«Я тебе скинула видео. Хочешь, посмотри. Нет – посмотрим вечером, как и договаривались», – спустя минуту ответила она.

Поразмыслив, я пришел к мысли, что лучше самостоятельно посмотреть все видео, и не тратить время на поездку в другой конец города, после которого мне предстояла бы долгая дорога на «Суворовский». Туда, где заканчивается город и начинается степь, которую предприимчивые застройщики превратили в забытый Богом микрорайон.

«Сам посмотрю», – отправил ей.

«Все нормально? Быть может, тебе стоит приехать?», – тут же прилетело в ответ.

Обдумывая ее предложение, я представлял, как приезжаю к ней, провожу ночь и уставший возвращаюсь на работу. И если в любой другой день я бы незамедлительно ответил согласием, то в предновогодние дни, когда с утра до вечера проводишь на ногах, мое «Да» сродни самоубийству. Взвесив, я решил, что нашу встречу лучше перенести на январские выходные, после чего написал:

«Давай я решу все вопросы и тогда приеду? В предпраздничные дни слишком много интенсива».

«Да, хорошо. Не забывай о том, к чему мы идем. Промедление чревато последствиями», – прислала Юля.

Не понимая, что она имеет в виду под выражениями «не забывай о том, к чему мы идем» и «промедление чревато последствиями», я прочел сообщение несколько раз. Заключив, что я мог запамятовать о запланированном совместном мероприятии, я положил телефон в карман, взял с тележки ножницы, расческу, после чего пулевизатором намочил волосы девушки и приступил к стрижке.

Сидя на диване, я ждал, когда Таша посчитает деньги, которые ей принесла Даша. В иерархии подсчетов выручки салона первой стояла Никола, за ней располагалась Даша, и уже третьим был я. Меня, как, видимо, и мою проекцию, это не тревожило, не злило и вообще никак не задевало. В тот момент я вообще ни о чем не думал. Просто наслаждался мягкостью дивана.

– Две с половиной, – озвучила Таша. – Слабовато, Даш. Попробуй сделать рассылку клиентам и знакомым. Ты добавляешь людей в друзья через рабочий профиль?

– Добавляю, но никто не откликается, – виновато произнесла Даша.

– А причем тут она? – спросил внезапно для самого себя и, поняв, что втянулся в диалог, продолжил: – Разве не салон предоставляет клиентов? Сколько предоставил, столько сделала. Все ведь хорошо.

– Салон дает вам возможность для самореализации! – агрессивно бросила она. – Ты думаешь в других салонах иначе? Людей нет! Если бы их было как раньше, то конечно… А так, я предоставляю вам место для работы, делаю рекламу, но и вы должны фолловить людей, искать потенциальных клиентов! Так что если вы сиднем сидите и не ищете никого, то не удивляйтесь, что никого не будет! Если все будет продолжаться в том же духе, я возьму другого бровиста, поняла?

Даша молча кивнула головой. Мне стало обидно за нее. За то, в каком ключе с ней общалась Таша. Глядя на Дашу, я видел в выражении ее лица безысходность. Ощущение, что у нее не было выбора, не покидало меня.

– А теперь давай перейдем к тебе! – перевернув страницу, произнесла Таша, после чего начала вбивать цифры на калькуляторе.

Прождав пять минут, во время которых Таша внимательно высчитывала итоговую сумму, а Даша, не меняясь в лице, смотрела в пол, я успел подумать о домашней уборке и о том, где лучше встретить Новый год. И лишь спустя семь минут, подбив сумму, с легкостью подсчитываемую в уме, Таша прохрипела:

– Три шестьсот.

Понимая, что она назвала мой заработок, а не общую цифру дохода, я ответил:

– Неплохо.

– Ты правда так считаешь? – возмутилась она.

