– Я не знаю, что крутого в жизни ёбаного животного, ебущего всё подряд, и только под ёбаным допингом из смеси говна могущего что-то выдавить из себя.
– Во-первых, он не ебал всё подряд… Но я понял, к чему ты, и что не конкретно про него говоришь, а вообще. Во-вторых – а я не знаю, что плохого в большом количестве любви, если это никому не вредит, и в умеренном употреблении лёгких веществ, если результатом этого становится прекрасное искусство.
– Кхм. СПИД. Смерть от передоза или связанных с употреблением проблем. И статус фальшивого артиста, – без доли сочувствия произнёс я. – И отрицать это глупо. Пример первого у тебя на футболке, пример второго – ориентир твоей личности. Пример третьего… Ну, я тебе уже всё объяснил, поэтому уж сам там додумай, кто является примером или примерами. ТЕМ НЕ МЕНЕЕ! Тем не менее. Музыка нормальная.
– Ага, нормальная…
– Музыка нормальная, а личности музыкантов мне не нравятся. Не конкретно даже личности, и не то чтобы не нравятся в плане презрения. А культ вокруг личностей музыкантов, и что я их не ненавижу, а они мне просто не симпатичны.
– Как ты её слушаешь тогда? Музыку… – Марк уже сидел передо мной, а не лежал, и настрой его был серьёзный. – Она же вся про секс и наркотики.
– Ну… Я так не считаю, – спокойно отвечал ему я.
– Бл… Бля… Он так не считает. ДА ВСЯ МУЗЫКА ДОРЗ ПРО СЕКС И НАРКОТИКИ, БУКВАЛЬНО КАЖДАЯ ПЕСНЯ НАХУЙ! – не выдержал он.
– Успокойся, – одёрнула его Саша.
– Я, тем не менее, так не считаю.
– Да как ты, нахуй, так не считаешь?.. Это даже не всегда скрывается завуалированно. Слова «мистер моджо райзинг» в «Эл Эй Вуман» слышал? Это про поднимающийся хуй. Слова «даунт ту йор блюз» слышал там же? Это про залезание в джинсы к девушке. Песня «Тэйк Ит Аз Ит Камс» ВСЯ про еблю, там же и поётся, что не двигайся слишком быстро, если хочешь, чтобы любовь была долгой. В «Соул Китчен» «джентл стоув» – это пизда женская блять. «Лайт Май Файр» тоже про еблю. Блять, а «СТРЕНДЖ ДЕЙС» ВООБЩЕ ВСЯ ПРО НАРКОТИКИ И ЕБЛЮ В КАКОМ-ТО ПРИТОНЕ! И такого дохуя. Ты вообще вслушивался в тексты? – его пробило на примеры, что меня немного позабавило, в смысле разогнало скуку.
– Ну да, вслушивался. Вслушивался в тексты, вслушивался в музыку, в ритм и всё такое, и в итоге пришёл к выводу, что их музыка не про это.
– Да как не про это?.. – он схватился руками за голову.
– Когда я слушал их, то ощущал приятную отрешённость от мира, на меня налетали приятные фантазии и видения, я уходил от реальности и наслаждался тем, чем и должна давать наслаждаться такая музыка.
– Чем?
– Именно этим. Плюс, я когда-то читал журналы, и там писали, что музыканты психоделических жанров говорили, что музыкой они пытаются передать так называемое трансцендентальное сознание. Именно через музыку, расширить сознание посредством музыки, добиться эффекта расширения сознания, – хотя я и не согласен с термином «расширение», – как от психоделиков, но без использования веществ, а с использованием музыки. И я это ощущаю. А вульгарные интерпретации – это всё, на что способно обычное быдло, видящее поверхностную хуйню. При этом похуй, если на самом деле все эти музыканты действительно сочиняют хуйню про еблю и наркотики и по приколу говорят, что это трансцендентальная хуйня. Потому что наверняка так и есть, учитывая, какие мудовые личности они, в большинстве своём, были или есть. Мне похуй, потому что я ощущаю и не чувствую себя наёбанным дурачком. Поэтому даже если это всё прикол, и все песни эти про еблю и наркотики, то им всё равно удалось достичь передачи или возникновения трансцендентального опыта – осознанно или нет. Я вижу то, что вижу; слышу то, что слышу; знаю то, что знаю; чувствую то, что чувствую. И ничто не заставит меня развидеть, расслышать, разузнать, расчувствовать то, что я вижу, слышу, знаю и чувствую.
