В родной школе Василия с нетерпением ждали в статусе почетного гостя на Первый звонок. Все учителя нервничали, в особенности преподавательница по литературе и русскому языку. Эта высоконравственная женщина, которая держала дома шумомер для борьбы с нерадивыми квартиросъемщиками в подъезде, ощущала свое превосходство над остальными педагогами и близость к чуду «Возрождения». Наравне с директором школы она ожидала особого отношения к своей персоне. Ведь благодаря ее стараниям Александров фактически сам узнал свои же произведения, и теперь простая столичная учительница могла погреться в лучах чужой славы.

«Помню, когда я познакомилась с Васечкой в пятом классе, мы сразу сблизились. Мое профессиональное чутье всегда подсказывало мне, что он особенный мальчик. Он писал глубокие сочинения, и ему легко давалось заучивать стихи», – это часть интервью, попавшего в трансляцию центрального телеканала. В «параллельном мире» социальных сетей ходила полная версия ролика, в котором один из учеников возникал в кадре на фоне педагога, изображая интимное сближение с ней.

Вася включил «ютьюбчик», чтобы не думать, и в очередной раз наткнулся на этот глупый ролик. И он его порадовал, ведь не хотелось ему сейчас думать. Смотреть ему было проще.

А между тем, как он увидел в рекомендуемых ему видеозаписях, в стране страсти накалялись. Опальная оппозиция единственного антиправительственного активиста, его антикоррупционный комитет, как и все левое крыло, ринулась своими мятежными умами в ограниченные к доступу архивы документов по проекту «Возрождение». Рыли денно и нощно, но безрезультатно. Итоговая статья и отчет по расследованию констатировали глубину заговора на уровне правительства, теневого аппарата при непременном содействии инопланетян. Все, кроме последнего, было правдой, но грани разумного в информационных баталиях уже пару лет никто не соблюдал, поэтому для привлечения внимания любителей мистики и передач про экстрасенсов, коих было предостаточно, штабом активистов было решено приплести инопланетян.

Бодрое женское лицо блогерши с гипнотической убедительностью продолжало повествовать новости прошедшего дня: «Сегодня в первом чтении был принят закон „Об ограничении создания генетических копий граждан“. Данный закон разработан для разумного использования достижений генной инженерии. После рождения Василия Сергеевича Александрова возник ряд организаций, призывающих граждан пикетировать правительство с призывом создания клонов Ленина и Сталина на смену существующим представителям власти. Подобный призыв – прямое нарушение уголовного кодекса статьи 212 главы 24 пункта первого, в котором к преступлению относят подготовку лица для организации массовых беспорядков или участия в них».

– Давайте клонировать президента. Еще лет сто, – буркнул Вася. Не досматривая ролик, перешел на игровые стримы. Василий утомился. Все новости были очень токсичными.

Он давно не видел брата, и ему не с кем было поделиться. Вася приезжал к Сереже на море, где тот проводил лето, дабы не попадаться на глаза журналистам после выхода Васи в свет. Там братья провели вместе веселую и беспечную неделю. Потом Сережа отчего-то захандрил, а вскоре и вовсе взял и попросился в армию, несмотря на то, что ему было семнадцать лет. Минин-старший обрадовался этому стремлению и разрешил, за что Мария Петровна и Вася еще больше невзлюбили чиновника. А Минин на год мог забыть о существовании второго клона и не переживать, что его где-то узнают, ведь солдаты были все на одно лицо.

И теперь Васе приходилось довольствоваться обществом одного Минина-младшего. Тот неловко скрашивал Васино одиночество, не вызывал ни доверия, ни желания затеять совместно какое-либо бессмысленное, но насыщенное событиями действо.

На кухне звенели друг о друга блюдца и кружки. Шум сменился мягкими шагами по коридору. Мама тихонько приоткрыла дверь в комнату:

– Ужинать пойдешь?