– Послушай, у нас какой сегмент? Правильно, и не средний, и не люкс. Что-то между. Мы вне целевой аудитории по причине того, что для среднего класса наша цена завышена, для класса люкс – занижена. Людям необходимо оставаться в шаблоне: если салон позиционирует себя как средний класс, то он не может совмещать в себе дорогое вино, неоснащённый хорошим освещением зал, мастеров с повышенной квалификацией и музыкой, предназначенной для подростков,  устраивающих в подворотнях стычки с теми, кто носит «Stone Island». Нам нужно начать предоставлять клиенту услуги и картинку согласно нормам класса, в рамках которого заточён этот клиент. Так же и с люксом. Нельзя допускать, чтобы в этом классе на весь салон красоты играла музыка людей эконом-класса.

– Сегодня мы работали без музыки! – парировала Таша.

– А до этого? – продолжал продавливать Ташу не за себя, а за Дашу. – У нас играет музыка, от которой хочется блевать. И если у меня такое к ней отношение, то что говорить за клиентов…

– Так, рабочее время подошло к концу! – обрубила Таша. – Завтра у всех полная запись, идите отдыхать. И дома фоловьте людей!

– Хорошо, – ответила Даша и, сняв куртку с вешалки, надела ее.

Я тоже взял куртку, но не стал надевать ее. Открыв перед Дашей дверь, я встретил всем телом сильный поток ветра, заставившего меня отвернуть голову от невозможности сделать вдох.

– Ты чего куртку не надел? – спросила Даша, когда мы оказались на улице.

– Тут до машины два шага, – ответил, едва сдерживаясь, чтобы не затрястись от холода. – Тебя довезти?

– В который раз ты мне это говоришь, и в очередной раз я тебе отвечу: я живу через квартал, – произнесла она, мило улыбнувшись.

– Но, оценив его несгибаемую веру в положительный результат, она дала свое согласие, – не сдавался я.

– Ладно! – сказала она. – Но только из-за того, что ты сейчас находишься на грани обморожения.

– Это и был мой план, – подмигнул ей и, указав рукой в сторону машины, двинулся с места.

Открыв Даша пассажирскую дверь и проследив, что она уселась, я расположился на водительском сидении, после чего запустил двигатель и прислонил к воздуховоду напрочь замерзшие пальцы.

– Спасибо, – сказала Даша.

– Это вопрос двух капель бензина, тут же квартал проехать! – отшутился, не убирая рук от теплого потока воздуха.

– Я о «Hair club».

Слыша ее серьезный тон, я решил отставить в сторону шутки:

– Этот разговор давно назревал. Ты понимаешь, я понимаю, а Таша не понимает причины нынешнего положения вещей.

– Она и не поймет. У нее свой мир. И только одна она его видит и понимает.

– Мир, который видит лишь один человек, называется галлюцинацией, – включив режим езды, машина тронулась с места. – А подобная галлюцинация, как и многие другие, обречены на гибель. Нужно только подождать, когда отпустит.

– Возле следующего дома, – сказала Даша, едва я проехал перекресток.

– И правда квартал, – произнес, паркуясь возле обозначенного дома.

– Я тебе кое-что хотела прочитать, – она разблокировала телефон и принялась стучать по экрану пальцами. – Еще вчера. Но ты не пришел.

– Стишок?

Она улыбнулась, после чего, прекратив тыкать в экран пальцами, сказала:

– Я записываю сны, чтобы не забыть, и потом обдумываю их значение. Прошлой ночью мне снился сон, в котором мы с тобой были парой и нас пытались убить. Этот сон, в отличии от других, быстро улетучивался, поэтому я успела записать лишь отрывки, – открыв заметку, она начала читать по пунктам: – Там был какой-то мужчина, с которым у меня была связь. Причем это не было моим желанием, но и не являлось изнасилованием. Не уверена, но все было похоже на гипноз. С тобой у меня тоже была связь, – сказав это, она улыбнулась, после чего продолжила: – Но она была в отношениях. Потом ты ушел и сказал, что придешь. Это последнее, что я смогла запомнить.

В момент, когда она закончила говорить, я погрузился в недавний сон, воспоминания о котором накрывали меня информационными волнами. Первой волной являлся мужчина, походивший на моего друга. Второй, более массивной, меня настигла Даша, с которой я был в отношениях. И третьей, разрушающей все предыдущие воспоминания, оказалась волна, сотканная из предательства, обиды и лжи, окружавшей меня на протяжении всего сна.