– То есть, блять, музыканты не музыканты, но музыку сделали заебись? – пытался подвести итогд Марк.
– Да.
– Это вообще смысла не имеет.
– Да нет, имеет.
– Нихуя не имеет! Это как говорить, что… Блять… Что мёд заебись, но делали его не пчёлы.
– Ну нет. Пчёлы-то пчёлы, да и музыканты – музыканты. Но они музыканты в том плане, что им каким-то хуем удалось сделать Музыку. С большой буквы «М». Они не музыканты в том плане, что они не с большой буквы «М». Как спортсмен с допингом не спортсмен. Он, типа, результата достигает в спорте, но спортсменом его не назвать. Нет, назвать, конечно, но всем ясно что это спортсмен, который не спортсмен. Не с большой буквы «С». Ну и эти музыканты под допингом тоже как бы музыканты, но не музыканты. Опять же, не с большой буквы «М». То есть типа без уважения, обозначая, что они, как бы это сказать… Ну типа просто держатели инструментов и игратели на них, человеческая прокладка между великой идеей Музыки и реализацией этой идеи в виде музыкальной композиции. Полуосознанные, полубездумные передатчики, посредники, которые без дозы не могут войти в рабочий режим; роботы, исполняющие команды, если можно так выразиться. В то время как настоящие Музыканты в прямом контакте с идеей Музыки. И я хочу особо отметить: я не пытаюсь принизить вклад музыкантов в музыку, конкретно группы Зэ Дорс, не пытаюсь унизить честь этих музыкантов, как-то обидеть их. Нет. Хотя, наверняка, если б они услышали мои слова, то обиделись бы. Но я бы за это извинился. Потому что то, что они сделали в итоге, очень ценимо и уважаемо мною, как и вполне уважаемы мною они. Без должных талантов и навыков нихуя не выйдет сочинить такую музыку. Но культ, возводимый вокруг подобных личностей, и вообще переоценка их значения – это то, что меня раздражает. Они – проводники гения, и это очень достойно. Но не сам гений. Ну и говоря «их» я имею в виду всех музыкантов-объебосов, сочиняющих более-менее достойную музыку.
– А ты не думаешь, что через наркотики они как раз-таки входят в контакт с этой «идеей Музыки»?
– Нет. Они видят только её размытые очертания или тень.
– О! Это как у Платона! Идеи и тень идеи, пещера там и всё такое! – воскликнула Света.
– Не знаю, не читал, – равнодушно ответил я.
– А откуда ты тогда об этом знаешь?
– Не знаю, гений, наверное, – полусерьёзно сказал я.
– Ага, блять. Гений! – насмешливо сказала Света. С ней усмехнулась Саша и приподнял свои брови в удивлении Марк.
Такая их реакция меня весьма оскорбила. Гений, может, громкое слово, но чтобы так явно отрицать у меня наличие гениальности? Если вы это отрицаете, то хотя бы из приличия могли бы не делать это настолько обидно. Тем более, что вы одни из тех долбоёбов, что разбрасываются словами «гений» и «гениально» направо и налево, обесценивая их значения, приписывая гениальность каждому встречному долбоёбу, способному сложить двустишье, или написать предложение с парой красивых слов, или придумать мудацкую шутку, или снять какое-то домашнее видео на дешёвую камеру, или выдавшему пару пуков из колонок, или нарисовавшему или сфотографировавшему говно на асфальте, или, блять, кому, нахуй, угодно… Но не мне, сука.
