Глава 4: Красота – требует жертв

Вскоре местность изменилась. Аннабель оказалась перед жёлтыми полями. Такими же, как те, что она видела в начале. Там, где девочка познакомилась с пугалом. Аннабель продолжила идти по полю в надежде услышать уже знакомый топот копыт. Почему-то девочка была невероятно уверена в том, что если сумеет запрыгнуть на этого прекрасного жеребца, то вмиг унесется на нем домой. Как можно дальше из мира грез. Ведь она почти помнила этого коня и знала, что он точно как-то связан с тем реальным миром, из которого пришла. И когда Аннабель сядет на него, то обязательно все вспомнит. Всю свою настоящую жизнь. То, откуда она, и всех своих родных, которые наверняка ее очень ждут и любят. Аннабель была уверена.

Ночной туман еще не рассеялся. Но небо уже давно просветлело. Она шла по бескрайнему полю, поросшему лишь желтой, жесткой травой. Девочка шла долго, слишком долго, чтобы отчаяться и почти утратить надежду. Но в какой-то момент увидела впереди строение. Небольшой, с соломенной крышей и стенами, собранными из ветвей и прутьев, дом, напоминающий бунгало. Помня свои недавние приключения, она, ни в коем случае не желая в него попасть, двинулась левее, чтобы его обойти. Спустя какое-то время он исчез в тумане, но снова появился, возникнув прямо перед ней.

Аннабель хотелось надеяться, что она случайно повернула в его сторону, заблудившись в туманной дымке, и повторила попытку обойти дом. На этот раз держа курс правее, девочка побежала. И снова дом исчез в тумане, и снова проявился! Только уже гораздо ближе, чем это было до этого. Тогда она повернулась и стала бежать назад, но всё опять повторилось. На этот раз он стоял ещё ближе. Словно кто-то играл с ней.

«Что ж, тогда придётся наведаться в гости и в этот дом», – решила девочка.

Ни веранды, ни даже нескольких ступеней у порога, да и окон – ничего этого не было. Подойдя, Аннабель постучала в дверь из деревянных прутьев.

Послышалось громкое топанье и похрюкивание. Дверь открыло существо, казавшееся на первый взгляд человеком с достаточно приятными чертами лица и отличным телосложением. Голову покрывали короткие светлые волосы. Его, пожалуй, можно было даже назвать красивым, если бы не одно но: вместо носа у него был свиной пятачок! К тому же, дышал он слишком часто и громко, выдавая на выдохе неприятный хрюкающий звук.

– Добро пожаловать, хомо сапиенс. Рад встретить столь симпатичную женскую особь.

– Я тоже… рада, – Аннабель растерялась и не знала, стоит ли ей обижаться на то, как он ее назвал.

– Проходите. Позвольте показать мою коллекцию, вы непременно её оцените. А также позвольте угостить вас желудевым спиртом.

По округлым стенам бунгало были развешаны оторванные, отрубленные, отрезанные, законсервированные, замороженные части человека и животного. Большинство из них прибито гвоздями к дощечкам. На одной такой висела человеческая нога, рядом с которой кто-то написал «Пну тебя». У одной из стен стоял небольшой шкафчик, очевидно, с похожими образцами. Колбы и аквариумы с заспиртованными младенцами и чем-то ещё, не поддающемся описанию. Какие-то инструменты, напоминающие орудия инквизиции: огромные шприцы, щипцы, риторы. Несколько бутылок со спиртом и жидким силиконом – всё это добавляло убранству жуткую атмосферу. Аннабель обуял страх, но она постаралась не подавать виду. То ли из любезности, то ли из-за того, что хотела казаться сильнее.

На тумбочке около хирургического стола лежали несколько фотографий свиней, стоящих на двух ногах. Девочка на несколько секунд задержала на них свой взгляд.

– Вы обратили внимание? Это мои предки. На той, что в центре, – мой прадед. У нас очень большая семья. Садитесь здесь. Я угощу вас желудевым спиртом и поведаю о своей родне.

Свин поставил табурет около хирургического стола, к которому принёс, торжественно водрузив на него, большую, прозрачную бутыль. После чего разлил спирт по стаканам.

Напиток разгорячил гланды, грудную клетку и желудок. Всё горело. Но в тот же миг последние проблески страха покинули девочку. Взглядом она начала искать другой выход. Хотя кролик и говорил, что выход находится там же, где и вход, однако уже дважды Аннабель сбегала через новую дверь… или окно.

– Испокон веков моё поколение занимается фермерством. И только я отошёл от сложившихся устоев, посмев посвятить свою жизнь науке, – он взял из-за шкафа второй табурет и поставил его рядом с тем, на котором сидела Аннабель. Резво запрыгнув на него, свин так же выпил стакан своего напитка.

– А чем именно вы занимаетесь?