Вася закрыл глаза, притворившись спящим. Женщина тихо прошла к экрану, выключила его и вернулась на кухню пить вечерний чай в одиночестве. После отъезда Сережи Мария Петровна обрушила всю свою любовь на оставшегося из двоих сыновей, что утомляло Васю. И он стал избегать ее. Где-то совсем глубоко в душе, прикрывшись раздражением, затаился стыд за собственное малодушие. Но все равно он лучше будет лежать в тишине, чем пойдет сейчас на кухню заполнять распирающую стены пустоту.

***

– Мам… я ушла, – хлопнула входная дверь. Девица Кристина в ожидании лифта просмотрела свеженькое в сети мировой и приготовилась сделать селфи.

– Свет, смартфон мой, расскажи, инста-правду покажи, кто в подписках всех успешней и умнее, и прилежней?

Лифтолук не всегда попадал на ее страничку в инстаграм, но был обязательной частью оценки выбранного на день образа. Честолюбие девушки проявлялось во всем ее существе. Сегодняшний снимок был хорош, но не дотягивал до предыдущих – лучше не публиковать ничего, чем что-то не лучшее.

Кристина поступила в главный Гуманитарный университет страны сама, остальное же ей было дано состоятельным отцом. Она была из тех счастливых людей, кто не сомневается в своих решениях и следует им. Для нее четко поставленные цели становились лишь небольшим шагом в общем течении жизни, а не размытыми обещаниями про «завтра».

– Так, Минин, ты мне обещал встречу с ним, забыл, что ли? Покрестили уже, вся страна видела и рыдала. Фото с Патриархом выложил: и к руке приложился, и благословлен. Все мемы на эту тему уже даже прошли! А у меня еще не было разговора! Ты меня просил не писать гадости, но сам же напрашиваешься! Как тебе заголовок: «Золотой Пушкин, ой, Александров, который за месяц появился в институте три раза!!!». Если мы не учимся вместе, это не значит, что я не знаю о его посещаемости. Я журналистка, Минин, мне выпускаться через год. Это великолепный материал, и я с тебя не слезу! Петюня, встречу организуй, личную, в течение недели. Мне нужен красный диплом.

Кристина повесила трубку. Разговор был окончен за рулем на полпути к университету. Осень стояла на удивление теплая и позволяла кататься с открытым люком по разряженной к очередному празднику столице.

Василий находился под Кристининым наблюдением уже давно – ее билет в большую журналистику в непосредственной близости к власти. Перспективы, перспективы, перспективы… На секунду они промелькнули перед глазами юной карьеристки. Увлеченная этими мыслями, она захотела въехать в свое светлое будущее прямо сейчас и непроизвольно поддавила на газ, мягко подперев впереди стоящую машину – внушительных размеров кроссовер. Мечты разбежались, сознание вернулось, а самоуверенная особа вжалась в руль с мыслью: «Может быть, не заметил?!» Дверь со стороны водителя пострадавшей стороны открылась и развеяла все надежды. Она вдохнула и с достоинством королевы вышла из машины на своих высоких, но очень устойчивых каблуках.

– День добрый!

– Да уж, да уж, – ответил мужчина с налитыми яблочками на щеках.

– Вызываем или сами оформимся? – спросила Кристина.

Пострадавший многозначительно молчал и, деловито осматривая едва заметную царапину, думал: «Устроить показательную порку малолетке, собрать пробку в центре, подпортить день еще паре сотен человек или отпустить?» Она никоим образом не хамила, вела себя сдержанно, но и не страшилась его очевидной власти над ней – сегодня как минимум. Он был сыт, обласкан любовницей поутру и не нашел в своем довольном коренастом и пузатеньком теле импульса, чтобы злиться. Он постоял еще с полминуты. Даже не посмотрев на Кристину, махнул рукой и уехал. Удовлетворенная скорым разрешением ситуации вернулась за руль, выдохнула, улыбнулась, включила музыку и покатила дальше по своим делам.