Не то чтобы я считал себя прямо-таки гением-гением, но я привык думать, что какими-то интересными особенностями-способностями да обладаю. Ну или, во всяком случае, хоть чем-то выделяюсь на фоне масс. Я постоянно слышу о себе фразы в духе «Ты странный», «Что за ебанутые вещи ты говоришь?», «Я не понимаю тебя» и всё такое. Не это ли признаки, что я хоть чутка, да особенный? Что обычные люди не признают меня обычным? Я имею в виду то, что я не нуждаюсь в том, чтобы быть особенным. Но если все, всё и вся само об этом говорит, то какой смысл это отрицать людям, которых я считаю своими друзьями? Особенно людям вроде них, которые сами себя готовы считать говном и принижать свои способности, лишь бы выдать какому-нибудь долбоёбу медаль гения и сказать: «Ох! Он так гениален! Нам так далеко до него!», наверняка оставляя несказанной часть, где они сравнивают себя с червями под его ногами, для которых будет честь быть раздавленными кем-то столь гениальным, как он, и что они готовы есть его говно, ибо сами они бездарные ничтожества, надеющиеся перенять хоть чуть-чуть его таланта, с радостью вкусив его кала. Не знаю, откуда у людей такая тяга унижать себя, но от таких людей реакция, подобная той, которую я заметил, ещё обиднее.
– Платон – гений? – спросил я Свету.
– Да, он сделал очень много для философии и, следовательно, для развития цивилизации в целом, – с упоением ответила она.
– Ну и я сейчас высказал мысль, подобную тем, которые высказывал он?
– Ну типа того…
– Но я его не читал и сам дошёл до неё. Если я сам дошёл до мыслей, до которых дошёл гений Платон, то, может быть, я хоть чуть-чуть, да гениален? Не так, конечно, как он, – нарочито насмешливо сказал я, – но хотя бы чуточку, может, дотягиваю? Всё-таки это одинаковые мысли, до которых он дошёл сам, и я дошёл сам. Может, хоть чуть-чуть я близок к гению?
– Нет! – резко сказала она. – Платон один. Ты, наверное, просто когда-то где-то услышал его идеи… про идеи. И они у тебя в голове остались. А ситуацию саму ты забыл.
– А-а-а… Ну раз так… – сказал я, а сам почувствовал, что подобная глупость и отчаянная позиция не признавать меня хоть чуть-чуть близким к гению вызывает у меня весьма приличные страдания. Не потому, что я сам отчаянно желаю прослыть гением. А потому, что это не объективная оценка меня, а какая-то принципиальная позиция не подпускать кого-то близко к своему идолу и не признавать кого-то хоть чуть-чуть приблизившимся к своему идолу. И меня это очень раздражает. Неужели человеку, который сам пришёл к достойной мысли, изложенной лучшими умами людей, не прочитав при этом ни одной книги, действительно нужно что-то кому-то доказывать?
– И вообще, не может быть такого, что ты это не услышал где-то. Ты говоришь много умных слов. Очевидно, что ты много читаешь. Какую последнюю книгу ты прочитал? Я скажу, если там есть про или от Платона что-то, – сделала она умный вид и спросила меня.
– Что ты имеешь в виду под книгой? – спросил я в ответ.
– В смысле?
– Ты имеешь в виду художественную книгу или любую другую? Именно книгу или любую работу любого формата какого-то автора? Роман? Новеллу? Рассказ? Или сочинение? Или доклад? Именно книгу? Или, может, журнал?
Она тупила секунд пять, а затем, выдохнув, возмущённо сказала:
– Блять, чувак, нахуя ты усложняешь всё? Просто скажи мне какую последнюю книгу ты читал!
«Ёбаная тупая сука, блять. Мой разум проклят и благословлён знанием множества определений книг, которые могут быть в голове у человека. И почему именно книгу? Почему, сука, не надпись в туалете? Почему не граффити?» – образовались мысли у меня в голове. Устало вздохнув, я ответил ей:
– Словарь.
Она сделала вид, будто я над ней издеваюсь, и она об этом знает, хотя я не издевался. Это она издевалась над мной своими тупыми вопросами. По её лицу можно было сказать, что она сейчас думает, что бы такого сказать, чтобы поиздеваться над мной в ответ.
– Тогда скажи ещё интересное слово, ты так много сегодня их сказал, – с насмешкой сказала она.
– Я не говорю интересные слова по заявкам, – ответил я, думая, что надо быть совсем тупой пиздой, чтобы насмехаться над тем, что человек знает больше слов, чем ты.
Она помолчала ещё секунд тридцать, в это время я отпил чаю.
– А кроме словаря? – она продолжила после паузы.
– Никакую.
– В смысле?
– Блять… «Колобок» в садике и учебник по литературе в школе.
– А почему?
– Почему что?
