Повторное свидание с реальностью случилось уже через двенадцать часов, когда сознание Риза вновь пробралось через тьму к непонятному источнику света, и на этот раз, оно обнаружило, что вокруг него был множество подвижных пятен, которые то приближались совсем близко, загораживая собой всё остальное пространство, то отдалялись. Столкнувшись с непостижимым хаосом ощущений, Ризу уже было не суждено спастись бегством в забвение.

Прошло какое-то время, прежде чем сквозь гомон звуков Риз стал различать человеческую речь. Затем постепенно к нему вернулась способность зрительной идентификации предметов, распознавание людей. Настоящим достижением для молодого человека стал возврат способности к координированному управлению своим телом. Сперва, Риз смог подчинить своему контролю только руки, но вскоре его мозг наладил контроль и над нижними конечностями.

Прошло несколько дней, прежде чем Риз смог самостоятельно удерживать себя на ногах и сделать первые шаги. Ему во всём помогали медицинские сотрудники, однако они же и пугали его как своим поведением, так и самим своим присутствием. Ни один из посещавших его специалистов не разговаривал с ним. Это не было игнорирование, напротив, интерес врачей был велик, и каждый день к пациенту приходили новые специалисты, молодые и пожилые. Все смотрели на него как на нечто диковинное, листали какие то бумаги, и с большим энтузиазмом обсуждали что то. Большинство посетителей всегда оставались за стеклянной дверью палаты Риза, и только одни и те же лица приближались к нему. Среди таких специалистов, безусловно, самым важным был уже не очень молодой мужчина, достаточно высокого роста, худощавого телосложения, несколько сутулый, носивший очки на длинном худом носу. Его непременно сопровождал другой мужчина -молодой, такого же роста, но с тёмными волосами, проницательным взглядом. Этот мужчина, несомненно, был помощником первого, и вместо очков, на лице этот человек носил слегка ехидную улыбку, и казалось, что он не переставал ощущать свою значимость даже в те минуты, когда руководитель исследования говорил, а все остальные молчали.

Помимо помощи Ризу в его повседневных нуждах, специалисты периодически проводили какие-то тесты, забирая у него образцы капиллярной и венозной крови, частицы кожи, образцы волос. Несколько раз пытались проводить заборы со слизистой ротовой полости, однако судя по всему, это не удавалось.

Ризу долго не удавалось справиться с непокорным речевым аппаратом, и даже когда ему в голову приходили сформированные мысли, высказать их не удавалось. Врачи внимательно смотрели на пациента, иногда со снисходительной улыбкой, иногда без всяких эмоций. Медсёстры, как правило, испытывали какую-то неприязнь всякий раз, когда Риз пытался с ними заговорить. Сперва, это обескураживало Риза, затем стало причиной раздражения, но даже малого намёка на такую эмоцию было достаточно, чтобы все специалисты в одно мгновение покидали палату молодого человека, перемещаясь за стеклянную дверь и продолжая наблюдать с обратной стороны, словно в ожидании чего то, что должно было бы случиться, но так и не случалось.

Ночи стали казаться Ризу особенно длинными. Если днём он был буквально окружён вниманием, то ночью всё обстояло по-иному. Компанию Ризу составляли дежурная медсестра за стеклянной дверью, и электронные часы под потолком. В палате молодого человека не было даже окна. Но что было хуже всего, Риз не мог заснуть. Никогда прежде он не испытывал таких проблем со сном. Сколь долго бы он не лежал с закрытыми глазами, сон буквально отказывался приходить к нему. Ночи напролёт Риз ворочался в своей постели, в бесплотных попытках уснуть. Самым удивительным оказалось то, что по утру, молодой человек не испытывал никакой сонливости или дискомфорта связанного с бессонной ночью.

Всё чаще к Ризу стали приходить руководитель исследований и его помощник. Этих двух постоянно сопровождали несколько медицинских сестёр и санитар. Риз уже знал, что мужчину в очках звали Кирилл Генрикович, а его помощника – первого заместителя проекта, звали Максимилиан, но очень часто к нему обращались как Макс.