Петюня Минин был беззаветно влюблен в Кристину. Она это чувствовала и пользовалась вполне откровенно, не подавая ему надежды на взаимность, держала на коротком поводке как человека полезного. Они познакомились, когда Кристина писала статью, сравнивающую жизнь студентов разных факультетов. Студент факультета международной политики, отличная успеваемость, отец – высокопоставленный чиновник, а теперь приближенный к самому известному человеку всей страны и мира Василию Александрову. Подобный набор характеристик не оставлял Пете шансов не быть схваченным Кристиной. Но исключительно для деловых целей. А он надеялся на возможные привилегии в будущем и помогал ей всегда.

Вечером того же дня Петя встречался с отцом за ужином.

– Помнишь, я рассказывал тебе про девушку с журфака?

– Та рыженькая?

– Она рыженькая?

– Ну, мне кажется, да.

– Ну, рыженькая так рыженькая. Которая с огромными глазами.

– Так что там за дело, про какие бы ты глаза ни говорил, – хмыкнул Минин-старший. Петя, казалось, не заметил шутки над его зазнобой. Официантка подала сочные упругие стейки.

– Как ты смотришь на то, чтобы о Васе рассказали из среды студентов? Аудитория большая, активно на него реагирующая. А он в институте же практически не появляется. А так напишут красивую историю.

– Ну, если красивую, с нашей цензурой однозначно – да. Ну, и после личной встречи автора с нашими специалистами для проверки надежности.

– Так, и какие теперь действия?

– Теперь жуй свой стейк. Потом запиши у Ирины ее ко мне на встречу. Если одобрю, будешь вести эту статью.

– Спасибо.

– Ну, и ты с этой своей рыжей построже. Не обнадеживай.

– Да понял я, понял.

– И вообще концентрируйся на учебе, а не на девках.

– Началось…

– И не хами, Петр. Э… девушка, чай нам с чабрецом, – обратился он к официантке.

После беседы со службой безопасности и перед долгожданным интервью Кристине предстояла встреча с Мининым-старшим. У девушки был заготовлен список вопросов и тем для обсуждения с Александровым. Она надела свой лучший выходной костюм, сделала легкий мейк и даже не стала завтракать от волнения – обошлась крепким сладким черным чаем.

Встреча состоялась на улице центральной в здании, ставшем объектом культурного наследия из-за содержания в его стенах в заключении выдающихся деятелей науки и культуры в веке прошедшем. Она прикоснулась к дверям резным с трепетом и волнением от встречи предстоящей. Девушка вошла внутрь, и повели ее коридоры с кабинетами бесчисленными к Минину на прием.

– Проходите! – призвал бархатистый голос секретарши. Она была из дев редких кровей, что достигают определенной зрелости и застывают в своей внешности, потому никакой возможности определить, двадцать ей лет, тридцать или сорок, не представлялось.

– Здравствуйте, я Кристи…

– Здравствуйте, Кристина Евгеньевна. Ожидайте здесь. Вас скоро примут.

Крутились стаей вороной в ее голове заготовленные фразы и вступительные слова. Прошло более получаса. Сорок минут. Ей не предлагали ни чая, ни кофе, и настрой ее начинал сбиваться. В животе урчало.

Дверь распахнулась. Вошел Минин и, не глядя по сторонам, направился прямо в свой кабинет, разговаривая по телефону. Кристина встала.

– И проконтролируйте сборища стихийные у аэропорта. Мы одним днем летим. Пожмет руку королеве, попьют чайку и обратно. Никаких вечеринок с конопатыми принцами. Только по делу.

– Рано, – осадила Кристину секретарша.

Прошло еще пятнадцать минут. Чиновник вышел из кабинета.

– Ирина, я уехал, вернусь завтра. А это кто?

– К вам записана, от Петра.

– А… эта…

– Кристина Орлова, – как можно увереннее выдавила из себя девушка и шагнула навстречу.

– Орлова… – Минин на секунду задумался. – Ну как, полет нормальный?

– Да, потихоньку, – смутилась девушка. Я приготовила вопросы, – полезла она в сумочку.