– Как раз хотел рассказать, – на его лице или, точнее, рыльце, появилась улыбка. – Я занимаюсь исследованиями в области генной инженерии. А именно – изменяю ошибки, допущенные Богом, – Аннабель показалось, что Свин разнервничался. Он налил второй стакан желудевого спирта и выпил его в несколько глотков, громко хрюкнув в конце.

– И что это за ошибки?

– Уродство! Уродство большинства организмов. Мы, свиньи, уродливы. А вы, люди, истинные Божьи создания, совершенны. Потому я изменил свое тело?! Я был уродлив! Я был свиньей! А теперь?! А теперь посмотри, как я прекрасен. Однако есть то, единственное, что осталось изменить… но об этом позже, – он спрыгнул с табурета и стал ходить кругами по круглому помещению со скрещенными за спиной руками. Свин вновь начал рассказывать про своих родственников, ругая тех за их внешность и манеры.

В какой-то момент он сделал глубокую паузу, и тогда Аннабель смогла задать ему вопрос о лошади, которую видела не так давно. И которая, как ей казалось, поскакала в эту сторону.

– Лошадь… Хм, – свин остановился, поднес маленькую ручку к подбородку и глубоко задумался.

– Хотя мне кажется, что это скорее конь.

– Боюсь, что не могу знать, юная леди. Так вот… Продолжая мой разговор об уродстве нашего вида, я хочу вновь вернуться к той детали, что мне осталось изменить. Видите ли… этот ужасный пятачок. Он отнюдь меня не красит. И уже достаточно давно я находился в поисках. Мне нужен был нос, по-настоящему достойный этого лица. У тебя великолепный нос! И он бы мне подошел.

– Вы… – оторопела девочка.

– Я хотел бы попросить его у тебя.

– Вы шутите? – Аннабель остолбенела.

– Нет. Я говорю серьезно. Мы ведь можем просто поменяться.

– Мне, пожалуй, пора, – девочка встала с табурета.

– Нет. Стой!

– Я пойду, – она сделала уверенный шаг в сторону выхода. Но покачнулась и оперлась на крышку хирургического стола.

– Нет. Если ты не отдашь нос сама, я возьму его силой, – и он сделал резкий выпад в сторону Аннабель, обнажив острые жёлтые зубы.

Ещё мгновение, и он вопьется ими в ее плоть. Увернувшись, она попыталась сделать новый шаг в сторону выхода. Но тело не послушалось. Алкоголь уже затуманил разум. Он напрыгнул на неё сзади. Его острые зубы впились в левое плечо. С большим трудом ей удалось скинуть свина на пол. Но не успела она сделать и нескольких шагов к выходу, как он повторил свою попытку вновь. Споткнувшись о табурет, девочка упала на пол вместе со свиньей. Попыталась встать, но не удалось и пришлось ползти. Свинья оказалась лежать на ее ногах. Ближайшим от девочки был тот самый запертый шкаф. Она открыла дверцу. Существо впилось зубами в ногу. Только бы дотянуться. Он полз по бедру вверх. Сейчас эта тварь доползет до ее шеи. Ещё немного, еще чуть-чуть. Дверца уже приоткрыта. Рука нащупала шприц с жидким силиконом. И в этот момент свин навалился на её загривок. Аннабель удалось перевернуться и за долю секунды воткнуть шприц в розовый пятачок. Девочка нажала на поршень, и силикон перелился. От того пятачок начал раздуваться. Она вливала и вливала, пока рыльце не лопнуло. Ошметки полетели в разные стороны. Свинья завизжала, упала на пол и некоторое время лежала, билась в конвульсиях. Через некоторое время всё стихло. Аккуратно поднявшись, Аннабель добралась до второго табурета и села. Раны от укусов кровоточили. Здесь, однако, было все необходимое для того, чтобы обработать и перевязать раны, но придётся подождать, пока пройдет опьянение. Через какое-то время она обрызгала раны спиртом, дошла до шкафа, взяла с полки бинт и перевязала себя, после чего вышла из хижины. Кто-то однажды сказал: «Что нас не убивает, делает сильнее. Так и что же дальше?»

Эта история является насмешкой над человеческой эволюцией. Жертва так искренне желает стать охотником, что в итоге у нее это получается.

Глава 5: Болотный житель

Аннабель шла по полю, пока то не закончилось у края леса. У неё засосало под ложечкой. С некоторой неохотой она вошла в чащу. Долгое время бродя по чернолесью, Аннабель так никого и не встретила и ни на что не наткнулась. Ей казалось странным, что до этого момента дома и жилища встречались ей чуть ли не каждый час по пути. Хотя девочку это совсем не расстраивало.