Иногда эти двое просто беседовали с Ризом. Это существенно помогало пациенту овладевать своим речевым аппаратом. Вскоре, Риз мог уже излагать свои мысли. Иногда исследователи приносили с собой мобильное оборудование и проводили различные испытания. Первым, самым запоминающимся событием для Риза стал день, когда ему разрешили покинуть пределы своей палаты. В сопровождении санитар, молодой человек прибыл в помещение, оборудованное сложной электроникой, там же его ждали Кирилл Генрикович и Максимилиан.

– Вот и наш герой. – приветствовал пациента руководитель исследования, его помощник очень редко разговаривал с Ризом.

В тот день, Риз подвергся ряду исследований, МРТ, КТ и объёмной энцефалографии. Кирилл Генрикович оценивал полученные данные, а Риз получал возможность наблюдать и анализировать эмоции доктора. Кирилл Генрикович был доволен ходом своих работ, о чем постоянно сообщал Максимилиану, и указывал на отдельные фрагменты данных. Максимилиан, как правило, соглашался с руководителем, однако не испытывал того же энтузиазма.

Вскоре, вектор исследований сместился, физиологические исследования сменились когнитивными. Кирилл Генрикович лично занимался с Ризом, помогая ему восстанавливать пласт за пластом, все основные знания, которые некогда были усвоены молодым человеком. Доктор двигался от простого к сложному, и часто оставался очень доволен тем, как эффективно происходило восстановление общей и оперативной памяти, как функционировало мышление. За этими занятиями последовали периодические экзаменами, когда Риз получал задания, которые должен был выполнять самостоятельно, и на этом поприще пациент также преуспел.

Однажды, вернувшись в свою палату после очередной сессии проверок, Риз обнаружил, что ему теперь был доступен компьютер, и как выяснилось позднее – с доступом в интернет. Задачи усложнялись.

С тех пор, как двери палаты Риза уже не закрывались, молодой человек мог свободно перемещаться в пределах исследовательского блока. Однажды, это ему позволило стать свидетелем «разговора за закрытыми дверьми», когда он впервые смог убедиться, что Кирилл Генрикович, вечно невозмутимый и сдержанный, тоже может проявлять живые и бурные эмоции.

– Всё идёт очень неплохо. – говорил Кирилл Генрикович, находясь с кем то в своём кабинете – Я не ожидал таких темпов восстановления когнитивистики. Это означает, что метод работает даже лучше, чем мы того ожидали. Между нейронами восстанавливается связь, но что поражает меня, так это извлечение сохранённой на подкорковых основах информации. Это ведь может означать…

– Мне кажется, Кирилл, ты бежишь впереди паровоза. – прозвучал ответ другого мужчины, и Риз смог узнать голос Максимилиана – Да, объект показывает неплохие результаты, но ты сам вкладываешься в этот процесс на полную. Ты с ним по нескольку часов в день занимаешься, ты не можешь теперь быть уверен, что те сведения которыми объект теперь оперирует, это извлечённая информация, а не вновь-приобретённая, на ваших занятиях, например, ну или из интернета, доступ к которому ты ему предоставил.

– Чушь! – почти выкрикнул Кирилл – Я лишь даю информационный стимул, но знания он обнаруживает самостоятельно, как отклик на стимулы. Интернет, так мы проверяем истории запросов ко всем серверам, все логические адреса, к которым он обращается. Ты же не будешь утверждать, что человек, просматривая новостные ленты, сможет потом с нуля, оперировать фундаментальными знаниями, которые закладываются годами?

– Нет, это разумеется, но мне кажется, ты несколько преувеличиваешь значение.. Я хочу сказать, Кирилл, что твоя личная заинтересованность может привести к неверной интерпретации…

– Не неси ахинею, Макс! – раздался женский голос, который Ризу слышать ещё не доводилось – Кирилл делает всё, чтобы удалось…ну ты понимаешь. Это не означает, что Кирилл голову потерял.

– Я не имел этого в виду. – парировал Максимилиан – Однако именно я здесь психотерапевт, и располагаю кое-какими знаниями относительно реакций человека на те или иные события. Я лишь хочу уберечь Кирилла от самообмана…

– Позаботься лучше о себе, – холодно ответил Кирилл Генрикович – а то мне кажется, у тебя тоже должны быть свои заинтересованности в этом деле.