– Рыжая все-таки, – продолжал разглядывать протеже сына Лев Константинович. – Ты, девочка, страну свою любишь?

– Я журналист.

– Это хорошо. Вот и спрашиваю, страну любишь?

Кристина понимала, что разговоры разговаривать времени нет.

– Да.

– Так вот, поскольку мы вроде как люди не совсем чужие, говорю тебе напрямую, статью пиши. Если наше с тобой понимание образа Александрова не совпадет, наши специалисты тебе помогут оформить все в нужном виде. Все вопросы к Ирине. Она тебе назначит встречу еще одну. Полиграф там и еще по мелочи… – Поняла?

– Да.

– Вот и славно. Петр тебе поможет. Обращайся к нему с любым вопросом в любой момент. Я ему передам.

– Спасибо.

Минин вышел из кабинета.

– Вы присаживайтесь, Кристина Евгеньевна, – пригласила Ирина, – сегодня все доделаем с вами.

В этот момент Кристина еще не поняла, что успешно прошла двойное собеседование как журналист и как пассия сына. А Минин позвонил Петру, сказал, что птицу его видел, взлет разрешает, но советует быть осторожным.

По возвращении домой родители Кристины заметили, что дочь их была задумчива и слушала Гайдна, как бывало в минуты серьезных сомнений.

Не по нраву ей были беседы в службе безопасности. Журналист внутри нее бунтовал, а карьеристка призывала к терпимости: материал диковинный и не доставался даже именитым интервьюерам, а посему она уговаривала себя не горячиться. Многие вопросы из ее списка удалили, часть переформулировали. И, как следствие, на встрече с Василием она была агрессивна. В те дни она могла рассказать что угодно на своем интернет-канале и стать звездой, но близость к власти меняла угол обзора ситуации и ее участников.

Если Кристина знала об объекте своего изучения многое, то сама она стала для Василия неожиданностью. Мастерица подачи себя, в наряде прекрасном, с улыбкой, белизной зубов цвета первого снега, но словно с топором в руках, и била им наотмашь при каждом вопросе.

– Ну что, золотой мальчик, расскажешь мне правду? – выдала Кристина без приветствия, едва он присел в кресло в ресторане, где было решено провести интервью.

– А я всегда говорю правду, – не растерялся Василий.

– Не сложно отвечать правду на вопросы, которые готовят под ответы. Сделай нам пару кадров и можешь идти, – обратилась она к фотографу.

Больше всего злоба брала Кристину за то, что этот искусственный человек вызывал симпатию. Непроизвольно. Своей улыбкой открытой, движениями уверенными, голосом спокойным, даже попыткой привстать и поздороваться при встрече. Троица собравшихся были молоды, как свежие легкие сливки. Потом жизнь их крепко взобьет в масло, плотное и желтое, застывшее. Но сейчас они были сливки, живые и свежие, высший сорт.

Петя не мог налюбоваться на Кристину, он сидел на встрече, потягивал свой черный кофе без сахара и потирал подбородок. Он не слышал, что она уже давно не следовала оговоренному плану, и не замечал за ее нападками настоящего интереса к Васе. Он старался не смотреть на ее губы и на изгиб, плавно ускользающий от поясницы к спинке кресла. Силы его полностью уходили на сдерживание себя от того, о чем ему думать и чего ему делать не следовало.

А оппоненты не могли остановиться. Вася лихо отражал Кристинины колкости, чем только раззадоривал ее на еще более активную позицию в разговоре. Она заказала себе апельсиновый фреш и не притронулась к нему ни разу.

– Резюмируя, могу сказать, что ты просто наслаждаешься жизнью, готовишь себя к общественной деятельности и, быть может, даже литературной карьере.

– Да.

– А кишка-то не тонка? Тягаться с самим собой?

– Во-первых, я не боюсь, когда мне бросают вызов, – сказал он, пристально глядя ей в глаза. Во-вторых, я не претендую на лавры и статус короля. Времена другие, форматы тоже. Я уже сейчас популярнее просто потому, что есть интернет и население планеты возросло.

