Беспокойство по этому поводу не отпускало меня все время, пока мы занимались домашним заданием. Я хотела незаметно передать Дейзи записку об этом, но Король Генрих слишком пристально глядела на меня. Что, если убийца меня видел? В конце концов, если он сделал так, что в промежуток времени между моими появлениями в спортивном зале мисс Белл исчезла, то мы разминулись буквально на секунду.
Отстояв очередь в ванную, чтобы почистить зубы, по трое к каждой фарфоровой раковине, мы отправились спать. Я воспользовалась моментом, пока Китти и Лавиния дрались подушками, перебралась через узкую кровать Дейзи и устроилась рядом с ней.
– Дейзи, – прошептала я. – Что, если убийца меня видел?
– Видел что именно? – спросила Дейзи, поворачиваясь ко мне. – Ой, Хэзел, у тебя ноги как ледышки.
– Видел меня в спортзале. После убийства!
Дейзи вздохнула.
– Как он вообще мог тебя видеть? Там же никого не было, когда ты первый раз зашла туда, разве нет?
– Не было, – согласилась я. – Но что, если там кто-то прятался? В чулане, например.
– Да ты действительно дубина, – сказала Дейзи. – Если кто-то был в чулане, разве он мог бы увидеть тебя сквозь закрытую дверь? А если ты ничего не говорила, значит, даже если там кто-то прятался, они никак не мог определить, что это именно ты.
– Но ведь потом мы вернулись! Как насчет этого? Как ты можешь быть уверена, что он не доберется и до нас из-за того, что мы теперь знаем?
– В.О. не называла нас по имени, – устало сказала Дейзи. – Я в этом уверена. Поэтому убийца понятия не имеет, кто из нас там был. Хэзел, я тебя уверяю, слово первоклассного детектива. Ты же знаешь, что я первоклассный детектив.
– Ты первоклассный детектив, – сказала я, потому что она в этот момент больно вцепилась мне в руку.
– Видишь? Так что все будет в порядке. Беспокоиться не о чем.
Я постаралась убедить себя в этом.
– За исключением, разве что, – небрежно сказала Дейзи, – того варианта, что убийца просто выгадывает время; ждет, чтобы точно узнать, кто мы и что мы видели, прежде чем напасть на нас. Но это маловероятно. А теперь иди в свою кровать, Ватсон, а то ты меня раздавишь. Завтра нас ждет множество важных дел.
Я вернулась в свою кровать, но прежде чем мне удалось уснуть, прошло много времени. Я слышала, как Дейзи спокойно дышит рядом со мной и как скрипит кровать Лавинии, когда та ворочается из стороны в сторону во сне. Но затем я услышала и другие, более загадочные звуки. Трубы Дома скрипели и стонали громче, чем я когда-либо слышала, а затем откуда-то снизу раздался писк, в стенах что-то затрещало и зашелестело, а прямо из-за двери донесся еле слышный вздох… «Это половицы, – сказала я себе, – или мыши… смотрительница проходит по своему обычному маршруту». Но это меня не успокоило – я позорно перепугалась. Я крепко зажмурилась, чтобы не видеть штору, которая колыхалась в порывах ветра от открытого окна (смотрительница считает, что свежий воздух полезен для детей), и попыталась быть смелой. Но перед глазами снова и снова вставала картина, как голова мисс Белл безжизненно переваливается на другой бок, и, когда мне наконец удалось уснуть, мне снились кошмары.
На следующий день мы приступили к расследованию.
Придя на утреннюю молитву под громогласные звуки, которые Единственный извлекал из органа, мы обнаружили, что мисс Белл нет на ее обычном месте. Конечно, мы с Дейзи ожидали, что так и случится, но для остальных это стало потрясением. Видите ли, мисс Белл никогда раньше никуда не опаздывала. Она всегда была абсолютно пунктуальной, так что ее отсутствие на службе казалось таким же немыслимым, как если бы потолок главного зала обрушился на наши головы. Деревянные церковные скамьи заполнялись, и, хотя служба требовала соблюдения абсолютной тишины, а за нарушение этого правила оставляли после уроков, в зале нарастал шепот, как в раковине, прижатой к уху, а учителям и старостам приходилось хмуриться и строго глядеть по сторонам.
