Глава 4

Утром Сергей разбудил Дарину поцелуями, после чего отправил ее в душ. Выйдя оттуда, она направилась прямиком на кухню, где ее уже ждал вкусный кофе с пирожными.

– Я все равно не могу понять, откуда на столь малом пространстве берутся подобного вида продукты, – сказала она, после чего сделала глоток кофе.

Сергей в ответ пожал плечами, дав понять, что сам этого не понимает.

– Я знаю, что кофе, чай, пшеница растут только в полях. Теплицы не дадут такого урожая, нужны определенные условия. Площади. Внешний мир большой, но погодные условия там годятся лишь для того, чтобы скоропостижно умереть.

Дарина посмотрела в окно на ограждающий забор. За ним, во внешнем мире, все так же стоял зеленоватый туман, из которого с трудом просматривались густые многоэтажки.

– Экология на территории ордена несравненно лучше, но она слишком мала, чтобы выращивать зерновые.

– Значит, есть какие-то альтернативы, – тогда сказал Сергей. – Если бы их не было, то и все перечисленное тобой мы бы никогда не попробовали. Не вижу смысла в подобных рассуждениях.

Крайние слова Сергея напомнили Дарине о вечернем эфире шоу, в котором цинично была убита ее единственная подруга. Ей стало больно. И эта боль в груди была причиной безвыходности. Что Дарине, в случае чего, никуда не деться. Некуда бежать. Совсем.

Позавтракав, Сергей попросил Дарину одеваться. Он рассказал свой план на день, в котором они вдвоем поедут в бюро принятия решений и отдадут заявление. Затем доберутся до ее квартиры, и она заберет самые необходимые вещи. Дарина прикинула, что переезд будет очень простым. Еще бы, если учитывать, что у нее было всего одно платье, несколько домашних комплектов одежды и два комплекта для выхода в свет – все это способно будет уместиться в багажнике машины.

Сергею потребовалось пару минут для того, чтобы отдать заявление, и, вернувшись в машину, они поехали к Дарине.

– Я хочу с тобой построить семью, – сказал он, разбавив тишину в машине.

Дарина не совсем понимала, как ей ответить на это. Сказать «я тоже», по ее мнению, было бы проявлением безразличия. Промолчать – тем более.

– Тебе не кажется, что мы спешим? – спросила Дарина.

– Мы обязаны спешить. Чтобы увидеть нашего общего ребенка. Насладиться временем с ним. Жизнь коротка, и не мне тебе это объяснять.

Дарина вспомнила о Кирилле. Но это было такое воспоминание, при котором на душе становится тепло от ясности. От завершенности и фактически внутренне расставленных точек. Ее сын подрос и решил, что для него будет важнее собственная реализация вместо общения с мамой. Когда-то Дарина тоже принимала волевые решения и не думала о том, как отреагируют окружающие. Да, решения Дарины ни на ком не отражались и никого напрямую не задевали, но сейчас она расценивала действия Кирилла как первые шаги внутренне свободного человека, способного брать на себя ответственность на пути к мечте.

Поднявшись с Сергеем на свой этаж, Дарина открыла ящик, располагавшийся в стене у ее квартиры. Подобные ящики были прикреплены у каждой квартиры, и раз в неделю курьер разносил минимальный набор продуктов питания. В ее ящике лежало уже два пакета. Оставив пакеты на своих местах, Дарина достала ключ из кармана и отперла им дверь.

Быстро сложив все вещи в сумки, Дарина застыла возле выключенного монитора.

– Компьютер, – сказала она, не отрывая взгляда.

Сергей обнял ее сзади.

– Он тебе больше не понадобится.

– А как я буду работать?

– Если у тебя есть желание работать, то устроишься на работу в ордене.

– Ладно, тогда я собрана, – недолго думая ответила она.

Сергей взял сумки и вышел из комнаты. Еще какое-то время Дарина стояла посреди нее, словно прощаясь со своей прежней жизнью. Пытаясь оставить прошлое в прошлом. Выдохнув всей грудью, Дарина покинула комнату, заперла дверь и направилась вслед за Сергеем.

Первые дни проживания в ордене Дарине давались нелегко. Хоть все и менялось с появлением Сергея после работы, остальное время ей приходилось встраиваться в новое общество. Выходя на улицу, она заставала многочисленных девушек, неспешно прогуливающихся и ведущих беседу на пространные темы, которые все как одна именовали «шопингом». Чуть позже Дарина выяснила значение этого слова и удивилась тому, насколько сильно он сказывается на настроении тех женщин. Не найдя нужную блузку, одни негодовали и считали себя самыми несчастными людьми на свете, вторые, отчаянно жестикулируя, возмущались слишком медлительном персоналом магазина, с запозданием реагировавшим на резкие смены вкусовых предпочтений клиента. Дарина была далека от понимания столь серьезно влияющих на настроение встречавшихся ей девушек, поэтому решила самостоятельно прогуляться по торговому центру.

