Глава 2

Семья была в глубоком трауре несколько дней. Так как ничего не было, вместо тела Фини на кладбище похоронили её платье и соломенную куклу, с которой она любила играть. Но со временем жизнь вернулась в обычное русло. Всем было не привыкать хоронить детей. Когда-то думали, что похоронят и Гавела – так он был немощен, когда родился. Но как-то он жил да жил… А сейчас он был странный. Стал неразговорчивым, нелюдимым. Вокруг все понимали, что он пережил встречу с медведем и смерть сестры. Понимали, да побаивались, что с ума он сошёл. Но он признаков безумия не подавал. Работал как обычно, просто ходил мрачный. А потом заболела у них скотина, и те, кто поумнее, поняли, что прозрел мальчик о чём-то.

Корова Нонька начала мочиться красным, давать плохое молоко и биться в судорогах иногда. Гавел к ней захаживал порой, гладил и просто стоял рядом. Семья думала, что он просто жалеет её. Но после очередных посиделок мальчика в коровнике, ночью на спине Ноньки сперва появился, а после открылся гнойник, из которого потёк гной с мелкими белёсыми червячками-личинками. Лежащая корова обгадилась всеми возможными видами, стоная и извергая из себя все нечистоты. Перепугав хозяев и не дав им спать ночью, наутро корова была бодра и здорова. Тогда все начали смекать, что Гавел, побывав – как все предполагали – на грани смерти, открыл в себе дар целительства.

С тех дней начал Гавел за скотиной своим образом ухаживать. И здоровые все животные у них были тогда: ни болезни, ни паразиты их не донимали. И даже людьми он немного начал заниматься. Соседа их оводы покусали, отчего на спине у него начались миазы. Было ему мучительно, поэтому и пришёл к Гавелу с просьбой попробовать помочь. И тот помог: рукой водил, глаза закрывал, и через час все личинки вылезли и выпали, будто вытолкнул их кто-то изнутри. Отплатил тогда сосед деньгами, и семья мальчика радоваться начала. Мать его говорила отцу: «Лекарь наш Гавлуша значит… Сам хиленький, а других лечить может. Вот оно как…», но отец был не рад – в Бога он верил сильно, а потому считал проделки сына колдовством или чем-то похожим. Но глаза закрывал на это, думая про себя, что, быть может, это Бог всё-таки послал дар за страдания его и семьи.

И пошла по деревне молва, и повелось среди соседей ходить к мальчику лечиться от недугов мелких. Мало кто в деревне верил в колдовство, но в целителей – многие. Лечил он чирей, избавлял от лихорадки, ломоту в костях убирал, боль поясничную, головную боль, похмелье и другое всякое. И каждый с собой что-нибудь принесёт: кто зерна, кто мяса, кто молока и фруктов сухих, а кто-то и денег не жалел. Прознал про это церковник местный, Ероний, и возмутился сильно. В день службы не пустил он Гавела внутрь и остальных людей вывел на улицу. Публично он обличал мальчика в колдовстве, брызгал водой на него, призывал покаяться, звал демона выйти из его тела, но тому всё ничего – Гавел стоял и терпел это, чтоб показать, что он не колдун. По итогу, никого не впечатлив и ничего не добившись, церковник запретил парню приходить на службы, пока он не решит отказаться от колдовства, а остальным запретил к нему обращаться за помощью. И тем вечером отец сильно отхлестал его за унижение и за занятие магией.

Стал Гавел совсем нелюдимым, почти со двора не выходил. А люди всё пытались к нему попасть, так как уже была зима, и многие простужались, и больше им хотелось к лекарю попасть, чем молить о здоровье со священником рядом. Но отец, когда мог, гонял их от него яростно. Остальные же члены семьи нет-нет, да и пускали кого-нибудь пока того рядом нет – всё-таки не с пустыми руками люди приходили, и зимой полезно было лишние запасы иметь. И заболела в декабре у одного зажиточного жена беременная. Священник в церкви говорил: «Я молюсь и не болею, а вы не молитесь и вот и болеете. А потом к колдуну этому мелкому ходите, он вас лечит, да зерно новой болезни закладывает, чтобы через время вы снова пришли!», но тот не слушал, так как слишком сильно болела она, и переживали они за ребёнка. Потому поймал этот зажиточный Гавела за руку однажды, когда тот шёл куда-то, и слёзно умолял помочь. Видя страдания мужика, мальчик согласился, и отправились они к жене его. Там до глубокой ночи парень был с ней. Пришли за ним отец и братья, отец был гневный. Но хозяин дома принял их, успокоил, обещал заплатить щедро. Видя нужду мужика в помощи, те взяли с него оплату сразу, а когда Гавел закончил, то поспешили домой. Гавел сказал мужику, что нужно будет ещё раз с ней ему поработать, и договорились на завтра. Распрощались. А дома отец сказал сыну не ходить больше, так как деньги они получили, а те дальше сами справятся. Гавел воспротивился, мол, надо доделать работу, но отец запретил ему идти. Он решил, что завтра встретится с мужиком этим и скажет, что дальше жена сама поправится. Мать мальчика начала ругаться:

– Почему ты не даёшь ему помогать другим людям, если он может?! – кричала она.

– Не по-божески это… – сказал отец Гавела. – Колдовать надо прекращать ему. Нас позорит перед честным людом, свою душу губит.

– Я просто хочу делать то, чему научился… – сказал Гавел, но никто не ответил.

Следующим днём, пока никто не видел, парень убежал из дома в одной рубахе. Он доделал своё дело у мужика, жена его поправилась. Время уже была ночь, и Гавел упросился переночевать там же. Никто за ним не пришёл, и он догадывался, что отец его уже всё понял. Мужик разрешил переночевать, и утром, хорошо накормив лекаря, проводил его до дому. Встретивший их отец лишь мрачно посмотрел на них, но ничего не сказал. Мужик ушёл, а Гавела потом отец сильно отлупил.

Зима выдалась холодная. Много людей болело. Мужик, чьей жене помог Гавел, рассказал об этом многим и ратовал за то, чтобы мальчика признали святым. Священник его ругал за это и отказал, и в следующие службы обязательно упоминал парня как пример бесовской силы, ведущей прямо в ад. Деревенщины слушали внимательно, да в умах всё равно знали, куда и к кому пойдут в случае беды. Отец Гавела так же регулярно был на службах и всеми силами пытался отвратить людей обращаться к сыну, поносил тех, кто это уже делал. Таких было много, поэтому многие держали на него обиду за грубые слова. Но не помогли ему запреты к сыну обращаться: близкий друг Миська пришёл как-то вечером к дому и просить стал разговора серьёзного с отцом Гавела. Поговорили они, и оказалось, что наслушался Миська про излечение жены мужика зажиточного. А у него у самого тоже жена в конце лета прошлого забеременела. И тяжело ей, оказывается, и боятся они тоже ребёнка потерять. И раз Гавел той помог, то Миська просил помочь и его жене. Близкие друзья как-никак. Отец лекаря думал долго, да по итогу скрепя сердце согласился – и вправду друзья близкие, помогали друг другу бессчётное множество раз, сын его старший Миськиной дочери нравится. Договорились в тайне это провернуть, чтобы позора не навлечь на семью большего.