– Где же мисс Белл? – выдохнула Бини. – Она ведь никогда не болеет!
– Может быть, именно сегодня мисс Гриффин объявит, что мисс Белл станет новым заместителем директора? – громче, чем хотела, прошептала Китти в ответ. – Готова поставить все на то, что они вот-вот вместе выйдут на сцену.
– Девочки! – рявкнула Мамзель, резко вскочив и обернувшись с переднего ряда, чтобы бросить угрожающий взгляд на восьмиклассниц. Ее острое лицо выглядело в особенности недовольным, и мы мгновенно примолкли. – Тихо, все. Порʼазмышляйте о рʼае, будьте так любезны.
Восьмой класс сидел тихо. Но затем мисс Гриффин вышла на сцену. Встав со своих мест, мы увидели, что она одна. Китти удивленно пихнула Бини локтем, но затем мисс Гриффин начала говорить, и не обратить внимания на ее слова было невозможно.
Я еще не рассказала о мисс Гриффин ничего кроме того, что она была нашей директрисой. Понимаете, мысль о том, что мисс Гриффин вообще нуждается в описании, не сразу приходит в голову. Эта женщина присутствует всегда и везде. Я не могу представить Дипдин без мисс Гриффин или мисс Гриффин без Дипдина. Если бы школа была человеком, она бы носила тщательно уложенные седые волосы и безукоризненный костюм из харрисовского твида – в точности как мисс Гриффин.
Каждый день она скользит по коридорам в тщательно подобранных туфлях, на достаточно высоких каблуках, чтобы при ходьбе раздавался звонкий стук (но не слишком высоких). Когда я слушала мисс Гриффин во время уроков, она всегда отдаленно напоминала мне механического человека из будущего. Хотя я знаю, что подобная глупость может прийти в голову только мелюзге, я до сих пор иногда думаю: если снять с мисс Гриффин ее прилизанный внешний облик, взгляду откроются ряды сверкающих шестеренок, которые деловито вращаются, чтобы в Дипдине все шло своим чередом. Очень сложно испытывать в ее адрес какие-то эмоции. Мамзель мне симпатична (несмотря на ее непонятный акцент); мисс Хопкинс, играющая в лакросс, просто невыносима. А мисс Гриффин просто есть, она – такая же часть Дипдина, как и само здание школы. Вы сможете узнать ее ближе, только если принадлежите к числу действительно многообещающих старших девочек, которых она готовит к вступительным экзаменам в университет, или если вы староста – то есть вообще не такой человек, как все остальные.
Мисс Гриффин прочитала свою проповедь, посвященную честности и трудолюбию – обычная тема для вторника. Как только она перешла к новостям дня, можно было почувствовать, как вся школа замерла в ожидании новостей о мисс Белл, но мисс Гриффин только упомянула, что девятый класс в следующую среду пойдет в музей, а затем высказала небольшое критическое замечание о беспорядке в кабинете искусств у Единственного.
Это выглядело немного странно, поскольку мисс Гриффин не сказала ничего о мисс Белл, но я-то знала, что та была убита. Получается, раз мисс Гриффин не знала, что случилось с мисс Белл, убийце действительно удалось скрыть свое злодеяние. Как и сказала Дейзи, на нашу долю выпало расследовать это. Первое настоящее дело Детективного агентства! У меня внутри все подпрыгнуло, будто там оказались мексиканские прыгающие бобы Лавинии, и я никак не могла решить, был ли это страх или безумный восторг.
Мисс Гриффин, конечно, понятия не имела о том, что творилось у меня внутри.
– А теперь – гимн, – сказала она.
Мы пели «Возвысьтесь сердцем!»[5]. Единственный с энтузиазмом налег на клавиши, и под прикрытием грандиозного трубного рева органа Дейзи повернулась ко мне.
– Сердца возвысим, как один аккорд, – о Белл, выходит, не было ни слова, – пропела она.