Войдя в него, она увидела броские вывески магазинов, активно зазывающих продавцов и огромное количество девушек с горящими глазами, бегающих с набитыми бумажными пакетами. Дарина была белой вороной в этом шопинговом хаосе. Она сама себя убеждала, что нужно пройтись по всем существующим здесь магазинам, чтобы понять, насколько сильно ей нравится делать то же, что остальные. А если нет – то ответить самой себе, почему. Изучив весь ассортимент в каждом из магазинов, Дарина вышла из торгового центра с ощущением недосказанности. Она так и не поняла, в чем суть негодований местных женщин. «Значит, – подумала она, – понимание либо дело времени, либо это всего-навсего вопрос внутреннего устройства человека». Вряд ли кто-то из встречающихся здесь девушек знает, что такое жизнь во внешнем мире. Жизнь, где не думаешь о том, хорошая одежда или плохая, потому что тебе раз в год приносят несколько нарядов, которые на следующие двенадцать месяцев станут твоим основным гардеробом. А если эти наряды будут еще и по размеру, то уж данное событие будет расценено как невероятное везение.

На следующий день Дарине суждено было недопонимать ворчание женщин касаемо меню и качества приготовления еды в одном из местных ресторанов. Она тут же пошла в тот ресторан и заказала себе несколько видов салата. Поедая салаты, Дарина восхищалась каждым из них, абсолютно не понимая сварливых дамочек и решив для себя, что скорее они ничего не смыслят в еде, нежели повар, который приготовил умещающиеся в тарелке гастрономические шедевры. Она вспоминала питание во внешнем мире и пришла к выводу: дамочкам просто необходима месячная «отрезвляющая» экскурсия по внешнему миру. Чтобы она включала в себя шестнадцатичасовую работу за компьютером, одинокое проживание в тесной до изнеможения квартире и при этом соблюдение всех правил. Дарина не могла нарадоваться постоянно светящему солнышку. Не понимала, как можно друг рядом с другом лазить в телефоне, когда сидящий рядом с тобой человек – целый мир. Интеллектуально зрелое существо, имеющее уникальный опыт за спиной и свой взгляд на каждую из ситуаций и вещей, не может не привлекать своим разнообразием.

Вечером, когда Дарина вернулась домой, она наткнулась на книгу рецептов. Проведя некоторое время за чтением этой книги, она выбрала несколько блюд и решила попробовать их приготовить.

Подойдя к духовке, Дарина, руководствуясь рекомендациям, настроила ее на нужное количество градусов. И достав из холодильника мясо, сыр и прочие продукты, она приступила к приготовлению блюда, название которого позабыла ровно в тот момент, когда закрыла книгу и отложила ее куда подальше.

После осуществления задуманного она расставила тарелки с едой на столе и начала убирать в комнатах.

– Это что у нас там на кухне? Моя любимая приготовила ужин? – незаметно оказавшись в спальне, спросил Сергей.

– Ты когда успел пробраться в квартиру? – спросила Дарина, не понимая, как она пропустила момент его входа в квартиру.

В ответ он поцеловал ее, после чего ушел в душ.

Через десять минут Сергей с Дариной сидели за столом. Он голодным взглядом осматривал приготовленное, а Дарина просто наслаждалась тем, что ей удалось сделать ему приятно.

– Как провела день? – прожевав, спросил Сергей.

– Сложно сказать. Во мне много эмоций, которые я еще не могу объяснить.

– Почему?

– Ты, наверное, не знаешь, но мы, люди из внешнего мира, название половины эмоций попросту не знаем. Просто потому, что их никогда не испытывали.

– Это странно. Человек всегда испытывает разнообразные эмоции. Вне зависимости от среды обитания.

Дарина натянуто улыбнулась в ответ, после чего с задумчивым видом перевела свой взгляд. Она пыталась сформулировать свою мысль.

– После переезда ты начал мне говорить «любимая», а я даже не знала, что это за образ такой. Вчера я прочла, что означает слово «любовь». Я никогда ее не испытывала.

– Это невозможно. У тебя ведь есть ребенок, ты его любишь – это материнская любовь. Она самая сильная и искренняя. Ее еще называют безусловной.

– Я не люблю Кирилла. Мне он дорог, я ценю то, что он существует, и хочу, чтобы с ним все было хорошо, но это нелюбовь. Я тебе не рассказывала, что произошло в его комнате… он фактически отказался от меня. Расставил приоритеты таким образом, что его развитие и становление поглотило даже кратковременное общение со мной по телефону.

– Именно поэтому с тех пор ты не звонила ему? – гладя ей в глаза, спросил Сергей.

