Цитаты из книги «Круглосуточный книжный мистера Пенумбры»

Вступаю в сухой и прозрачный воздух хранилища обработанным до полной инертности: не могу ни скоблить, ни царапать, ни тереть, ни реагировать с любым физическим веществом в известной нам части Вселенной. Кажется, я все-таки могу что-нибудь лизнуть. Удивительно, что Барри не залепил мне рот скотчем.

Гугл не был бы Гуглом без своей дотошности.

Наконец я возвращаюсь за стойку, но меня все равно колбасит. Если бы все это время вместо попыток успокоиться я редактировал Википедию, то уже полностью переписал бы статью о чувстве вины и перевел ее на пять языков.

«Розмари, за что вы так любите книги?» И я сказала: «Ну, я не знаю». Она оживляется, почти ребячится. – «Наверное, я люблю их за то, что они молчат, и я могу брать их в парк».

иногда дисциплина – самая честная форма доброты

В молодые денечки Сан-Франциско это была просторная кирпичная пожарка: сегодня это просторный кирпичный техно-лофт с навороченными колонками и скоростным интернетом. Фирма расположилась на первом этаже, где пожарные девятнадцатого столетия ели позапрошловековое чили и травили позапрошловековые анекдоты.

Знакомый коктейль – но теперь больше ужаса, чем любопытства – просачивается мне в желудок. Неприятное ощущение. – Я слышал от Имберта, а тот от Монсефа. Корвина в ярости. Пенумбру сожгут. Сожгут! Для меня это конец!

Я вынимаю ноутбук – вероятно, самое передовое из всех технических устройств, когда-либо пересекавших порог этой берлоги, и ставлю на стопку толстых томов, все из Дальнеполочного фонда. Новенький макбук выглядит будто растерянный пришелец, пытающийся затеряться в толпе широкоплечих землян.

Искрящийся коктейль любопытства и ужаса пропитывает мой мозг. Пора брать быка за рога.

Так что важна только поверхность. Люди хотят, чтобы вещи были настоящими. Всему поверят, только дай повод.