– Я знаю – к Господу возвысим, – ответила я. – Так что же делать нам?
– Расследовать, конечно, – пропела Дейзи. – Какие первые шаги нам предпринять, поговорим позднее – Болот греха и тяжести вины – уместная песня, правда же?
Мисс Гриффин бросила строгий взгляд со своего подиума, будто услышав нас, и я сглотнула и вернулась к правильному тексту.
Казалось, что наши преподаватели твердо решили вести себя так, будто ничего не изменилось. Я ломала голову над тем, кто же встретит нас, когда мы придем на урок естествознания, но даже я удивилась, когда мы обнаружили Мамзель на обычном месте мисс Белл. И поверх ее шелковой блузы был надет белый лабораторный халат. Остальные ученицы были просто ошеломлены.
– Бонжур, девочки, – сказала Мамзель. – Мисс Белл aujourd’hui[6] не здесь, поэтому я проведу для вас урок.
– Нам нужно будет говорить по-французски? – спросила Бини испуганно.
– Нет, Ребекка, разве что вы сами захотите, – сказала Мамзель, качая головой и насмешливо поджимая губы. – Не волнуйтесь, en la France[7] я была учительницей естествознания, так что я знаю le предмет, которому буду вас учить.
– А что случилось с мисс Белл? – спросила Китти.
– Китти, я не могу рассказывать вам о личных делах мисс Белл. Я только могу сказать, что сегодня она не в школе, так что ее заменяю я. А теперь все сядьте, и мы обсудим les клетки растений, поскольку я думаю, что мисс Белл планировала заняться с вами именно этим.
– Все страньше и страньше, – прошептала мне Дейзи, когда мы сели. Я видела, что и остальные ученицы удивленно переглядываются, прячась за учебниками.
Я действительно чувствовала себя так, будто провалилась вслед за Алисой в кроличью нору. Даже если бы мне не довелось увидеть мисс Белл лежащей на полу спортивного зала, я догадалась бы, что с ней случилось что-то ужасное. В конце концов, мисс Белл никогда не опаздывала ни на один урок, даже на минуту, а сейчас она отсутствовала в школе все утро. Если бы я была учительницей, я бы уже бежала прямо в полицию, но казалось, никому из преподавателей это и в голову не приходит. И это меня бесило.
Мне не терпелось поговорить об этом с Дейзи, и по тому, как она качалась на своем стуле, я догадывалась, что она тоже умирала от желания поговорить со мной.
Прозвучал звонок на чайную перемену, и Дейзи тут же повернулась ко мне.
– Отлично, Ватсон, начинаем! Держи свой мысленный журнал наготове! Наша первая миссия – разведать все бестолковые слухи, какие сможем. Прежде чем мы начнем настоящее расследование, я хочу знать, что другие думают о происшедшем.
Я предпочла бы перейти непосредственно к расследованию, но спорить с Дейзи было невозможно, особенно если у нее на уме была миссия для Детективного агентства. Так что я изо всех сил постаралась проникнуться ватсоновским образом мыслей, кивнула и последовала за ней.
Над лугом стоял гул – вся школа обменивалась тут же придуманными новостями о мисс Белл. К сожалению, никто даже не предполагал, что она может быть мертва. Напротив, многие, казалось, думали, что она решила сбежать – прежде всего из-за того, что ее бросил Единственный, хотя были и более странные теории. Кто-то из мелюзги рассказывал, что мисс Белл сбежала, потому что ее преследует правительство (никак не объясняя, что же такого интересного правительство могло найти в школьной учительнице), а еще одна малявка настаивала, что дело вовсе не в правительстве, а в секретной организации, которая как-то связана с Востоком. На это я сказала ей, что приехала из Гонконга, а значит, сама с Востока, и мне не стоит доверять. Она посмотрела на меня с некоторым испугом. Ненавижу всё это. Обычно, познакомившись со мной, англичане просто делают вид, что не замечают моего происхождения, а я не напоминаю им об этом. Но иногда они всё-таки допускают промахи, и в их речь просачиваются мелкие проявления отвращения, которые они обычно скрывают. Тогда вежливо игнорировать их становится уже довольно сложно.