– Да. Я приняла его решение относительно легко. И эта легкость была таковой потому, что мы не имели ничего общего. Он вырос вдали от меня и начал полноценно общаться со мной по телефону, лишь когда ему исполнилось шесть. Я для него чужая. Как и он для меня.

– Да, наверное, тут ты права. Но как ты могла не испытывать любви…

– К кому мне ее испытывать? К компьютеру? Я сомневаюсь, что во внешнем мире кто-то может похвастаться тем, что любит. Потому что никто ничего не любит. Просыпаются, работают, засыпают. Иногда едят. С такой продуктовой нормой, какую установил орден, крайне тяжело похвастаться вкусовыми предпочтениями. Я ела один раз в день. Иногда не ела вовсе.

– Хорошо, любовь ты не испытывала, что еще ты не испытывала?

– Чувство стеснения, стыда и неуверенности в себе. Выходя каждый раз во внешний мир, меня не беспокоило то, что обо мне подумают. Окружающие люди не имели для меня значения, и даже я их, скорее, считала человеческой погрешностью.

– Почему?

– Я никогда не оценивала людей через всеобщее приложение о личности, но прохожие постоянно тыкали мне в лицо телефоном, чтобы сделать вывод обо мне на основании мнения таких же людей, как они, которые со мной даже не говорили. Как их можно воспринимать всерьез? Здесь, в ордене, все много иначе. Люди не основываются на мнении окружающих. Они предпринимают попытки общения, узнают, как у меня дела, чем я люблю заниматься… это непривычно. Я впервые в жизни стеснялась. Со мной разговаривали, а я не могла и двух слов связать, словно недоразвитая. Хотя я очень много читала и не считаю себя полоумной. Выходя каждый раз на улицу, я чувствую неуверенность, потому что понимаю разрыв нашего статуса. Я – девушка из внешнего мира, они – люди, которые презирают подобных мне. Разные уровни.

– Ты выше их, – возразил Сергей. – Ты ценишь то, что они считают нормой и обыденностью. Не думай, что здесь живут высокоинтеллектуальные люди. Большинство женщин вместо того, чтобы открыть книгу, как это делала ты, включают телевизор и смотрят тупые ток-шоу.

– Я так не думаю.

– Хорошо, ты думаешь, что они хотя бы раз в жизни задумывались над тем, почему они испытывают те или иные чувства? Я могу сказать со стопроцентной уверенностью, что нет. Не только во внешнем мире «пустые» люди составляют большинство. Если бы здесь было большинство таких, как ты, то первое: подобных шоу, которое мы с тобой смотрели, не существовало бы. Второе: я бы никогда не обратил на тебя внимания и не дорожил бы тобой так, как дорожу. Ты одна из немногих. Поверь в это, и ты почувствуешь, насколько просто здесь жить.

– Это сложно сделать. Мне, наверное, нужно время.

– Я не сомневаюсь, что у тебя все получится, – взяв ее за руку, сказал Сергей.

Дарина почувствовала облегчение. Она не понимала – это облегчение вызвано поддержкой Сергея или тем, что она выговорилась. Сказала то, что ее очень волновало.

Вечер близился к концу, и когда они оказались на кровати, Сергей, поцелуями по телу обозначил свое желание. Он был настойчив и по-хорошему груб. Дарине нравилось то, какой он в кровати. Как он добивается своего и не спрашивает разрешения. Тогда Дарина поняла – ей нравится секс.

Пока Сергей продолжал ходить на работу, Дарина старалась погрузится в повседневную жизнь жительниц ордена. Она продолжила повторять ту же последовательность быта, что и окружающие, включавшую в себя рестораны, шопинг и развлечения в виде просмотра телевизора. Вечером она готовила новые блюда, и ужин неизменно переходил в секс, секс в сон. Снова утро. Каждый день становился все скучнее. Спустя пару месяцев поход в магазин в итоге оказался для нее нудным занятием. Новая одежда ее не радовала, как и всякие изученные вдоль и поперек вещи для дома. Рестораны со слегка измеряющимся меню надоедали искусственной улыбкой обслуживающего персонала. Прогулки по аллеям и паркам не вызывали ничего, кроме грусти. Одна и та же картинка и уже ставшие знакомыми лица, встречавшиеся на пути, воспринимались как данность. То, что она раньше считала мечтой всей жизни, на деле оказалось самым скучным из всего, что когда-либо окружало ее. Находясь в состоянии свободного до действий человека, Дарина чувствовала, что находится в тупике собственного развития. Книги ее больше не привлекали. Постепенно она перестала выходить из дома, предпочитая смотреть без звука на то, как в телевизоре сменяются картинки. Позже она это делала уже со звуком. Инертность, овладевшая ей, уже не казалась чем-то плохим. То, что убивает огонь в груди, поддерживаемый до этого внешним миром и его ощущением всеобщей несправедливости, стало для нее нормой.