«Поменьше бы психов. Хотя если бы попался кто-нибудь адекватный и сказал мне, наконец, где выход…»

Она продолжала идти. Смеркалось. С влажной, кое-где устеленной листвой земли поднялась синяя дымка. Из-за чёрных густых крон почти не было видно неба. Внезапно откуда-то сверху посыпался дождь светящихся точек. Миллионы светящихся хлопьев: падающих, осыпающихся, взмывающих, перемещающихся потоком вправо и влево, вниз и вновь вверх. Всмотревшись, Аннабель поняла, что это были мотыльки. Стаи светящихся мотыльков. Они кружили и далеко, и близко. Вокруг неё и совсем рядом, касаясь и шелестя. Они трепетали в сердце Аннабель, освещая путь. С их помощью девочка преодолела лесную чащу.

Она вышла из леса. На этот раз перед ней открылось болото. На разрозненных бирюзовых островках росли деревья. Плакучие ивы катили свои слезы до текущих между клочков суши водных потоков. Идти здесь казалось опасным, но Аннабель не видела смысла в том, чтобы вернуться обратно. Она вернулась в лес, но только затем, чтобы взять палку подлиннее. Через некоторое время девочка нашла то, что было нужно – длинный, метровый, почти прямой ствол осины. Она начала свой путь по болоту. Свинцовые тучи на иссиня-чёрном небе напоминали намокшую вату и грозились упасть. Сквозь трещины между ними лился лунный свет. Зеленоватое фосфорирующее свечение исходило от каких-то растений в воде. И потому Аннабель видела дорогу перед собой почти хорошо.

Хотя дорогой это было назвать сложно. Кое-где ей приходилось перешагивать, а где-то – перепрыгивать с островка на островок почти твердой земли. Ноги быстро промокли и вскоре почти онемели. Возможно, если бы она шла быстрее, то могла бы согреться. Но идти быстрее она не могла. Ветра не было, но температура, само собой, стояла низкая. Возможно, в это время где-нибудь за болотами она и была выше, но мутная, почти не отражающая свет жижа делала воздух невыносимо холодным. Аннабель надеялась на то, что вскоре она преодолеет топь и выйдет на сплошной сухой берег. Но казалось, что топь не знает конца.

Даль темнела, и разглядеть что-либо было практически невозможно. Кое-где за островками, за ивами и тростником слышались достаточно громкие шорохи и плеск воды, мелькали чёрные тени. В какой-то момент Аннабель показалось, что она слышит нечто, похожее на крик утки. Вскоре этот звук повторился, а потом снова и снова, пока девочке не стало казаться, что он её окружает. Слева и справа, спереди и сзади – странная нарастающая какофония. Аннабель стало жутко. Она попыталась ускориться настолько, насколько это было возможным. Внезапно впереди, ниже горизонта, появился свет. Он сильно отличался от того, что исходил от растений, и точно не был лунным отблеском. Девочка решила направиться к нему. Чем ближе она приближалась к этому свету, тем больше деревьев преграждало ей дорогу. Здесь были уже не только ивы, но и другие деревья, переплетавшие свои ветви там, где ей нужно было пройти. Земля стала тверже, но местность всё ещё оставалась болотистой. И потому то там, то здесь девочка периодически продолжала проваливаться в мерзкую топь. Ветви больно обдирали кожу, хлестали и царапали. Детские ноги изнывали от боли. Свет впереди нарастал. Ведь надежда всегда сильнее той боли, что мы испытываем. Даже если эта надежда всего лишь иллюзия.

Наконец, деревья начали редеть, и Аннабель вышла на большой и просторный участок, освещенный тем самым светом. В центре, окруженном деревьями, располагалось небольшое озеро, а в центре же самого озера находился крупный островок со старой обветшавшей хижиной, от которой и исходил свет. К хижине вёл ряд самодельных мостков из бревен. Аннабель замерзла. Её онемевшие ноги сводило от холода, да и передвигалась она с большим трудом. Хрупкие пальчики рук еле-еле удерживали шест. Она думала, что ей не стоит наведываться в дом на болоте, но не могла найти иного решения. Собрав оставшиеся крупицы сил, она преодолела мостки и оказалась перед жилищем. Девочка постучала в сделанную из толстых прутьев дверь. Через секунду послышались шаги. Дверь распахнулась. Вначале она не видела ничего, кроме света, но спустя некоторое время очертания хозяина стали ясными. Это был невысокий, немного сутулый, лысоватый мужчина со странным диковатым взглядом. Под глазами навыкате были заметны синяки. Тело очень жилистое и худое. Под почти прозрачной кожей просвечивались венозные переплетения.

– Ребенок?! Здесь?!

– Ну, уже не совсем ребенок. Меня зовут Аннабель.

– Сто лет живого человека не видел, заходи же скорее, – его рот словно застыл в улыбчивом оскале, – садись у огня, согрейся. Ты будешь есть? – он отошел, давая ей просочиться внутрь и открыв вид на полукруглое помещение с совсем простой, самодельной мебелью из дерева и прутьев.

– Да, не откажусь, большое спасибо.