В ответ на эту реплику, Максимилиан откашлялись, будто подготавливая ответ:

– Я не отрицаю, что участие в проекте является для меня своего рода отправной точкой. Но я, помимо этого обстоятельства, не забываю и о научной этике.

После этой фразы последовало молчание, прервать которое решилась женщина:

– Ладно, ребята, нет же причин вам цапаться. Всё идёт же нормально, Кирилл, когда можно ожидать…

– Не знаю, – ответил доктор, не дав женщине договорить – это всё-таки первый такой эксперимент, и мы наблюдаем первый опыт.

– Понятно, – ответила женщина – дай мне знать сразу же, как только появятся первые признаки.

Ответа на эту реплику не последовало, но Ризу стало понятно, что Кирилл Генрикович и эта неизвестная женщина ожидают каких-то одинаковых результатов.

В тот день, Риз так и не дождался, пока Кирилл Генрикович останется наедине. Вернувшись в свою палату, молодой человек запустил браузер и впервые за все предшествующие дни, что ему было дозволено пользоваться интернетом, он удалил историю запросов, взяв за правило поступать так отныне после каждого сеанса.

Этой ночью Ризу впервые снился сон. Во сне он переживал какие-то, совершенно непонятные ему моменты жизни, явно ему не принадлежавшей. Незнакомые люди, незнакомая местность. Летательные аппараты, способные совершать вертикальный взлёт за счёт винтовых механизмов, называемые вертолётами. На одном из таких аппаратов, в сопровождении незнакомых людей, Риз мчался над бескрайними зелёными массивами, которые оказывались плотными лиственными лесами. В следующих сценах сна, Риз видел как он и окружающие его люди спускаются по специальному тросу на землю. Куда-то бегут, что-то тащат. Риз ощущал еле различимые отголоски забытых чувств. Утраченный во сне счёт времени не позволял Ризу прийти к выводу, видит ли он отдельную сцену, или же это размытый коллаж из множества отрывков. Сон оборвался внезапно, когда Риза буквально растрясла чья-то рука, дотянувшаяся до него из реальности. Сумев наконец раскрыть глаза и отразить, где остался сон, а что было явью, Риз увидел стоявшего над ним Кирилла Генриковича.

– Риз, давай вставай. Нам нужно кое с кем увидеться, так что…

Садясь в постели, Риз сказал:

– Увидеться? Ночью?

– Уже утро, и совсем не раннее. – ответил доктор, указав на настенные часы.

На электронном табло высвечивалось без пяти минут десять часов.

– Понятно, – отозвался Риз, покидая койку.

– Ты хорошо спал? –спросил доктор.

– Ну, если не считать моих снов, – отвечал Риз – когда видишь сон и потом так тяжело просыпаться, даже не понимаешь, сколько времени на самом деле прошло.

– Ты видел сон? – поинтересовался Кирилл Генрикович.

– Да. – ответил Риз – Впервые за последнее время я увидел сон.

– О чём он был, твой сон?

И Риз, вкратце, пересказал доктору увиденный им сон. Кирилл Генрикович нахмурился, сдвинул очки к кончику носа и помассировал переносицу.

– Это всё, что ты видел во сне? – спросил доктор, получив от Риза лишь утвердительный кивок – Ладно. Времени сейчас нет, нам нужно идти.

И они пошли по коридору в комнату, куда Риз ещё не входил. Это был просторный зал, с одним большим овальным столом посередине, и с прямоугольным столом, значительно меньшего размера, на противоположной стороне.

За овальным столом сидели люди, всего шесть человек, перед некоторыми из них лежали какие-то бумаги, некоторые расположили перед собой различные устройства, такие как планшеты с клавиатурами, электронные диктофоны. Два человека, с видеокамерами в руках, стояли поодаль от собравшихся и снимали происходящее на видео.

Кирилл Генрикович провёл Риза за прямоугольный стол, усадил его и сам сел рядом. Спустя несколько минут, кто-то из собравшихся неуверенно сказал:

– Ну, всё готово, давайте начинать.