– Самоуверенность – это гены. Тогда вопрос про наследственность. Александр Сергеевич всегда был под строгим надзором и цензурой, но его своевольные идеи все равно находили выход. Как ты думаешь, твои создатели не просчитались с объектом клонирования? Почему не идеальный патриот Гагарин? Ну или герои Великой Отечественной войны?

– Это весь вопрос?

– Это я пытаюсь выяснить, есть ли вероятность того, что ты можешь сформировать свое мнение? Или ты обложился пряниками и до конца жизни будешь отвечать по бумажке?

– А ты готова услышать ответ, который для меня не был приготовлен? Услышать и опубликовать? Еще даже не получив диплом в государственном вузе?

– Успех и учеба в наши дни не зависят друг от друга. Мне нужна правда.

– Мотыльки тоже не думают, что добились желаемого, сгорая у лампы. Для первого интервью достаточно. Ты и так уже знаменита. И не забудь сделать селфи со мной, это полезно для рейтингов, а я сегодня щедр.

Вася, завершая разговор, приосанился для снимка. И достала девица свой смартфон сделать кадр, и старалась не дышать, чтоб дурман его парфюма не вскружил ей голову вконец.

– Ну вот ты и молодец. Свидимся еще как-нибудь, – он подмигнул и пошел к выходу.

Охрана покидала ресторан вслед за своим объектом.

Петя не хотел с Кристиной расставаться, потому застыл не шевелясь и аккуратно спросил.

– Когда планируешь выпустить статью?

Он был настолько безразличен ей, что даже раздражение на этот ненужный заполняющий пустоту вопрос не могло вылиться хоть в какую-то ответную фразу. Она взяла сумочку, намереваясь покинуть ресторан.

– Ты за это заплатишь или мне за себя?

На столе оставались нетронутый апельсиновый сок, пустая Васина чашка и Петин недопитый кофе. Официант поднес десерт, который Петя заказал, ожидая продолжения разговора.

– Да, заплачу, – Петя ударился коленями о стол и приподнял его, запутался в скатерти и так и не смог встать в полный рост и попрощаться, когда Кристина приготовилась уходить, – ты все?

– Да, спасибо! Я тебя наберу.

Она поняла, что Петюня заслуживает поощрения, тем более что в дурмане «александровского» присутствия в ней зашевелилось желание, и она в благодарность за помощь в организации интервью и в качестве задела на будущее чмокнула юного воздыхателя в щеку. Прицельный выстрел – и ее прикосновение окончательно вывело худощавого и высокого Минина-младшего из равновесия. Он проглотил десерт за два укуса, допил сок, расплатился и отправился бродить по городу, выхаживая свое непомерное счастье и адреналин, и прочие чувства, и гормоны. Звонок смартфона вернул мечтателя на землю.

– И почему от тебя тишина? Прошел уже час! Что за балаган ты допустил там? Что она себе позволяет, все вопросы были же утверждены?!

Мобильный телефон нагревался и жег ухо виной перед отцом. И тут из Пети вырвалась самая неожиданная фраза:

– Папа, я на ней женюсь!

– Да ты совсем, что ли?..

Минин-старший уже не говорил с сыном, он вешал трубку, а Петя расслышал лишь отборную ругань в свою сторону.

Петя решительно утвердился в мысли завоевать эту девушку, не имея никакого представления, как именно.

***

Младший Александров обгорел. Сильно. И его охранник тоже. Сережа затем и ходил накануне целый день под солнцем, чтобы извести свое сопровождение. Сам он предварительно намазался защитным кремом, но превентивные меры эти результата не дали. Он страдал от болей, но безразлично относился к тому, как себя чувствовал охранник. Потому что через несколько дней к нему должна приехать Леночка. И Сережа не хотел, чтобы им мешали. Сегодня минус один охранник, а завтра он планировал спалить и второго. Расчет был на то, что даже если один из них выйдет на службу к приезду подруги, ему будет не до наблюдения.