– Андрей? – Даша вытащила меня из образовавшегося информационного океана.

– Мне что-то подобное тоже снилось… – задумчиво произнес и, немного отойдя, продолжил: – Но я не записываю сны.

– Я сегодня поищу информацию об одинаковых снах, – она открыла дверь.

– Так если нам снилось, что мы в отношениях, может тогда не будем оттягивать неизбежное? – спросил, решив разрядить обстановку.

Расхохотавшись, она ответила:

– Не дождешься!

Даша вышла из машины и закрыла дверь, в ответ на что я опустил стекло и, уезжая, прокричал:

– Помни о настойчивости!

Свернув на Ворошиловский проспект, затем на Баумана, я доехал до Буденновского проспекта и, выехав на него,  продолжил путь вверх. Следуя домой заезженным маршрутом, я пытался ответить себе на вопрос: почему мое место жительство находилось в районе, который я ненавидел каждой клеточкой своего тела? Впрочем, ответ был на поверхности. Отучившись у лучшего стилиста Ростова, я, по совершенно непонятным причинам, выбрал худший салон красоты из возможных. И пока мои коллеги, большая часть из которых – посредственности, ничего не смыслящие ни в стрижках, ни в окрашивании, без зазрения совести шли в топовые салоны, я прожигал свои дни в «Hair club». Какое у меня могло быть место жительства, если я в предновогодние дни зарабатывал три с половиной тысячи, а они – от десяти?

Подвиснув на теме отсутствия самореализации в моей жизни, я словно за одно мгновение оказался возле собственного дома. Заключив, что глядя куда-то по сторонам, вместо того, чтобы смотреть на то, что происходит здесь и сейчас, мы прожигаем свою жизнь, я вышел из машины с курткой в руках.

Попав в квартиру, я снял с себя обувь и влез в любимые домашние тапочки. Мягкие, полностью утыканные символикой «Gucci», я купил их на сейле фирменного магазина, потратив двухмесячный лимит денег, которые мне отсылала мама. По прошествии времени, я по-прежнему считал их хорошей инвестицией в свой образ. Они, наряду с халатом того же бренда, оформленного в одинаковом стиле, на который я потратил шесть месячных лимитов, являлись моей лучшей характеристикой в «Instagram». Зайдя в душ и скинув с себя одежду, я попытался вспомнить, сколько фолловеров подписалось на меня после первого поста в моем новом домашнем образе. Открыв душ, я остановился на цифре «30», после чего выбросил свое рассуждение на помойку для ненужных мыслей.

Искупавшись, я надел халат, тапочки и, сфотографировавшись перед зеркалом, опубликовал снимок в сторис с подписью «Усталь».

Следуя к кровати, я наблюдал за всплывающими реакциями на мою историю. К моменту, когда я уже лежал на кровати, засунув между ног одну из подушек, реакции стихли. Проверяя всех, кто поставил на меня огонечки, я не мог найти Дашу. Решив перепроверить себя на внимательность, я зашел в свой профиль, после чего открыл чат с ней. В нем были лишь мои реакции, поставленные на фото ее работ. Поняв, что я остался незамеченным, мне стало неприятно. Глядя на флуоресцентные звезды, приклеенные к потолку, я пытался понять, могла ли моя сегодняшняя активность по отношению к ней стать отталкивающей. Или, быть может, она поняла, что нравится мне и это отпугнуло ее. А может я был слишком груб и мои шутки воспринялись совсем не так, как я планировал, что заставило ее сомневаться в целесообразности нашего общения?

Разозлившись на себя, я заблокировал телефон. Мысли о собственном промахе не давали мне покоя и, вспомнив о Юлиной просьбе, я зашел в «WhatsApp». Найдя наш с ней чат, я открыл его и загрузил видео.

– Что ты там такого скинула? – тихо спросил, запустив видео.