Это была своего рода пресс-конференция, люди за овальным столом имели в той или иной степени отношение к науке. Лишь двое из присутствующих были журналистами. Речь шла о чём-то таком, что Ризу не удавалось понять. С самого начала, молодой человек вообще не понимал суть происходящего, лишь после того как прозвучали несколько вопросов, он понял, что именно он находится в центре внимания собравшихся. Но люди интересовались им в особом ключе, адресуя все вопросы не ему самому, а Кириллу Генриковичу, который, в свою очередь, и отвечал на все вопросы, многие из которых касались напрямую Риза.

– Как ваш пациент чувствует себя? Он уже сумел адаптироваться?

– Как вы сами можете это видеть, мой пациент успешно преодолел самый сложный, постоперационный период, и теперь он ориентируется ни чуть не хуже нас с вами. – отвечал доктор.

– Скажите, вы ведёте подробный мониторинг наиболее значимых нейро-биологических показателей?

– Разумеется. Следует сказать, что на начальном этапе мы вели общий мониторинг, чтобы быть уверенными, что все системы функционируют надлежащим образом. – отвечал Кирилл Генрикович – Впоследствии, когда мы убедились, что физиологическая составляющая пациента не вызывает подозрений, мы сконцентрировали наше внимание на активности мозга. И я могу сказать, что на сегодняшний день, на этом направлении пациент также демонстрирует превосходные показатели.

– Возможно, самый важный вопрос, – не унимался один из журналистов, чувствуя активную поддержку присутствующих – как обстоят дела с когнитивной функцией пациента?

На этот раз, прежде чем дать незамедлительны ответ, Кирилл Генрикович повернулся к Ризу и посмотрел н а него.

– Ты не будешь против, – спросил доктор – если они зададут тебе несколько вопросов?

Риз пожал плечами, давая понять, что не возражает. Собравшиеся сперва зашептались, затем затихли, и уже другой человек – седовласый мужчина, встал со своего места и задал вопрос:

– Молодой человек, скажите пожалуйста, как вы вообще находите пребывание в исследовательском центре?

Ризу вовсе не понадобилось много времени, чтобы ответить:

– Ну, за исключением ограниченного пространства, которое начинает мне надоедать, меня всё устраивает.

Несмотря на то, что ответ не содержал никакой конкретики, люди за столом опять зашептались. Ризу показалось, что такое их поведение носит весьма раздражающий характер. Собравшиеся явно удивились, что молодой человек мог связно говорить, очевидно, по их представлению, он должен был не сильно отличаться от подопытного шимпанзе.

– Как вы сами считаете, – продолжал задавать вопросы мужчина – вы уже готовы покинуть стены вашей палаты?

– Ну, у меня здесь централизованное отопление в палате, – отвечал Риз, сознательно придавая своей интонации серьёзный тон, чтобы предать, таким образом, ироничный оттенок собственным словам. – и кормят меня здесь, пока, бесплатно. Так что торопиться, наверно, незачем.

Сказав это, молодой человек ожидал, что его шутка вызовет хотя бы улыбки у собравшихся, но вместо этого на лицах людей появилось выражение недоумения. Им казалось, будто Риз сказал нечто неуместное или попросту бессмыслицу.

– Простите бога ради, – с заискивающей, притворной улыбкой заговорил один из присутствующих – но какое отношение питание имеет к централизованному отоплению?

Риз смерил ухмыляющегося мужчину ничего не выражающим взглядом, и пояснил:

– Простите, если мои слова вас озадачили, но я, почему то, вспомнил произведение Ярослава Гашека про бравого солдата Швейка в плену, ту его часть, где Швейк был помещён в психиатрическую лечебницу…

Люди расхохотались, хотя было видно невооружённым глазом, что большинство из них смеялись только чтобы замаскировать своё смущение друг перед другом. Мужчина, задававший Ризу вопросы широко улыбался, попеременно переводя взгляд то на Риза, то на Кирилла Генриковича. Молодой человек сам посмотрел на сидящего рядом с ним доктора, который глядел на него задумчивым и удивлённым взглядом.

