Цитаты из книги «Шелкопряд»

Когда меня выводят из себя, я выхожу из-под юрисдикции терпимости и благоразумия. Уильям Конгрив.

Дэвид Шелли, мой несравненный редактор, верный сторонник и сам такой же «интроверт-интуит», как я. Спасибо за твою блестящую работу, за серьезное отношение ко всему, что важно, и за смешливое, как у меня, – ко всему остальному. Мой агент, Нил Блэр, который с радостью согласился помочь мне реализовать себя в качестве начинающего писателя. Таких, как ты, – один на миллион.

– Рождественский подарок, – объявил Страйк, когда Робин вернулась с подносом, и протянул ей невзрачный белый конверт. Робин с любопытством вытащила на свет пачку скрепленных степлером распечаток. – В январе пойдешь на курсы наружного наблюдения, – сказал Страйк. – Чтобы в следующий раз никто не заметил, как ты вытаскиваешь из мусорного бака пакетик с собачьим дерьмом. Она засмеялась от радости: – Ой, спасибо. Спасибо тебе! – Нормальная женщина ждала бы цветов. – Я же не нормальная женщина. – Угу, я заметил, – сказал Страйк и потянулся за шоколадным печеньем.

– Не могу сказать, что прыгал от счастья, – усмехнулась Робин. – Чаю? Она знала, какой он любит: дегтярного цвета.

Синтия. Как ты сказал, Эндимион: все это было во имя любви? Эндимион. Да, сударыня, но потом боги наслали на меня ненависть женщины. Джон Лили. Эндимион, или Человек на Луне

Женщина-водитель не приставала к ней с расспросами, хотя и посматривала в зеркало, следя за двумя уменьшающимися мужскими фигурами, спешившими по заснеженному тротуару к припаркованному в отдалении красному спортивному автомобилю. В конце улицы такси свернуло налево; Элизабет Тассел по-прежнему рыдала в ладони. У таксистки чесалась голова под плотной вязаной шапкой, но во время долгого ожидания без шапки было бы не обойтись.

Эта трагедия была не из тех, что пишутся черным по белому и разыгрываются в гриме. Рядом с ним стояла его бывшая сокурсница; пусть жизнь развела их в разные стороны, но думать о том, что рослая, некрасивая, озабоченная девушка из Оксфорда превратилась в жестокую убийцу, было невыносимо.

В слабом свете, падавшем из окон клуба, Страйк мог различить лишь контур ее лица и примечательный взгляд: напряженный, пустой. У нее были мертвые, бесчувственные глаза акулы.

Угу. – Страйк ухмыльнулся, завидев солидного официанта, который отделился от своего отраженного двойника и теперь направлялся к ним. – Думаю, сейчас нас спросят, по какому праву мы здесь находимся. – Прошу меня извинить, сэр, – забормотал официант, подойдя к Страйку, – но должен спросить… – Я – Ал Рокби, это – мой брат, нас пригласил Дункан Гилфеддер, – светским тоном ответил Ал, не дав Страйку раскрыть рта. В голосе Ала сквозило удивление, что к ним обращаются с подобными вопросами. Он, обаятельный молодой человек высокого полета, везде находил радушный прием и пользовался безупречной репутацией, а походя включив Страйка в лоно семьи, обеспечил и ему должные привилегии. С узкого лица Ала смотрели глаза Джонни Рокби. Официант торопливо пробормотал извинения и ретировался.

Ничего сложного тут нет, – сказала Кэтрин, а потом опять эхом повторила за Фэнкортом: – Премий за тонкий психологизм этому роману не дадут, вы согласны?