– Почему ты не читаешь книги?
– Нахуя это надо? – я надеялся, что не придётся объяснять ещё и почему я не читаю книги, и она просто подумает, что я некультурное быдло, и отстанет.
– Ну, хорошая книга иногда может помочь в жизни. Да и полезно это, – сказала она нравоучительно.
Я протёр глаза, собрался с духом, чтобы начать ещё одну тираду, – уже какую по счёту за этот вечер, – и начал говорить:
– Да, ты права. Книги бывают очень полезны. Например, когда у меня проблемы, то я всегда беру хорошую книгу, иду в место, где меня никто не побеспокоит, где я чувствую себя в безопасности, и открываю её… И запор проходит очень быстро.
– Фу-у! Фу, как это мерзко! – вскрикнула она.
– Знаешь, в сранье вообще нет ничего красивого или приятного, если ты не копрофил или не копрофаг. Поэтому я бы даже удивился, если бы ты сказала что-то другое. Но, тем не менее, это действительно так. Запоры у меня регулярные, хронические, и скорее всего психологической природы. И поэтому иногда присутствие книги помогает мне перевести внимание на неё, и тогда, иногда, мне удаётся справиться с проблемой, – это была чистая правда, к тому же ещё и мерзкая, которая должна была отбить желание Светы говорить со мной на эту тему. Но не отбило.
– Ты можешь серьёзно сказать, ответить на мой вопрос? – раздражённо спросила она, и мне её даже стало немного жалко. Я решил ответить ей серьёзно, раз уж она так хочет этого.
– Я не хочу читать книги, по большей части. Я хочу их писать.
Она помолчала некоторое время, а затем, уже успокоившись, спросила:
– А что, как бы, мешает их и читать, и писать?
– Это вопрос, на который будет сложный ответ. Уверена, что хочешь слушать?
– Ну я сегодня уже наслушалась всякого, поэтому, думаю, ничего плохого не случится, – поправила она своё платье.
– Ну ладно, – вздохнул я. – Видишь ли, я верю в существование такой штуки, как телегония. Но не в сексуальную телегонию я верю, а в книжную, да и вообще культурную.
– Я не знаю ни что такое сексуальная телегония, ни что такое культурная телегония, – сказала она.
– Ну, короче, сексуальная телегония – это теория, что первый половой контакт влияет на все предыдущие. Ну в смысле, что первый партнёр оказывает влияние на наследство следующих. Типа ты жахнулась с одним, а от другого родила ребёнка. И вот в ребёнке будут наследственные признаки первого.
– Бред какой-то…
– Ну, когда-то какие-то учёные люди в это верили и признавали за истину. Но это не суть. Суть в том, что я верю, что существует подобная штука, только в плане культурном. То есть. Каждая прочитанная книга, каждый просмотренный фильм, каждая прослушанная песня и так далее – всё влияет и оказывает отпечаток на твой разум, твои взгляды, твою личность.
– Ну да, а во что тут верить? Это, вроде, очевидно.
– Ну так-то очевидно, но только раз такое происходит, отпечаток накладывается, то и когда ты что-то творишь, то результат так или иначе может и, скорее всего, будет иметь в себе те или иные признаки вещей, которые наложили на тебя отпечаток. Понимаешь?
– Вроде да…
– Типа, например, послушала ты музыку, а потом решила писать её сама. Ну и та музыка, которая у тебя вышла, она так или иначе имеет отпечаток той музыки, что ты прослушала.
– Ну, вроде, звучит логично.
– Ну типа это так, да, – согласился ещё и Марк.
– Ну и вот. Соответственно, каждая прочитанная книга оказывает отпечаток на сознании, и если потом писать книги, то в них, возможно, будет что-то из тех, что были прочитаны ранее.
– Ну и что? – спросила Света. – Ну типа будет какая-то мелочь, которая уже была, и что? Всё новое – это хорошо забытое старое. За всю историю человечества наверняка выпало много одинаковых снежинок и было много людей с одинаковыми отпечатками пальцев, не говоря уже о культуре. Новое создать трудно, но попробовать можно, может чего и выйдет. К тому же, ты можешь прочитать книгу и подчерпнуть там что-то действительно интересное, что потом можно будет оригинально упомянуть или вставить в своей книге и это не будет… плагиатом.