Ожидая чего-то неожиданного для себя, я запечатлел знакомые кадры многолетней давности. Сидящая за столом девушка рассказывала о вирусе, который, распространившись по всей планете, сгубил два миллиарда человек. Она говорила о нехватке кладбищ, росте популярности крематориев. Ее изложение сопровождалось крупными планами сваленных в огромные кучи трупов. Люди в защитных масках и костюмах складывали их в черные пакеты. Не понимая, для чего мне это просматривать заново, я, с уже меньшим энтузиазмом, перешел к следующему видео. На нем была нарезка из взлетающих ракет, сменяемая столкновением армий, штурмом городов и взрывом ядерных боеголовок. Закадровый тревожный голос вещал о гибридной мировой войне, не выдержавшей градуса накала и переросшей в полномасштабную ядерную войну. Перечисляя последствия, голос утверждал, что после окончания войны население земли уже не сможет вернуться на прежний уровень жизни в силу гибели трех миллиардов человек, чьи тела невозможно захоронить или кремировать из-за полного разрушения инфраструктур городов. Землятресения вызвали извержение почти всех вулканов, которые, в свою очередь подвели черту под будущим человечества.

– С тех пор ни на одном континенте не было лета и, вероятно, еще долгие годы мы не сможем купаться под лучами солнца, – говорил я в такт закадровому голосу и, выключив видео, произнес в экран: – Божечки, Юля, я это видел три месяца назад!

Нажав на новое видео, я уже не верил, что оно будет для меня в новинку. Спустя несколько секунд мои предположения подтвердились: на нем показывалось, как страны по своим границам возводили высокие заборы.

Смахнув в сторону, передо мной открылась нарезка с людьми, набиравшими в реке воду. Голос за кадром говорил о радиационном загрязнении всех рек. О том, что одни люди погибали от жажды, а другие – от радиации. Затем, сменив тон на более позитивный, голос обьявил об изобретении, способном отфильтровывать воду. Вслед за этим появились кадры установки фильтров в водохранилищах.

– Но, так как они недолговечны, перебои с водой, все же, будут преследовать нас с вами еще неопределенное количество времени, – произнеся, я смахнул видео.

В последнем, более свежем ролике, которое я видел пару недель назад, упоминалось о последствиях вируса. О том, что большая часть людей, чудом сумевших выжить, приобрели хроническое отторжение пищи. Что все они находятся на грани смерти и, вероятнее всего, их ждет неутешительный конец.

Ради приличия досмотрев видео, я свернул его и задумался над своим ответом для Юли. Что она хотела этим сказать? Напомнить обо всем, что произошло? Или у нее появилось желание поразмышлять о нелегкой доле, выпавшей на наши плечи? Решив не вовлекаться в негативные, пусть и свершившиеся сценарии, я отправил ей:

«Это ужасно! Главное, что мы смогли выжить. И, я думаю, мы живы не просто так».

«Согласна! И будь внимателен! Ты когда приедешь?» – пришло в ответ.

«После январских выходных», – написал в ответ, после чего, немного обдумав, добавил:

«И я жду тебя на стрижку!»

Удовлетворившись своими сообщениями, я вышел из чата и увидел новый активный чат с незнакомым номером. Я тут же открыл его и переместился в профиль. Вместо фотографии на аватарке была картинка с черным шестом, правую сторону которого переплетали узорчатые линии, в чьей верхней части был умещен крест, похожий на Георгиевский. С левой стороны выглядывал извивающийся хвост, схожий с теми хвостами, которые рисуют у чертей. Этот символ окружало слово «ASMODEUS». Вернувшись в чат, едва различая буквы, я сонным голосом прочел сообщение:

– Привет, мой дорогой! Это я, Константин! Ты определился с «Шаман Пати»?

Недолго думая, я набрал сообщение, после чего, на всякий случай, прочел его вслух:

– Привет! Да, пойду! Хоть какое-то разнообразие в жизни.

Отправив его, я свернул «WhatsApp» и, отложив телефон в сторону, перевернулся на левый бок. Закрыв глаза, я вспомнил о Даше. О том, что она по-прежнему не отреагировала на мою историю. Я был почти уверен, что она специально игнорировала меня. Не заходила и не смотрела мою фотографию. И, возможно, мои мысли зашли бы еще дальше по тропе к самобичеванию, но вибрация телефона силком вытащила меня в реальность.