Конкретно на этом перерыве лишнего внимания мне было не избежать. Я замечала, как некоторые торопливо замолкают на полуслове, когда я прохожу мимо них, видимо, на случай, если я – враждебный агент Востока. Затем десятиклассница, с которой я никогда раньше не говорила, подошла и спросила меня, правда ли, что мой отец организовал торговлю опиумом. Мой отец – банкир в Гонконге, и я так ей и ответила, но было ясно, что она мне не поверила.
– Ей не стоило бы так чваниться по этому поводу, – сказала мне Дейзи, когда та десятиклассница убежала, чтобы присоединиться к своим подругам. – Ее собственный отец – трусливый контрабандист, это всем известно.
Это меня успокоило, хотя я никогда не понимала, откуда Дейзи берет подобную информацию. Она всегда упоминает факты вроде этого, но когда я спросила у нее, она ответила только: «О, ну ты понимаешь, мой дядя…» – и посмотрела на меня отсутствующим взглядом.
Затем Дейзи растворилась в толпе людей, которые ели свои булочки на Северной лужайке. Она отсутствовала некоторое время, а я вытягивала шею и крутила головой во все стороны, пытаясь найти ее, но потом кто-то потянул меня за свитер сзади. Я обернулась и обнаружила, что это Дейзи, и она чем-то явно обрадована.
– Послушай-ка! – произнесла она свистящим шепотом. – Ходит слух, что мисс Белл уволилась. Я только что говорила с Королем Генрихом, и она сказала мне это.
Это может показаться странным – что восьмиклассница вроде Дейзи смогла поговорить с высокомерной старостой, – но это просто еще одна типично английская история. У англичан есть такое свойство – оказываться родственниками почти любого человека, которого вы упомянете; вот и Король Генрих оказалась шестиюродной сестрой матери Дейзи. Они с Дейзи вместе катались верхом на каникулах, ходили друг к другу на чай и тому подобное. Благодаря этому в Дипдине Дейзи тоже может иногда поговорить с Королем Генрихом.
– На столе директрисы этим утром нашли письмо; Король Генрих прочитала его, потому что мисс Гриффин показала его ей. Мисс Гриффин все еще никак не может выбрать правильное время, чтобы объявить обо всем этом публично. Должно быть, Король Генрих любила мисс Белл больше, чем я думала: рассказывая мне все это, она выглядела ужасно расстроенной.
– Но мисс Белл не могла уволиться! – воскликнула я.
– Я знаю это, – раздраженно сказала Дейзи. – Мисс Белл мертвее камня, и поэтому она не могла написать что бы то ни было, не говоря уже о заявлении на увольнение. Но разве ты не видишь, что это означает? Это совершенно точно, окончательно и бесповоротно доказывает, что речь идет именно об убийстве и что убийца знает почерк мисс Белл достаточно хорошо, чтобы подделать его. И кроме того, он должен иметь достаточно высокое положение, чтобы пройти прямо в офис мисс Гриффин и подложить письмо ей на стол.
– Это учитель или учительница! – в ужасе воскликнула я. – Вот почему они все делают вид, будто ничего не случилось!
– Ну, не все они совершили убийство, – уточнила Дейзи. – Но тот один, кто сделал это – кто бы это ни был, – сумел обдурить остальных с помощью этой записки. Вот что имела в виду Мамзель, когда просила «не совать нос в личные дела мисс Белл». Вот так оно на самом деле, Хэзел. А это значит, что все в наших руках! Если Детективное агентство ничего не сделает, больше никто не сможет!
Внезапно я ощутила острый приступ сомнений, совсем не подобающий детективу.
– Ты уверена, что мы не должны просто пойти в полицию? – спросила я.
– Не будь такой глупой, – жестко сказала Дейзи. – У нас еще нет никаких улик. У нас даже нет тела. Они просто высмеют нас. Нет, мы должны действовать самостоятельно. И в любом случае это наше расследование убийства.