Её слова обладали каким-то налётом поддержки и воодушевления на дело. Это странно, учитывая, что писательское дело, вроде как, считается занятием достойных людей, а меня к таким они приписывать отказались ранее. Пусть немного в других словах, но суть-то ясна. Несмотря на это, я решил продолжить излагать свои взгляды:
– Однажды прочитанная книга может послужить неосознанным источником для плагиата при создании своей книги. Человек может неосознанно и случайно воспользоваться приёмом из раннее прочитанной книги, сам того не понимая, что приведёт к уменьшению оригинальности и, возможно, к обвинению в плагиате. Это первое проявление культурной телегонии – на писателя. Если прочитаешь «Властелин колец» или хотя бы знаешь о нём, то написав фэнтэзи, наверняка будешь обвинён в плагиате, потому что человек с мечом, бьющийся в бою, был во «Властелине колец». Да даже если не читал и не слышал – глупышки читали и слышали, и поэтому видят всё плагиатом. Это ещё одно, второе проявление телегонии – не на писателя, а на читателя. Опыт читателя влияет на его восприятие нового.
– Интересная теория, – сказала Саша.
– Сейчас, слышал я как-то раз от каких-то интеллектуальных снобов где-то по телевизору или по радио или ещё где, у нас эпоха постмодернизма или типа того. Обсуждали они это так, что я усомнился в понимании ими самими того, о чём они говорили. Складывалось впечатление, что они могли говорить вообще на абсолютно разные темы, например, один про яблоки, а второй про окна, и они настолько запутались в своём языке, что были даже не способны понять, что говорят о разных вещах, и думали, что говорят на одну тему. Но это не важно. Важно то, что они обмолвились, что в эту эпоху невозможно создать что-то принципиально новое. То есть вообще. Создавай какое хочешь искусство, но так или иначе оно уже было создано до тебя кем-то другим. То есть, может быть, форма и будет отличаться, хотя это под вопросом, но принцип, идея, смысл – они обязательно совпадут с чем-то из прошлого. И вот. Если глупышки не научатся исключать это постмодернистское совпадение, то они лишатся возможности наслаждаться творениями, а если постмодернизм будет развиваться, то в будущем, в которое люди войдут с такими взглядами, все темы будут обсуждены, и всё искусство буквально уже будет создано. Творения будут критиковать воздыханиями типа «Было…» за похожие слова сначала в одной сюжетной ситуации, затем в одном контексте, затем в одном предложении. А дальше этого ничего не будет, потому что на таком этапе жалоб и нытья люди либо уничтожат друг друга, либо станут амёбами на службе роботов и богатых дураков с мудовыми целями, которые будут давать людям таблетки счастья, лишь бы они не ныли, что это уже было, и продолжали быть рабами. Нельзя такое допускать, нужно чувствовать синтез, идею и форму, а не только форму или только идею. И тогда всегда возможно будет найти что-то новое. По крайней мере до того момента, когда всё искусство действительно уже будет создано просто потому, что человечество живёт слишком долго и продолжает свою культуру слишком долго. Этот момент настанет, наверное, через десяток-другой тысяч лет. Хотя, учитывая безумное ускорение развития людей в последние столетия, может и раньше… ХОТЯ, УЧИТЫВАЯ БЕЗУМНОЕ УСКОРЕНИЕ РАЗВИТИЯ ЛЮДЕЙ В ПОСЛЕДНИЕ СТОЛЕТИЯ… Может и не раньше. Потому что так и так либо человечество вымрет и не доживёт до этого момента, либо законтачится с инопланетными культурами и разбавит свою культуру и это будет глоток свежего воздуха, который позволит прожить чуть дольше, а там, может, и ещё инопланетяне найдутся… И так пока человечество не вымрет. Либо пока не кончатся инопланетяне со своими культурами. Либо пока вселенная не «кончится», если у неё есть «конец». Типа как конец света, только конец вселенной. Большой взрыв в начале и большое что-нибудь в конце. Хотя хочется верить, что большое что-нибудь в конце всё-таки не убьёт всех нахуй. Что придёт Большой Бог какой-нибудь и обнимет нас всех. Как-то так. Понимаете? – обратился я ко всем.
О проекте
О подписке