Время и эпохи — всего лишь шестерни, не подходящие друг к другу. Каждая неотвратимо вращается и не помнит о существовании других. Иногда — очень редко — зубцы совпадают, и тогда фрагменты сценариев смешиваются вместе и позволяют человеку бросить мимолетный взгляд поверх завесы каждодневной слепоты, которую мы зовем реальностью.
Ладно, это было неожиданно здорово? Я удивлена + немножко восхищена + обескуражена?
Представьте максимально неискушенного в ужасах человека. Так вот, я в этой ужасающей эволюции ещё на ступеньку ниже. Нет, НашеВсё Стивена Кинга я /к сожалению/ читала, как и приснопамятного Говарда Лавкрафта /так давно, что почти неправда/, не говоря уж о Р.Л. Стайне /без комментариев/. Что интересно, с Лавкрафтом наш Роберт Говард дружил, так что получается особенно любопытный мрачный тандем.
Необходимо, конечно, учитывать, что умер писатель в 1936 году, поэтому манера написания, тем более чего-то мистического, вполне в духе времени. Если подходит прямо-таки критически, то в чём-то наивно, в чём-то надуманно или пафосно. Как описать невероятный ужас? «Так ужасно, что не описать словами». Спасибо, кэп. К счастью, моя бдительность впала в спячку, поэтому неописуемые ужасы и необъяснимые твари мало смущали.
В целом, рассказы до этого не знакомого мне Говарда вызывают множество ассоциаций; помимо очевидного Лавкрафта, тут и дю Морье, и По, и «Астрал», и «Сияние», и The Dark Pictures (в частности, House of Ashes). В основном это связано с диапазоном идей: чудища подземные, чудища наземные, чудища водные, чудища летающие, храмовые, пещерные, лесные, лабиринтные… Некоторые рассказы пересекаются, некоторые книги регулярно всплывают, некоторые персонажи встречаются не раз — впрочем, я не уверена, считается ли это рядом событий в жизни персонажа или это разные параллели возможной жизни. Впрочем, мне лично всё равно. В конце концов, мы встречаем и объяснение названия сборника.
Разброс жутких событий и фантазий и правда смог впечатлить. Никаких ожиданий не было, но получила множество диких вариантов и подробностей. Правда, под конец сборника впечатление сбивается; действие во многом переносится в Африку, и надо ли уточнять лексикон белого человека по отношению к коренному населению? Из-за этого проникнуться последней четвертью «Безымянных культов» определенно сложнее, чем всем предшествующим.
Вердикт: знакомство интересное, но без восторга. Для чистоты эксперимента и интереса Лавкрафта тоже можно [пере]читать.
Он был ползучей смертью, настолько неумолимой, неотвратимой и ужасной, чтобы удостоиться обожествления.