Цитаты из книги «Шелкопряд»

Чем дольше Страйк маячил рядом, чем ближе описывал круги, чем точнее попадал в цель своими вопросами, тем больше появлялось шансов, что убийца почует исходящую от сыщика угрозу. Страйк не сомневался в своей способности обнаруживать и отражать агрессию, но не мог спокойно думать о том, какие решения примет извращенный ум, успевший показать свое пристрастие к византийской жестокости.

В подобных случаях обычно говорят «интуиция», но Страйк знал, что на самом деле просто считывает еле заметные сигналы, подсознательно соединяет точки. Из массы разрозненных улик вырастал четкий, устрашающий образ убийцы, одержимого неистовой яростью и обладающего расчетливым, блестящим, но глубоко нездоровым умом.

Детектив учил ее осмотрительности: если возникнет хоть малейшее подозрение, что тебя заметят или запомнят, – смывайся. Он предпочитал не уточнять, насколько эффектна ее внешность, даже когда золотистые волосы убраны под вязаную шапку. Его помощница была чересчур привлекательной.

Я просто пытаюсь выстроить последовательность событий… вы потеряли жену вскоре после смерти Норта? – Эвфемизмы для обозначения смерти – любопытное явление, правда? – непринужденно сказал Фэнкорт. – Я не «терял» жену. Напротив, я ее нашел – на полу в кухне, головой в духовку.

– «Ваз», то есть сам Куайн, – это термин, обозначающий семявыносящий проток, по которому сперма поступает из яичек в пенис – здоровая, мощная, животворящая сила. «Варикосель», в медицине варикоцеле, – болезненное расширение вены семенного канатика, иногда приводящее к бесплодию. Типичный для Куайна пошлый намек на то, что сразу после смерти Джо я заболел свинкой, отчего даже не смог прийти на похороны, и одновременно на то, что я, как вы отметили, продолжал писать в трудных обстоятельствах. – Но все же вы в то время еще оставались друзьями? – решил прояснить Страйк. – Когда он начал эту книгу, мы – в теории – еще дружили, – невесело усмехнулся Фэнкорт. – Но писатели – жестокая порода, мистер Страйк. Если ты стремишься к дружбе длиною в жизнь и бескорыстному товариществу – завербуйся в армию и научись убивать. Если ты стремишься к недолгим союзам с себе подобными, которые будут ликовать от малейшей твоей неудачи, – садись писать романы.

– Лиз тоже поступила в Оксфорд, – начал Фэнкорт, – кровь с молоком, отчаянная девица, которая до этого ездила с отцом по северным фермам и помогала холостить быков. Только и ждала, чтобы кто-нибудь на нее польстился, но желающих не находилось. Она и на меня имела виды, причем очень серьезные: мы с ней выбрали один и тот же семинар, и пикантные елизаветинские интриги как будто были специально придуманы для возбуждения девушек, но даже я в своем альтруизме не заходил столь далеко, чтобы лишить ее девственности. Мы с нею так и остались друзьями

Страйк кое-что знал о приемах манипуляции, которыми пользуются знаменитости. Отец Люси, гитарист Рик, хоть и не столь известный, как Фэнкорт или отец Страйка, принимал как должное, что женщины средних лет вздрагивали и ахали, видя его в очереди за мороженым в Сент-Мозе («Ой, неужели это вы?! Как вас сюда занесло?»). Однажды Рик поведал юному Страйку, что есть верный способ затащить девушку в постель: пообещать, что ты сочинишь о ней песню. Заявление Фэнкорта о намерении придать своему герою черты Страйка прозвучало вариацией на ту же тему. До него, скорее всего, не доходило, что Страйк уже не раз читал о себе в печатных изданиях и никогда не искал подобной известности. Невыразительным кивком обозначив согласие, Страйк достал блокнот. – Не возражаете? Тут у меня наметки вопросов. – Сколько угодно. – Фэнкорта, видимо, позабавила такая дотошность.

У писателя были войлочно-плотные, черные с сединой волосы, тяжелые черты лица и глубокие складки в углах крупных губ. Завидя Страйка, он улыбнулся. Наверное, кому-нибудь другому, кого он держал за равного, Фэнкорт адресовал бы совсем иную улыбку (на эту мысль наводила тщательно выверенная расслабленная поза в сочетании с привычно кислой миной), но как проявление благосклонности сгодилась и такая.

Страйк переступил через порог и оказался в небольшом холле, где к нему приветливо обратилась стоявшая за стойкой девушка: – Чем я могу вам помочь? – У меня встреча с Майклом Фэнкортом. – Так, сейчас… вы – мистер Стрик? – Он самый, – сказал Страйк.

– Красиво получилось, – с воодушевлением похвалила Робин. – Жаль, что у меня не получится Птица Додо – я совсем не умею рисовать. Страйк знал, что это неправда. Робин рисовала прекрасно: он видел наброски, которые она в задумчивости делала на ненужных листках.