Ещё несколько вопросов было задано Ризу, но все они носили самый непринуждённый и общий характер. Затем внимания вновь был удостоен Кирилл Генрикович. Когда собрание закончилось, из помещения вышли все собравшиеся люди, каждый из которых подходил к доктору и с чем-то его поздравлял. Наконец, Риз и Кирилл Генрикович остались одни, теперь, когда никого кроме них в помещении не было, из-за воцарившейся тишины можно было слышать гул от потолочных светильников.

– Тебя не утомил этот цирк? – спокойно спросил доктор, наполняя пластиковый стакан холодной водой из кулера.

– Да вроде нет, всё нормально. – ответил Риз, глядя в спину доктору – Я правда не понимаю, с чего всё это.

Доктор выпил содержимое стакана и повернулся к Ризу:

– Ты где вычитал про Швейка?

Риз задумался, затем коротко ответил:

– Да я просто вспомнил.

– Вспомнил?

– Да, знаете, так иногда бывает, поставят какой-нибудь вопрос, или услышишь что-нибудь этакое, и тут-же в памяти словно всплывает…информация что-ли. Как будто знал это когда-то давно, но потом надёжно так позабыл, а теперь…

– Это реакция на стимулы, это понятно. – констатировал Кирилл Генрикович, говоря скорее сам с собой, нежели с Ризом – И как часто у тебя это происходит?

– По разному. – смущённо ответил Риз – Бывает всего раза два за день, а в иной день может очень многое всплыть.

– Можно я задам тебе очень важный и наверное личный вопрос?

Риз удивлённо посмотрел на доктора, затем непринуждённо пожал плечами, давая понять, что ничего против не имеет.

– Риз, скажи пожалуйста, ты знаешь, кто ты такой?

Как только прозвучал этот вопрос, Риз ощутил внезапный позыв ответить, но только череда нечленораздельных, сбивчивых звуков сорвалась с его уст. Он не знал.

– Как ты считаешь, – продолжал Кирилл Генрикович – каким образом ты попал сюда?

И вновь, Риз сумел только покачать головой, ощущая свою беспомощность, потерянность и отстранённость от реального мира.

Риз и Кирилл Генрикович прогуливались по исследовательскому центру и беседовали. И хотя до этого дня Риз был уверен, что уже успел выучить наизусть каждый сантиметр местных коридоров и помещений, из-за разговора, который с ним вёл доктор, молодой человек ощущал, будто всё вокруг отчуждало его и он вполне мог бы заблудиться за очередным поворотом.

– Ты был доставлен в реанимационное отделение токсикологического центра, после того как тебя доставили туда специальным рейсом. Предпосылки этому твоему состоянию мне достоверно не известны. Я пытался выяснить хоть что-то, но похоже в деле было замешено правительство. Информация по тебе даже не закрыта, её наличие попросту отрицается. – тон голоса Кирилла Генриковича звучал так, будто ему было сложно говорить о вещах, которые ,по сути, мало его касались.

–Я надеялся, ты сможешь мне рассказать, – продолжал Кирилл Генрикович – что с тобой случилось. Я старался как мог ускорить процессы восстановления твоей памяти. Твои воспоминания, к сожаления, спутаны и не содержат никаких конкретных свдений.

Риз задумался, будто пытаясь что-то вспомнить, но ничего не приходило в голову.

– Я точно не могу вам ничего рассказать об этом, – ответил после короткого раздумья Риз – потому как ничего подобного я не то, что не помню, для меня это вообще внезапное открытие.

Для самого молодого человека, эти события были совершенно чуждыми, будто-бы ему рассказывали о другом человеке.

– Я не знаю, что и сказать, Кирилл Генрикович. – добавил Риз – Я не имею ни малейшего понятия о том, что вы говорите, но мне бы хотелось узнать, что было дальше.

– Дальше? Дальше всё складывалось так, что в отделении интенсивной терапии, куда ты был доставлен, врачи были готовы констатировать клиническую смерть. Ты понимаешь, что это значит?

Риз неуверенно кивнул, но Кирилл Генрикович понял, что этот момент следует прояснить: