2

Небольшой аул удобно расположился возле шоссе, проложенного в годы развитого социализма. Селение заложили дорожные строители. Именно они поставили первые дощатые домики. Рабочие ушли, а возле их строений, в основанном ими поселке, один за другим выросли дома, добротные, из хорошего кирпича, двухэтажные, с мансардами…

Высокий мужчина с густой черной бородой, закрывающей почти все его слегка удлиненное лицо, по-хозяйски толкнул железную дверь, прихрамывая, зашел во двор. Возле ворот стоял темно-серый джип.

– Заждался! – бородач ласково провел ладонью по его блестящему капоту. – Извини, дорогой, дела задержали…

На шум заработавшего двигателя из дома выглянула миловидная в низко повязанном платке женщина и радостно заулыбалась:

– Аслан, наконец-то! Стреляли! Я страшно перепугалась за тебя! Думала, что с тобой худое стряслось!

– Пустое, Хадиса. Дела задержали…

Почесывая бороду, мужчина отвел глаза в сторону, будто попытался оглянуться назад, снова проделать весь свой долгий во времени путь…

Высокие горы и чистый прозрачный воздух обманчиво скрадывали все расстояния. Многим людям, стоявшим у подножия уходящей вверх кручи, казалось, что до вершины рукой всего подать, а вот на деле сам подъем отнимал немало времени и сил.

Покидая горный аул в сильном раздражении, Аслан долго стоял за околицей. Ему крайне не понравилась решимость соседки выкупить у него невольников. Его беспокоил не сам факт их возможной сделки. Он никак не мог взять в толк, откуда у бедной женщины наберется столько денег. Неизвестность своей непонятливостью тревожила и изводила. От злосчастной Замиры, потерявшей на войне мужа, стоило всего ожидать.

От греха подальше угрюмый бородач решил все ж избавиться от настойчивой нищенки, как только ему представится удобный случай.

– Сдаст еще сучка федералам, – процедил Аслан сквозь зубы, и его всего передернуло при одной этой мысли. – Удавить и псам на корм…

На небольшой лужайке паслась отара овец. Худющий пастушок в правой руке держал цепь, сковывающую его ноги. Рядом с ним, высунув длинный розовый язык, разлегся огромный волкодав.

– Бездельник! – безжалостная плеть больно хлестнула по прикрытой рваными лохмотьями мальчишеской спине. – Бараны всю траву начисто поели! Гони их дальше, дармоед! Забью до смерти, паршивец!

Пригибая спину, бедный Юрок засеменил, ступая по острым камням израненными в кровь голыми ступнями, россыпью оставляя за собой алые капельки. Жгучая плеть подгоняла его, заставляла спешить.

Выместив на мальчонке всю скопившуюся злость, горец пристально смотрел, как удаляется протяжно блеющее стадо.

– У, шайтан! – Аслан досадливо поморщился.

Спешно покидая свой дом-крепость, он позабыл взять документы. Шастать же без них по территории, контролируемой федералами, было небезопасно. Как с самого утра не заладилось, так и шло наперекосяк.

– Запорю дивану! – сквозь зубы процедил горец.

Круто развернувшись, взъяренный бородач, возвращаясь, широкими шагами, приволакивая ногу, заспешил к второпях покинутому им дому.

– Где она? – заорал он, толкнув от себя калитку.

– Я тебя предупреждала! Не тронь ее! – бесстрашно заступила ему дорогу Марьям. – Ты мне обещал!

Оттолкнув жену в сторону, Аслан прошел в дом. В комнатушке для прислуги, испуганно прикрыв головку ручонками, неподвижно сидела девчушка. Она безропотно ожидала своей неминуемой участи.

– На колени, дивана! – взревел бородач.

Вскрикнув, Анюта поспешила выполнить приказ хозяина. Она тут же бухнулась на пол, распростерлась ниц. Ее немая покорность остудила горца. Он лишь разок наискось хлестнул по девичьей спине. Рубашонка не выдержала. Худая материя расползлась, обнажая белеющее тело.

Проснулось дремавшее вожделение, разбудило неудовлетворенное желание. Бородач, ухватив девчонку за волосы, потянул ее к себе…

Когда горы отозвались эхом гремящего боя, Аслан проснулся, тихо лежал, прислушивался. Пытался он определить место, где столкнулись враждующие стороны. Поднялся. Неспешно оделся. Вышел во двор…

– К ужину не жди, – коротко бросил он жене.

Пройдясь по Марьям сумрачным взглядом, Аслан закрыл калитку и двинулся по кривой и узкой улочке…

Перевалив через вершину горы, мужчина тыльной стороной ладони вытер со лба капельки пота. Каждый раз, совершая нелегкий путь, он корил себя за то, что выстроил добротную домину на труднодоступном склоне скалы поистине себе на мучения. Отгрохал среди жалких лачуг двухэтажный особняк и огородил его высоким забором.

– Дурной башка ногам покоя не даст! – чертыхался Аслан.

Отмахав еще пару-тройку сотен шагов под легкий уклон, Асхадов повеселел и с ухмылкой попенял себя за собственную же слабость:

– Мой дувал – моя крепость…

Дом, который он отстроил для Марьям, своей первой и законной жены, с двух сторон надежно прикрывался скалой. С фланга прибежище надежно оборонялось забором метровой толщины. Бетонные стены его жилища запросто могли противостоять снарядам крупного калибра. А глубокий подвал способен был спасти от ракетного удара с воздуха.

– Вай, глупая женщина, – мужские губы разошлись в презрительной усмешке, – она думает, что я разбогател, продавая тощих овец…

Скорее всего, именно так думали и остальные жители аула. Никто из односельчан не догадывался, что его отара пасется на горных склонах больше для отвода глаз. И Марьям не знала, насколько разнообразен его бизнес и насколько он противоречит закону и нормам морали.

– Глупая курица! – мужчина досадливо поморщился.

Будь его воля, он давно избавился бы от надоевшей ему до смерти, раздражавшей его до спазматических колик женщины. Аслан, разведясь с нею, боялся нарушить вековые и незыблемые законы их веры.

К тому же, отец Марьям до сих пор занимал важное положение, к его слову почтительно прислушивались. Как и лет десять тому назад…

В далеком 84-м году Аслан учился на третьем курсе Московского института Народного Хозяйства. С поступлением в тот столичный ВУЗ помог парню его родной дядя по матери.

– Я заплатил, кому следует, – родственник напутственно похлопал племяша по плечу. – Поступишь. Больше ты на меня не рассчитывай. У меня своя семья, детишки растут…

В те еще времена конкурс на место на студенческой скамье в оном учебном заведении оказался не столь велик, и паренек из высокогорного аула, несмотря на все его скромные знания, успешно поступил. Педагоги закрывали глаза на все невразумительные ответы абитуриента, напротив фамилии которого в списках стояла галочка, выводили положительные оценки, достаточные для набора проходного балла. Они тихо заявляли:

– Плохо, молодой человек. Если бы за вас так не просили бы…

Студенческая стипендия не позволяла жить на широкую ногу, и Аслан сильно тяготился отсутствием наличных средств. Случай свел его с профессором Русланом Хайбулатовым. Земляки нашли много общих точек соприкосновения. Каждый имел свой интерес. Доктор наук искал в студенческой среде способных ребят, могущих в обозримом будущем стать для него поддержкой. Аслан приобрел себе защиту и иммунитет от всякого рода неожиданностей во время сессий.

Между словом выяснилось, что родной дядя молодого человека всучил взятку экзаменаторам не без помощи Руслана Тимрановича.

Безусловно, профессор прекрасно знал о бедственном положении своего студента и за чашкой чая доверительно посоветовал ему:

– Женитесь, Аслан, на приличной девице. С хорошим приданым и с крепким положением в обществе… Лучшее решение всех проблем…

Неглупый от рождения паренек намек понял. Практически про то же самое мамин брат периодически твердил ему при каждой встрече:

– Найди себе и умыкни девку. Женись на богатой дочурке важного «мандарина» и легко прокатишься по всей жизни…

Вечерело. Вагон раскачивало. Постукивали колесные пары. Розовый закат окрасил небосвод. Со своей верхней плацкартной полки Аслан рассеянно следил за плывущими за поездом кучевыми облаками.

Белые пятна то растягивались, то сжимались, плавно меняли форму, превращались в узнаваемых зверушек. Затем их очертания смывались…

– Легко сказать… А ты попробуй, умыкни… Папашка ихний потом с землей сровняет за свою уведенную со двора козочку. Живьем шкуру сдерет с борзого козла. Ха-ха-ха… – парень смеялся сам над собой.

Мрачные мысли сменяли друг друга, роились, переплетались. Ему и хотелось, и кололось. Он боялся последствий. В их краях невест крали. Дикий обычай пришел из далеких времен. Советская власть, как могла, каленым железом выжигала рудимент, доставшийся ей в наследство от средневековья. Но у гордых гор на древние законы имелся свой взгляд.

Девушек по-прежнему умыкали. Частенько похищения происходили по взаимному согласию сторон. В ряде случаев родня невесты смирялась и шла на мировую. Случалось, что похитителей ловили и в назидании всем остальным и для острастки жестоко наказывали. По законам гор.

– Как бы боком оно мне не вышло… – протянул Аслан.

Глядя в окно, парень загадал. Если у ближайшего переезда увидит он запряженную повозку, то попытку по приезду домой предпримет. А ежели у шлагбаума остановится авто, то…

Смеркалось. Колеса застучали чаще. Раздался протяжный свисток. Мимо окна проскочил нерегулируемый переезд. Пусто…

Со стороны туалета ощутимо несло характерным запахом давно не убираемых мест общего пользования. Шустрый проводник накануне так набрался вина, что еще с вечера задрых в служебном купе, манкируя своими должностными обязанностями. Вагон накалился. Все окна были открыты. Проказливый сквознячок гонял по грязному, немытому полу серовато-желтоватый пух из перьевых подушек и семечковую шелуху.

– Земляк, выпьешь? – с нижней полки протянулась приглашающая рука. – Хороший человек ничего не жалко, да…

Внизу на узком столике развернули походную скатерть-самобранку. От вареной курицы, завернутой в фольгу, слегка попахивало. Копченая колбаска, извлеченная из газетного свертка, потеряла привлекательность и вызывала неприятные ощущения, близко сравнимые с брезгливым отвращением. Плавленый сырок «Дружба» грузно осел и расплылся.

– Садись, гостем будешь… – последовало новое предложение.

Когда плетеная баклажка опустела, сосед Аслана оказался в курсе всех его тревог и забот.

– Ты мне, как брат! – Шамиль широко улыбнулся. – Поможем…

Кого лучше всего выбрать ему в качестве потенциальной невесты, Аслан особо не задумывался. Давно на примете имелась у него одна прелестная девица, по которой парень временами украдкой вздыхал.

Год назад повстречал он на дискотеке юную девчушку с большими и выразительными глазами. С первого взгляда Аслан влюбился. Хотел парень подойти к ней и познакомиться, но его сразу предостерегли:

– Не лезь! Младшая дочка Мирзоева. Ей еще и шестнадцати нет…

И Аслан в тот вечер благоразумно отступил. Его испугал не юный возраст красавицы – в их краях ранние браки вовсе и не редкость – а ее сановный отец. Занимал Иса Мирзоев пост второго секретаря райкома партии и слыл крутым на нрав человеком…

– Вай! – попутчик громко рассмеялся. – Джигит такой не говорит. Какой разница, кто у нее отец. Важный шишка или пенек с ушами…

Как и обещал, Шамиль все устроил. Его бесшабашные дружки через день подкараулили Алию, которая только на днях окончила школу. На девушку, вышедшую из торгового центра, ловко накинули паранджу, плотно окружили. Праздная толпа ничего не заметила, так быстро все на ее глазах произошло. Прохожим могло показаться, что молодые люди столь весело забавляются. Они, громко разговаривая и смеясь, уводили пленницу к стоявшему рядом неприметному автофургону.

– Люди! Помогите! – взывала к прохожим Алия.

Девичий крик утонул. Он растворился в разноголосом гуле быстро перемешивающейся толпы. Его мгновенно заглушили и нивелировали нарочито громкие, бурно веселящиеся крики окруживших Алию парней.

– Эй, личико открой! – кривляясь, пропела уморительная рожица.

– Поехали, обмоем обновку! – взлетела вверх выразительная рука.

– Сегодня первый приз за тобой! – хлопнули звонкие ладоши.

Оглушенная и ничего не понимающая, Алия еще не успела прийти в себя, а ее везли в трясущемся кузове, зажали с обеих сторон крепкими и жилистыми мужскими руками. Во рту у нее торчал тряпичный кляп. Она замахала руками, призывая на помощь. Сидевший рядом парень сдвинул брови, предупреждая, прижал палец к своим губам:

– Ш-ш-ш! Тихо будешь сидеть, ничего с тобой не случится…

Как ни пыталась бедняжка понять, кто ее похитил и куда ее везут, это ей никак не удавалось. Машина петляла по узким и кривым улочкам, усеянным трещинами и многочисленными выбоинами, кружила, сбивала со следа возможную погоню.

