Цитаты из книг автора «Роберт Райт»

можно говорить о наборе разных «я», которые по очереди захватывают власть над нами.

Вот Кенрик и Гришкевичус, похоже, слишком увлеклись – они даже выделяют семь четких «субличностей» с конкретными задачами: самозащита, привлечение партнера, удержание партнера, поддержание связей (дружба и тому подобно е), забота о потомстве, поддержание социального статуса и защита от болезней.

Но мысль о том, что при появлении поблизости привлекательной особы нашим поведением начинает руководить специальный модуль – или субличность, как говорят Кенрик и Гришкевичус, – уже кажется чрезвычайно интригующей.

В одном исследовании психологи попросили мужчин ответить на вопросы анкеты, касающиеся их карьерных амбиций. Часть участников находилась в одной комнате с женщинами, которые тоже заполняли анкеты, другая – в помещении, где были только мужчины. Те, кто был в одной комнате с женщинами, оказались более склонны считать повышение благосостояния важной целью[50].

Однако в целом это общечеловеческое свойство, особенно когда дело касается таких добродетелей, как честность. В среднем люди считают, что их моральный облик лучше того самого «среднего»[40]. Именно из-за этого нашего лицемерия с самим собой разгораются любые конфликты, хоть мелкие ссоры, хоть войны. Так что можно говорить о том, что все мы находимся во власти по меньшей мере двух иллюзий. Одна из них – о природе нашего сознания, которое якобы отвечает за наше поведение, что далеко не всегда соответствует истине. Другая – о том, какими талантливыми и честными людьми мы являемся. Эти два неверных убеждения можно назвать иллюзией о нашей сути и иллюзией о нашей сущности. Работают они в паре.

Другими словами, сознательная часть нашего разума заблуждается относительно самой себя.

1) физическое тело (в этой сутре именуемое формой), включающее в себя такие органы чувств, как глаза и уши; 2) чувства; 3) восприятие (например, звуков или образов); 4) умственные построения (большая категория, включающая в себя сложные эмоции, мысли, наклонности, привычки, решения); 5) сознание (или «осознание») – в особенности осознание остальных четырех совокупностей[18].

1. Наши чувства созданы не для того, чтобы давать нам реальную картину мира даже в самом «естественном» окружении. Чувства нужны были для того, чтобы наши предки-охотники и собиратели успешно передавали гены новому поколению. И если для этого требовалось, чтобы чувства их обманывали, – например, заставляли видеть несуществующих змей, – именно это и происходило. Этот тип иллюзий, которые можно назвать «естественными», помогает объяснить множество искажений в нашем восприятии мира и общества. Мы полны перевернутых представлений о себе, о наших друзьях, наших родственниках, наших врагах, случайных знакомых и даже незнакомцах. То есть, фактически, обо всех. 2. То, что мы живем в «неестественной» для нашего вида среде, делает чувства еще менее надежным советчиком в отношении реальности. Чувства, развившиеся для того, чтобы создавать иллюзии вроде несуществующих змей, должны по меньшей мере повышать шансы организма на выживание и размножение. Но в современной среде многие чувства, помогавшие нашим предкам в таком дарвиновском смысле, становятся бесполезными, а то и фактически снижают продолжительность жизни отдельных людей. Сильная ярость и излишняя любовь к сладкому – хорошие примеры. Когда-то эти чувства были «истинными» хотя бы в практическом смысле – они убеждали человека выбирать то, что принесет ему пользу. Но сегодня они, скорее всего, приведут к противоположным результатам. 3. В основе всего этого лежит ложное представление о счастье. Как говорил Будда, наши постоянные попытки чувствовать себя лучше ведут к тому, что мы переоцениваем то, как долго это «лучше» будет длиться. Более того, когда это «лучше» заканчивается, за ним следует «хуже» – чувство неустроенности и жажда большего. Задолго до того, как психологи описали гедонистическую беговую дорожку, ее

Еще один неприятный продукт подобного несоответствия окружающей среды – болезненная застенчивость. Мы запрограммированы естественным отбором на то, чтобы волноваться – и порой весьма сильно – о том, что другие думают про нас. В ходе эволюции люди, нравящиеся другим и уважаемые ими, куда более эффективно распространяли гены, чем остальные. Но в уже знакомом нам поселении охотников и собирателей ваши соседи знали бы очень многое о вашем поведении, а потому у вас было бы немного шансов одним-единственным поступком радикально изменить их мнение о вас в хорошую или плохую сторону.

Почему естественный отбор заставляет нас ощущать этот бессмысленный дискомфорт? Может быть, потому что в мире наших предков у него был вполне определенный смысл – тогда вы практически всегда существовали в обществе людей, которых будете видеть снова и снова и чье мнение о вас имеет значение. Моя мама часто говорила: «Мы бы куда меньше переживали о чужом мнении, если бы знали, насколько другие люди зациклены на самих себе». Она была права. Мы совершенно напрасно считаем, что окружающие много думают о нас. Это иллюзия, так же как и то, что мнение о нас решительно всех людей на свете что-то значит. Но в той среде, где происходила эволюция нашего вида, эти ощущения были иллюзорны куда реже, а потому они и сегодня все еще очень стойкие.