Я не уверена, что мне понравилось, как это прозвучало. Дейзи говорила так, будто это просто еще одна мелкая кража, но я понимала, что это не так. То, что я увидела в спортзале, превратилось в моем воображении в фантастический рассказ моего собственного сочинения, в котором тела сначала появлялись, а потом растворялись в воздухе. Вот только это был не просто рассказ – это было очень по-настоящему. И мысль о том, что убийца мог заметить меня, когда я увидела тело мисс Белл, по-прежнему приводила меня в ужас. Что, если следующим трупом окажусь я? И через несколько лет старшие девочки будут пугать мелюзгу уже моим кровавым призраком вместо призрака Верити Абрахам. От этой мысли меня била дрожь.
– Но я думала, что тебе, вообще говоря, не нравится мисс Белл? – сказала я, просто чтобы перестать думать обо всем этом.
– А дело вовсе не в этом, – серьезно ответила Дейзи. – Это дело принципа. Нельзя позволить, чтобы в Дипдине убийца остался безнаказанным. О, Хэзел, это будет так восхитительно! Наконец-то наше Детективное агентство станет настоящим!
И в этот момент прозвенел звонок, возвещающий конец перемены.
– Кстати, – сказала Дейзи. – Я за то, чтобы наше первое официальное заседание состоялось после самостоятельных занятий этим вечером. Тем временем, поскольку теперь убийство мисс Белл – дело, которое ведет детективное агентство «Уэллс и Вонг», продолжай вести заметки, а я начну планировать наши действия. И мы обе должны быть начеку и замечать все. Фирменное рукопожатие Детективного агентства?
Мы пожали друг другу руки, щелкнули пальцами, снова пожали руки, сделали потайной жест, а затем помчались на урок искусства, который вел Единственный.
На остальных уроках вторника я даже не пыталась сосредоточиться. Весь обед я кропала заметки по делу, а затем припрятала наш журнал в учебник французского и продолжила писать. Дейзи, сидя рядом со мной, отлично прикрывала меня (и только пихала меня локтем, когда не соглашалась с чем-то, что я писала). Она тоже изнемогала от мыслей обо всем этом.
Обычно Дейзи занимается домашкой очень лениво, зевает, часто выглядит озадаченно и передает другим ученицам записочки, в которых спрашивает о второй части четвертого вопроса. Но в тот вечер она разобралась с заданием с невероятной скоростью, а затем сидела, увлеченно разглядывая пятнышко краски на стене, пока Вирджиния Овертон, которая, к несчастью для нас, следила за приготовлением домашки тем вечером, не прикрикнула на нее:
– Уэллс! Смотри лучше в книгу.
После этого Дейзи действительно склонила голову над учебником и провела следующие пятнадцать минут, изображая, будто что-то пишет. По другую сторону от меня Бини, наморщив лоб и жуя кончик косички, страдала над заданием по французскому. За ней Лавиния раздраженно продиралась через упражнения по латыни. Китти, сидевшая позади нас, пнула стул Бини и передала ей записку. Прочитав ее, Бини взвизгнула от смеха; этот звук заставил Вирджинию поднять взгляд – как раз в тот момент, когда Дейзи пыталась подсунуть сложенный кусок бумаги на мою парту.
– Уэллс! – сказала Вирджиния. – Запрещено передавать записки, ты же знаешь правила. Если это что-то настолько важное, тебя обязательно порадует возможность выйти вперед и прочитать это нам вслух.
Казалось, Дейзи это совсем не встревожило. Она встала, взяла с моей парты этот листок и направилась вперед. У стола Вирджинии она повернулась лицом к нам, развернула записку и серьезным голосом зачитала: «Лучше бы повар дал нам что-то получше брюссельской капусты на ужин; она мне совершенно противопоказана».
– Уэллс, ты, маленькое чудовище! – закричала Вирджиния, когда мы все покатились со смеху. – Отдай ее мне!
Она выхватила страницу из руки Дейзи и прочитала ее, с выражением раздражения на лице.
– Ну, иди и садись, и если я еще что-то услышу от тебя этим вечером, мне придется доложить смотрительнице. И сидите тихо, вы все, маленькие чудища. Тише! Ти-ше!
О проекте
О подписке