чушь, – констатировал, недавно усмехающийся, молодой мужчина.

– А я ему верю, – произнесла миллионерша.

– Ах! Еще лучше, – вновь произнес молодой мужчина. – Теперь их двое: психически ненормальный консьерж и сумасшедшая старуха.

– Попридержите свой длинный язык, молодой человек, – угрожающе прозвучал тяжелый голос из дальней темноты коридора.

Все присутствующие почти разом обернулись, дабы выяснить, кому принадлежит столь тяжелая и внушительная интонация. Людвиг посветил фонариком в приближающегося господина. Из темноты, на всеобщее обозрение, вышел невысокий, в старомодной шляпе, мужчина преклонного возраста. Передвигаясь, он незначительно опирался на трость, находящуюся в его правой руке, выполненную, похоже что, из какой-то кости, а может и дешевого пластика.

– Позвольте представиться, – произнес он своим грузным голосом, а Людвиг тем временем немного опустил фонарик, чтобы яркий луч света не упирался в лицо старика. – Меня зовут Холлистайн, но друзья зовут меня – старый Холли.

– Очень приятно, – ласково, будто проурчала домашняя кошка, произнесла миллионерша, стоявшая напротив Людвига. – Мередит Сваленс, – представилась она.

Во время их беседы никто из присутствующих не рискнул произнести ни слова.

– Я полагаю, мистер Сваленс довольно счастливый человек?! – ровно проговорил Холлистайн.

На замысловатый комплемент – Мередит улыбнулась, но потом улыбка немного сошла с ее лица.

– К сожалению, он…

– Извините меня. – Холлистайн приподнял шляпу, но потом, опустив, оставил ее, как прежде, лежать на своей голове.

По мнению Людвига, появившийся экземпляр человеческой популяции относился к тем представителям, которые любят на торгах скупать ценные редкие вещи и прочие произведения искусства. Подобные ему, в высшем обществе, именуются как ценители ушедшей моды, а среди народа, подобный тип, называется просто: Барахольщик или старьевщик.

* * *

За запертой на ключ дверью, что вела на лестничную площадку, постепенно нарастая, доносились приглушенные голоса людей, нелепо сочетающиеся с шумной поступью ног, бегущих по многочисленным ступенькам. Судя по шуму, растворяющемуся где-то в глубине, можно было с уверенностью предположить, что масса двигающихся людей следовала по направлению вниз.

Мередит, стоявшая возле Людвига, так же как и сам консьерж, обратила внимание на звуки удаляющихся вниз людей.

Услужливый консьерж, словно бы случайно уколотый булавкой в мягкое место, резко повернулся и усердно забарабанил по деревянной преграде, отделяющей их от лестницы. Пока Людвиг лихорадочно стучал, голоса людей растворились в пределах нижних этажей гостиницы.

Вскоре, разочаровавшись в своих безнадежных действиях, молодой консьерж, расслабленно повернувшись к миллионерше, гулко уперся спиной в непреклонную дверь. Секунду спустя по другую ее сторону послышались скрежещущие звуки. Людвиг четко почувствовал своей спиной, что дверь незначительно дернулась. Очевидно, кто-то старательно пытался ее отпереть. Людвиг вновь повернулся и забарабанил по дереву.

Скрежет резко прекратился и психически измученному консьержу, наконец, ответили:

– Мы вас скоро вызволим! – утвердительно произнес знакомый голос.

– Винсент, это ты?

– Людвиг?.. Да, приятель, это я. Сколько вас там?

– Со мной тут… – Людвиг мгновение помедлил с ответом и попытался хоть примерно пересчитать присутствующих. – Человек семь или восемь. Но я не уверен, возможно, кто-то еще остался в других комнатах и не решается выйти.

– А где твой ключ? – спросил другой, но тоже хорошо знакомый – голос Белинса с гундявым произношением.

– Похоже, я его оставил за своей стойкой, – признался Людвиг.

– Да-а? И нам он тоже не понадобится. – Вновь послышалось скрежетание. – Ручка не поворачивается, наверное, внутри механизма что-то заело.

– А вообще кто-нибудь уже знает, что случилось с электричеством? – осведомилась Мередит, практически прислонившись лицом к двери.

– Пока что – нет, – ответил ей Винсент. – Но мы вызвали специальную группу, они скоро прибудут и все наладят, а пока что мы всех постояльцев временно распределяем по другим гостиницам города. Дабы не свести людей с ума, консьерж седьмого этажа решил не упоминать о рухнувшем лифте.

– Тут человека убили! – выкрикнул молодой мужчина, на что ответно получил тростью по ноге от старого Холли.– Эй, какого?.. – хотел было возразить мужчина. Однако, Холлистайн, подняв перед его лицом свою трость, тем самым отбил у того всякое желание перечить.

– Что там у вас стряслось? – взволнованно спросил Винсент.

Людвиг нехотя ответил:

– Кто-то съел мистера Барни Твигла…

За дверью послышался смешок Белинса, который практически сразу прекратился, по-видимому, от взгляда Винсента, недовольно воззрившегося на несдержанного сослуживца.

– Мы практически всех уже эвакуировали из здания, но вам придется дождаться группу спасения. Мы не можем позволить себе сломать эту дверь.

– Винсент хотел сказать, – вклинился голос Белинса, – что нам этого не позволит наша скромная зарплата.

– Прекрати! – резко произнесенное слово послышалось из-за двери.

Людвиг вопросительно посмотрел в глаза Мередит, а потом, вновь повернувшись к двери, произнес:

– Мне кажется, что мы все в большой опасности!

– Объяснись, – попросил его Винсент. – Какая может таиться опасность в отсутствии электричества. Я, конечно, понимаю, что кто-то может споткнуться или удариться но…

Вероятно, Винсент не придал серьезности относительно слов молодого мужчины, которого прервал Холлистайн.

– Помнишь, я уходил из вестибюля с двумя охранниками? – спросил Людвиг Винсента.

– Да… припоминаю, кажется.

– Так вот, их теперь нет.

– В смысле?

– Когда мы вошли в комнату исчезнувшего мистера Барни, их что-то утащило в окно.

За дверью, как и в коридоре, в котором находились постояльцы, повисла напряженная тишина.

– Мне интересно, что вы там курите? – неожиданно раздался голос Белинса. Он явно не воспринимал сказанное всерьез.

В свою очередь, Винсент промолчав, ничего не ответил.

– Винсент?

– Да? – осведомился тот.

– Почему-то мне кажется, что ты мне не веришь, ведь так?

– Людвиг… я не знаю. В общем, вам придется дождаться специализированной помощи. Ок?

Консьерж восьмого этажа немного помолчал, а потом согласно ответил:

– Хорошо, Винсент, как скажешь.

– Мы сейчас спустимся вниз и будем дожидаться прибытия помощи у входа. Когда они явятся, я сразу же отправлю их к вам на выручку.

– Спасибо, Винсент, – поблагодарил товарища Людвиг.

– Держитесь там. Помощь скоро будет.

За дверью прозвучали звуки шагов двух человек, спускающихся вниз по ступенькам. Парная поступь, постепенно затихая, растворилась в глубине нижних этажей. Людвиг и еще несколько персон, присутствующих с ним в коридоре, загадочно переглянувшись, а затем, неловко уставившись в темный пол, стали ожидать своего, казалось бы, скорого вызволения.