Такой доминантной личностью был Неемия Скаддер, зачинатель Нового Крестового похода и лидер неопуритан. Он обнаружил применение своим исключительным талантам на Среднем Западе в третьей декаде этого века. Впервые он стал известен примерно в две тысячи двадцатом году. В те годы он был странствующим миссионером малоизвестной фундаменталистской секты. Проповедовал в большинстве поселений долины Миссисипи и, хотя не был достаточно заметен, чтобы попасть в горячие новости, пользовался репутацией в своей области благодаря убедительности проповедей и заразительности, с которой призывал отмщение Господне на головы заблудших братьев. В его жизни не происходили никакие заметные события вплоть до двадцать третьего года, когда умерла миссис Рэйчел Биггс, семидесятилетняя вдова богатого производителя обуви. Госпожа Биггс оставила четыре миллиона долларов в виде чека и еще столько же в виде трастового фонда, завещав на эти средства создать и поддерживать молитвенный дом и телестанцию для целей преподобного Скаддера. И прежде наши священники и политические проповедники много раз оказывались на радио с богоугодными речами, но лишь для того, чтобы люди сразу переключали свои приемники, а вот брату Неемие удалось передать по волнам свою притягательную личность, и, единожды его услышав, люди становились его последователями, если органически были готовы к огню и сере его производства. Ему также удалось выбрать и вдохновить других проповедников на помощь в организации быстро возраставшего числа верующих последователей. Примерно в двадцать четвертом году он интерпретировал стихи Апокалипсиса таким образом, что Новый Иерусалим уже построен, что Армагеддон близок и что его последователи призваны начать битву. Он создал рыцарей Нового Крестового похода в качестве своего орудия для Армагеддона. Эта организация практически во всех деталях походила на ку-клукс-клан предыдущего века, даже во многих деталях ритуала, униформы и устава, которые брат Неемия не потрудился изменить.

Чтобы понять, что случилось далее, и оценить, насколько большой властью обладал Скаддер, следует понять этого человека и окружавших его людей. То был человек колоссальной физической выносливости и психологической энергии, среднего роста, но крепко сложенный. Его манеры поведения и речь указывали на провинциальное происхождение. Глубоко посаженные глаза под выдающимися бровями горели и сверкали, прожигая собеседника взглядом. Он говорил обычно тихо и мягко, но мог выкрикивать и громко возносить хвалы, когда было нужно. Большой рот, полные рыхлые губы. Когда он молчал, они казались чувственными, но когда говорил – выражали его садистское наслаждение своей работой. Что до его личной жизни, о ней мы знаем мало. Он был женат, жена сопровождала его и обслуживала его, но время от времени в его штат принимались и другие послушницы. Очевидный вывод, скорее всего, ошибочен – упорно ходят слухи, что этот человек, несмотря на всю свою огромную силу, был на самом деле сексуальным импотентом.

Большая часть населения была готова к такому лидеру. С момента первых поселений в Новом Свете в теле социума присутствовало два сильных диссидентских элемента. Первый – анархистский и толерантный, второй – жестко авторитарный и до фанатизма моралистический. Ошибкой было бы считать, что наши предки пришли на этот континент в поисках религиозной свободы. Напротив, они искали место, где смогли бы реализовать собственный вариант религиозного тоталитаризма. Вполне вероятно, что религиозные преследования и моральная нетерпимость, применявшиеся к раскольникам колонистами Новой Англии, были более суровыми, чем те, от которых они сами бежали. Удивительно, что Конституция явным образом включала гарантии религиозной свободы. Этот, так сказать, просчет можно списать на два момента: взаимное подозрение между колониями и непоколебимая приверженность свободе Томаса Джефферсона, написавшего ту статью. Очень важно отметить, что положение о религиозной свободе было предписанием для федерального правительства. Штаты оно не ограничивало. В один период штат Виргиния завел собственную официальную церковь, а религиозная нетерпимость практиковалась в рамках закона в каждом штате Федерации. Помимо пуританского фактора американской культуры, действовала еще и пружина римского католичества – причем довольно сильно в ряде регионов страны, которые во многих аспектах поддерживали нетерпимость протестантских церквей.

Все виды организованных религий схожи в ряде социальных моментов. Каждая претендует на роль единственного поборника главной истины. Каждая считает свое мнение окончательным по всем вопросам этики. И каждая церковь просила, требовала или приказывала, чтобы государство насаждало присущую этой церкви систему табу. Ни одна церковь никогда не отказывается от своих видов на абсолютный контроль моральности жизни граждан, предписанный свыше. Если церковь слаба, она подло пытается превратить свои кредо и дисциплину в закон. Если сильна – применяет дыбу и тиски для пальцев. Удивительно, насколько хорошо церквям Соединенных Штатов удавалось при форме правления, формально не признающей никакую религию, вносить в законодательные акты свои кодексы моральных запретов и отбирать у государства привилегии и особые концессии, чтобы создавать себе денежные пособия. Это особенно заметно на примере евангелистских церквей Среднего Запада и Юга, но было так же верно для основных оплотов католической церкви. Это было бы верно для любой церкви, будь то трясуны, магометане, иудеи или охотники за головами. Это свойство любой организованной религии, а не какой-то конкретной секты.

Перри перебил его:

– Возможно, в двадцатом году все это было именно так, но в моем времени я ничего такого не замечал. Разумеется, у нас были церкви, и в детстве я ходил в воскресную школу, а будучи курсантом, в часовню, но, помилуй Господь, я не замечал их, когда повзрослел. Они не трогали меня, а я не трогал их.

Каткарт насмешливо улыбнулся:

– Никто не скучает по тому, чего у него никогда не было. Возможно, будет познавательно, если я перечислю ряд законов и имевших силу закона обычаев твоего времени, истоки которых можно проследить прямо до некоторых сильных организованных церквей.

– Прошу вас.

Каткарт принялся загибать пальцы:

– Запрет на торговлю по воскресеньям; освобождение от налогов на церковную собственность; практически все законы, связанные с браком и отношениями между полами – включая и запреты на разводы, и национальное правило, предписывающее заключать только моногамные браки, и законы против внебрачных связей и прочих табуированных форм сексуальных отношений, и запреты контрацепции; запреты на обучение определенным научным доктринам, особенно устанавливающим родство человека с животными; вся основанная на соображениях морали цензура прессы, сцены, радио, речи; определенные табу на слова и формы речи; запреты на оголение определенных частей тела; запреты на употребление алкоголя; запреты на курение; все законы, по-отечески ориентированные на то, чтобы гарантировать моральное соответствие граждан, вместо того чтобы регулировать их поведение, предотвращая нанесение вреда одним гражданином другому.

– Но наверняка же перечисленные вами законы основаны на здравом смысле, а не на религии?

– Ты в это веришь, потому что воспитывался в среде, созданной церковью. Тебя приучили считать эти положения естественным порядком вещей. Но исторические летописи культур, где организованные религии иначе смотрели на мораль, отражают полную противоположность всех перечисленных мной законов. Но опять же, мы отвлекаемся от преподобного Скаддера и его шайки святых фанатиков.

Несмотря на то, о чем я говорил, американские церкви на протяжении четырехсот лет сражались в арьергарде. От пуританских законов раннего Массачусетса до терпимости и простой морали обсуждаемого периода – путь неблизкий. Либертарианский дух был особенно крепок в городах. Совершенствование методов контроля зачатия и уничтожение заразных заболеваний, связанных с сексуальными контактами, очень быстро преображали сексуальные обычаи людей. Новый экономический режим еще более изменил мораль отношений и упростил разводы. Другим его эффектом стало уничтожение моралистической природы работы как самоцели. Все это было оскорбительно для людей, придерживавшихся прежних взглядов, и ни для кого не было оскорбительно более, чем для преподобного Неемии Скаддера. Он проповедовал против изменений, предсказывая обрушение адского огня и серы на безбожный народ Соединенных Штатов! Он осуждал удовольствия плоти, любое легкомыслие, возмутительные одеяния, зеленого змия, танцы, азартные игры, мирскую музыку, легкую литературу и всевозможную мирскую суету. Он призывал своих последователей искоренить все эти явления, сразиться в битве Армагеддона и сразу же оказаться в Новом Иерусалиме, где благочестивые никогда не умирают, но живут вечно, воспевая гимны и восхваляя Бога. Далее он подробно объяснял своей пастве, как именно достигнуть этого счастливого конца. Он был от природы организатором и при помощи своего гения собрал самую эффективную группу меньшинств за всю историю американской политики. Прежде всего, он утверждал, что представляет все население и что большая часть населения – его личные последователи.

Настолько сильным было действие его организованной пропаганды, что он убедил доверчивые неорганизованные массы, что его приверженцы являют собой большинство. В частности, ему удалось убедить политиков, что он контролирует достаточное число голосов, чтобы влиять на исход выборов. В результате этого убеждения, было оно обоснованным или нет, ему удавалось политическими средствами проводить нужные изменения в законы, а то, чего он не мог добиться законным путем, добивались его ночные всадники, Рыцари-террористы Нового Крестового похода, или Ангелы Господни, как их еще называли. И в лучших из нас существует латентная нотка садизма. Преподобный Скаддер высвободил ее.

В период между двадцать пятым и тридцатым годом ни один человек не был в безопасности у себя дома. Ночные всадники могли постучать в дверь и похитить человека, чтобы высечь его и, скорее всего, вымазать дегтем и вывалять в перьях за такие преступления, как непосещение церкви, или неуважительное отношение к движению Новых Крестоносцев, или любое другое воображаемое отклонение от жесткого морального кодекса братьев, пришедшее на ум нетерпимому фанатику-крестоносцу. Дочь могли оторвать от родителей, раздеть донага и клеймить раскаленным железом в наказание за какую-нибудь безобидную фривольность, считавшуюся у братьев смертным грехом. Владелец магазина мог обнаружить, что стекла разбиты, а товар испорчен, если совершил преступление и нанял безбожника. К двадцать восьмому году Скаддер держал долину Миссисипи в ежовых рукавицах и имел сильное влияние во всей стране. Вся жизнь долины была подчинена пуританским законам. Ни один транспорт не ходил в воскресенье. Во множестве городов посещение церкви стало обязательным, и везде посещать церковь было безопаснее, чем не посещать. Женщины носили унылую одежду, полностью скрывавшую их тела. Танцы, любое пение, помимо псалмов, игры и все прочие мирские занятия были запрещены. Высшее образование не поощрялось. Праздность приравнивалась к бродяжничеству и считалась преступлением. Скаддер с нетерпением ожидал введения двух глобальных законов: отмены выдачи кредитных чеков, не обеспеченных работой, и открытого признания истеблишмента церкви.

Но террор порождает террор, да и гонения не остаются без ответа. Либертарианский элемент в населении, обычно неорганизованный, открыто выступать не мог, но не был повержен. Под давлением необходимости эти люди создали собственную организацию, тайную, подпольную. Они выдвинули собственных кандидатов к следующим выборам в конгресс и были готовы победить любой ценой. Более жесткие организовали подпольную террористическую группу, чтобы потчевать Рыцарей их собственным лекарством. Более консервативные обратили свое внимание на приближающиеся выборы и завалили страну памфлетами, утверждавшими, что скаддериты лишь маленькая группа населения, и призывавшими людей голосовать за свои убеждения. День выборов прошел в беспорядках, а подсчет голосов закончился многочисленными стычками между Рыцарями и приведенными в боевую готовность гражданами. Когда дым рассеялся, стало очевидно, что Скаддер проиграл выборы. Он потерпел крах на обоих побережьях и утратил большую часть позиций в крупных городах долины. Даже признай его противники свое поражение в сельскохозяйственных оплотах, он все равно проиграл бы во всех штатах, кроме Теннеcси и Алабамы.

Члены нового конгресса, избранные из списка противников Скаддера, принесли клятву проводить конституционные реформы, чтобы предотвратить потерю личных свобод по любым причинам. Как следствие, было предложено несколько сотен поправок в первые же дни сессии. Парламентские тупики привели к очень умному законодательному маневру. На съезде либертарианцев было принято решение, что небольшой комитет из делегатов партии предложит съезду поправку в виде новой Конституции, которая, будучи принятой и одобренной, заменила бы прежнюю Конституцию полностью. В комитет вошли пятеро мужчин и одна женщина, все без исключения – великие умы. Сайрус Филдинг, Роза Вайнштейн, Джон Делано Рузвельт, Людвиг Диксон, Джозеф Берзовский, Колин Макдональд. Филдинг осуществлял надзор и распределял работу. Жаль, что у нас нет времени подробно обсудить их дискуссии. Они трудились днем и ночью почти четыре месяца. К счастью, у нас есть полная запись всех заседаний, которую ты можешь изучить по своему желанию, и, кроме того, имеется ряд прекрасных резюме этого материала. Они представили свой отчет съезду двадцатого апреля двадцать восьмого года, после чего дебаты продолжались еще три недели. Но члены комитета выполнили свою работу столь качественно и, в частности, столь умело сохранили формулировки исходного документа, что новые поправки были утверждены съездом в неизмененном виде и представлены на голосование в виде единого законопроекта, подписанного каждым участником съезда. Принятие законопроекта, разумеется, было предрешено. Он был одобрен тридцатью семью штатами двенадцатого ноября двадцать восьмого года.

Я не стану вдаваться в детали документа, но некоторые нововведения стоит сегодня упомянуть. Самое важное – новое ограничение на власть правительства. Ни один закон не может считаться конституционным, если лишает хотя бы одного гражданина какой-либо свободы действия, не препятствующей равной свободе действия другого гражданина. Прошу простить, я плохо это сформулировал. Вот формулировка новой Конституции: Каждый гражданин имеет свободу совершать любое действие, не ограничивающее равную свободу другого гражданина. Ни один закон не будет запрещать какое-либо действие, не вредящее физическому или экономическому благополучию другого человека. Никакое действие не будет нарушением закона, если не наносит подобного вреда или не имеет явных последствий, связанных с подобным вредом».

Ты понимаешь важность последнего пункта? До той поры у преступления было две составляющих – акт его совершения и намерение. Теперь, помимо намерения и действия, появилась третья составляющая – вред, который должен быть в каждом случае доказан. Последствия этого изменения сложно переоценить. Оно навсегда утвердило американский индивидуализм, потребовав от государства в каждом случае оправдывать свое вмешательство в дела человека. Более того, правомерность должна основываться на измеримом ущербе или потенциальном ущербе для одного человека или нескольких. Пострадавшей стороной может быть школьница, получившая травму или подвергшаяся опасности из-за беспечного водителя, а может быть каждый гражданин страны – в результате разглашения военных тайн или манипулирования ценами на продукты массового потребления, но не может быть некий бездушный суперчеловек, воплощение государства или его величество закон. Новая Конституция уменьшила государство до его истинных размеров, стала инструментом на службе индивидуума, а не божеством, которому поклоняются и которое прославляют. А самое главное – она положила конец притеснениям меньшинств посредством банальной заплесневелой лжи о том, что «большинство всегда право».

В другом разделе Конституции определяются юридические лица и устанавливается, что у них нет никаких прав, помимо ситуаций, когда они представляют права физических лиц. Юридическим лицам не может быть нанесен ущерб. Действие, совершенное против юридического лица, должно нанести доказуемый ущерб физическому лицу, чтобы считаться преступлением. Эта поправка подрезала крылья корпоративным фондам, грозившим заменить людей из плоти и крови.

Была определена и новая гражданская свобода, право на неприкосновенность частной жизни. Ты поймешь ее лучше, когда изучишь кодекс обычаев. Другие реформы, в большинстве своем очевидные, – прямые выборы президента, новое определение «общего благополучия», упрощающее коррекцию курса в меняющемся мире. Произошли и важные изменения в методах законодательной деятельности. Палата представителей получила право принимать законы в обход вето, наложенного сенатом. Обсуждалась полная отмена сената или, как вариант, его реорганизация с целью пропорционального представления, однако какой-то мутный параграф исходной Конституции не позволял сделать этого без единогласного одобрения всех штатов. Возможно, самое яркое изменение – власть главы правительства инициировать законодательный процесс и настаивать на рассмотрении инициатив. Согласно этому положению президент при помощи своих советников может создавать проекты законов, которые автоматически вступают в силу через девяносто дней, если их не отвергнет конгресс. Разумеется, исчисление этих девяноста дней происходит только в то время, когда конгресс заседает.

– А что, если конгресс на каникулах?

– Президент может созвать его по своему усмотрению.

– А если вопрос настолько важный, что нельзя ждать девяносто дней?

– Конгресс может принять решение сразу, если есть такая необходимость. Иногда об этом просит президент.

– А конгресс при этом утратил свои полномочия на инициативу в законодательстве?

– Нет-нет, ни в коем случае. Он мог принимать любой закон по желанию и отвергать любой закон по желанию. Но если случался глобальный раздрай, любая из ветвей правительства имела право потребовать немедленных общих перевыборов. Президент мог распустить конгресс, а конгресс выдвинуть президенту вотум недоверия. По последнему вопросу голосование проводилось только палатами, сенат не участвовал. Это лишь одно из серьезных изменений. Новая Конституция требовала пересмотра всех законов каждые десять лет и строго предписывала всем законодателям применять простой язык и избегать абстракций. Так появился способ признавать законы не имеющими силы просто потому, что они не были написаны понятным английским языком.

– Вот это мне нравится, – отозвался Перри. – Я всегда считал, что юристы намеренно напускают тумана своей многозначительной болтовней. В школе у меня был курс по составлению приказов. Официально считалось, что это языковой курс, связанный с сочинительством, только критерием оценки служил не стиль и не литературные достоинства, а то, насколько однозначным является смысл документа. Полагаю, большинству юристов пошло бы на пользу, пройди они этот курс.

– Уверен, что так. Что ж, Перри, вроде бы мы со всем разобрались. Последние шестьдесят лет в основном примечательны развитием и ростом, которые тебе будет лучше всего оценить собственными глазами. Прошу меня простить, я отправляюсь спать.

– Здравая мысль. Но прежде позвольте поблагодарить вас за ваши старания. Вы были очень терпеливы.

– Не стоит благодарности, сынок, мне это и самому понравилось. В ближайшем будущем хотелось бы подробно расспросить тебя о твоем периоде. Ты окажешь мне огромную услугу, поделившись подробными и точными личными воспоминаниями о времени, в котором жил.

– Сочту за честь и удовольствие.

– Что ж, спокойной ночи, сынок.

– Спокойной ночи, сэр, и еще раз спасибо.