Когда затрясло сильнее, Алия догадалась, что они едут в сторону от города. Долго ехали, поднимаясь по серпантину горных дорог. Потом ее вывели из машины и заставили идти пешком. Пленница, ничего перед собой не видя, спотыкалась. Ее поддерживали под локотки.

– Извини, другой транспорт нету. Один ишак тут свободно едет… – сознавая, с кем они имеют дело, похитители вели себя вежливо.

Это самое обстоятельство девушку немного успокоило. Она уже не страшилась за свою жизнь, хотя прекрасно понимала, чем обычно у них в горах оборачиваются подобные умыкания невест.

– Круто забрался твой женишок… – раздалось справа от нее.

И самым занятным для нее оказалось то, что, по ее разумению, она сама лично никому из парней не давала никакого видимого повода, чтоб кто-то из ее знакомых смог отважиться на подобный поступок. Неужто женишок со стороны? А вот это ее и тревожило, не давало ей покоя.

– Вот и столица нашего шаха… – послышалось слева.

Сбоку потянуло дурманящим запахом свежеиспеченной лепешки. В двух шагах от Алии сердито закудахтала курица, захлопала крыльями. С другой стороны в ответ лениво забрехала худая беспородная дворняга. Протяжно замычала тощая корова. Перекликаясь, заблеяли глупые овцы. Дремлющий аул встрепенулся, встречая незнакомцев.

– А палаты у него царские… – пропели над самым ее ухом.

Чуть не споткнувшись, девушка прижалась к поддерживающему и направляющему ее локтю. Ей стало не по себе. Алия осознала, что через несколько шагов ее судьба может сделать крутой поворот, после чего о возврате к прежней беззаботной и наполненной радостью жизни думать и говорить не придется.

– А вот и он сам… – с ее глаз сняли темную повязку.

С трясущимися губами Аслан поджидал возле калитки собственного дворика, где к выступающей скале сиротливо прилепилась развалюшка из грубо отесанного камня. Собственно, в домике имелась всего одна комнатка, которая делилась на прихожую и горницу неопрятным куском матерчатой в просвечивающих прорехах вылинявшей занавески.

– Проходи в дом… – женишок прикрыл ворота.

Дерзкие похитители, четко исполнившие свою часть дела, остались на улице. Возбужденные голоса кунаков, затихая, медленно удалялись.

– Ты кто? – Алия гневно нахмурилась.

Ее возмущенный взгляд уперся в смущенного джигита, растерянно скользнул вдоль убогих стен, брезгливо оттолкнулся от земляного пола.

– Ты, облезлый ишак! Ты знаешь, чья я дочь? – девичий голосок наполнился металлической резью.

Алие казалось, ей хотелось верить, что произошло недоразумение. Парня она в упор не знала, никогда его не видела. Возможно, живущий в горном ауле джигит непростительно не подозревает, с кем имеет дело и чем для него дерзновенное похищение ее персоны может грозить.

– Я знаю…

– Ты… – голос Алии растерянно дрогнул.

Словно с разбегу наткнувшись на непреодолимую стену, девушка мгновенно сникла. Опустились ее горделиво расправленные плечики. От грациозной осанки прима-балерины не осталось и былого следа.

В ее памяти всплыла шепотом рассказываемая история про то, как прошлой осенью похитили дочку одного ответственного работника из республиканского правительства. Сам сановник наотрез отказался вести переговоры с представителями жениха, потребовал немедленно вернуть родную дщерь. Девушку обнаружили лишь ранней весной. Она сидела на дороге босая и в одном плаще, накинутом на голое тело. Похитителей не нашли. Несчастную жертву пришлось поместить в психиатрическую клинику. Девушка никого не узнавала и ничего не помнила.

– Мой отец, – отступив в угол и прижав подрагивающие кулачки к испуганно вздымающейся груди, Алия предприняла попытку прояснить обстоятельства и расставить все точки над «I», – ни за что не станет говорить с твоей родней. Он никогда не согласится на мой брак с тобой. Зря ты все затеял. Ты отпусти меня, и я никому и ничего не скажу…

У нее еще оставался малюсенький шанс. И она всецело попыталась воспользоваться им, взывая к благоразумию парня. И безрезультатно…

– Я знаю…

– И ты…

– Или мы с тобой поженимся, или нам обоим не жить…