– У меня пиво скисло, – заметил сир Лотар. – Ещё пара фраз, и скиснут мозги.

– И у меня…

– Стащите его кто-нибудь с кафедры…

– Нет уж, просили, так внимайте.

К счастью, неизбежное продолжение лекции оказалось прервано появлением одной из вышеупомянутых «дочек» с подносом, на котором пирамидой громоздились с дюжину кружек. «Дочка», одна из двух новых служанок, нанятых буквально на днях, была молода, не то, чтобы пышнотела, но аппетитна, русоволоса и с очаровательными ямочками на щеках. Звали её Айрис, и для неё Ролло был мелковат. Нет, не в том смысле, что она была старше, даже явно моложе, а в том, что свои прелести она явно намеревалась продать кому-нибудь посолиднее. Женщины много раньше мужчин начинают понимать, что им в жизни надо, даже не понимать, а чувствовать – эту истину Ролло уяснил уже давно.

– Эй, эй, – предостерегающе, но как-то совсем не грозно бросила она, вильнув бёдрами, когда вроде бы мирно дремавший над кружкой Дилейрио вдруг встрепенулся и сделал попытку ухватить её за зад, – Дилли, ты ещё даже за пиво не заплатил!

– Аш бдт гда злчу? – Язык у Дилейрио немилосердно заплетался. В переводе на человеческий это должно было значить «А что будет, когда заплачу?»

– Только за пиво?

– Ну, отчего же… ещё за кое-что.

Девушка хихикнула, показав белые зубки.

– Сегодня – ничего. Видишь, народу сколько? Матушка Фло до полуночи не отпустит, точно. А потом посуду мыть, полы мести…

– Дилли, отстань от барышни, – сказал Кассель. Он тем временем слез с лавки и вновь устроился за столом, – сейчас у нас появится дело поинтереснее.

– Этот ж какое? – хором спросили все четверо. Вернее, трое – пьянчуга только поднял изумлённые глаза; девица меж тем ускользнула угрём.

– Да. – Новоиспечённый магистр улыбнулся с королевски-победоносным видом. – Мы будем пировать. Не только пить, но и есть. И, – он наставил палец на Пеббу, уже готового что-то сказать, – за мой счёт. За мой, прошу запомнить! Так что расслабься и выдохни. Эй, ты! Поди сюда…

Ролло вздрогнул, внезапно осознав, что Кассель смотрит прямо на него и явно ждёт ответной реакции.

Глава 3. Ролло уволен и принят

– Я… да, – невнятно пробормотал Ролло и принялся неуклюже вылазить из-под лестницы. Одна нога, на несчастье, у него затекла. Выбравшись наконец, он застыл перед столом дурак дураком. Очевидно, этот яйцеголовый чего-то от него ждал, но чего именно, Ролло сообразить не мог.

– Хм, – сказал Кассель. Его взгляд стал не то чтобы злым, но, что ли… испытующим. Сощуренные глаза смотрели колюче. Он полез в кошель и выудил на свет божий несколько монет. – Вот что, дружок… по роже твоей видно, что не ел ты самое малое с вчерашнего вечера, а то и дольше. А посему сам господь направил тебя поступить к нам сегодня в услужение. Он же, походу, и засунул тебя в пылищу под лестницей, где ты сидишь уже с полчаса и с явно недобрым умыслом подслушиваешь разговоры добропорядочных граждан. Ты здесь прислуживаешь? (Ролло кивнул). Так я и думал. Значит, самое время проявить интеллект и сообразительность. Топай давай к старику, и скажи, что великие умы, почтившие своим присутствием его дрянной кабак, ждут вина, и не какую-нибудь кислятину, а красного из Бургин Маре, и немедленно. Понял? Хватай, и неси сюда. Принесёшь, скажу, что дальше делать. И получишь монету на ужин.

Ролло кивнул.

– А ну-ка, повтори, – вкрадчиво сказал Кассель. Только тут Ролло заметил, что не только он один пялится на него как на красну девицу. Все четверо, вернее, трое (Дилейрио продолжал клевать носом) замолчали, и смотрели с интересом.

– Я… э-э, должен сказать, что весьма уважаемые господа из университета жаждут выпивки. Деньги отдать, вино, и не какую-нибудь кислятину, а красного из Бургин Маре, забрать и принести сюда. Потом сделать, что скажете.

– Сообразительный юноша, – одобрительно кивнул яйцеголовый. – А кабак какой?

– Э… дрянной.

– Хорошо. Память замечательная. Но этого можешь не говорить, – милостиво разрешил магистр. – Как звать-величать?

– Э, Ролло.

– Смотрю, в тех местах, откуда ты родом, «э» – очень популярная буква. Так откуда ты родом?

– Я… – Ролло опять смешался. И решился. – Я ниоткуда, господин. Отсюда. Мать-отца не знаю, здесь у мастера Алуна прислуживаю. Сделаю всё, как скажете, а ежели позволите, и дальше прислуживать буду, ужас как надоело здесь полы мести да колотушки получать. – Ролло подумал мгновение, и выпалил: – А эффекту-то никакого…

Кассель глянул на него с изумлением; вся компания хором взоржала.

– Эффекту!!!

– Ха-ха-ха!!!

Яйцеголовый фыркнул.

– Ладно, Ролло, давай, бегом. Одна нога здесь, другая – там. И не вздумай с деньгами удрать. И кстати: думаю, что сдачи должно быть не меньше полударна.

Ролло и сам того не заметил, как оказался перед прилавком. Прилавок был длинен, почти во весь зал, сверстан из отполированных временем досок, и достаточно высок и широк для того, чтобы послужить преградой какому-нибудь упившемуся посетителю, вздумай тот дотянуться до хозяина, или того дальше – до длинного ряда бутылок у него за спиной.

– Чего тебе? Бездельничаешь? – буркнул трактирщик. Он был грозен: с кустистыми бровями и лысиной, на которой блестели капельки пота; на ладонь ниже Ролло и на сотню фунтов тяжелее; в довольно-таки заляпанном фартуке, на котором угадывались пятна зелени и пива.

– Вон та почтеннейшая компания, у очага… – начал было юноша, но хозяин его прервал.

– Погоди. После про ту компанию. Вот что… – Он залез в кошель на поясе и выложил на прилавок один за другим пять медных грохенов. Щёлк, щёлк, щёлк – именно так, одну монету за другой, так, чтобы каждая следующая краешком ложилась на предыдущую. – Это тебе.

– С чего бы? – подозрительно спросил Ролло.

– Я к тебе хорошо отношусь, парень. Но, видишь ли, – трактирщик пожевал губу, – супружница моя двух девочек новых наняла, и говорит, что мы не можем все голодные рты в округе кормить. Девочки – сам понимаешь, – и нам доход дадут, и сами себя прокормят. А ты, как ни крути, не повар и не плотник. В ученики тебе поздно уже, да и платить за обучение ты не можешь. Так что… я тебе ещё неделю дам, чтоб ты место нашёл, а ночевать пока можешь в сарае.

У Ролло ёкнуло сердце. «Это судьба».

– Спасибо, мастер. Я постараюсь что-нибудь найти.

– Вот и славно. – Видно было, что хозяина слегка отпустило. – Если что, могу и рекомендации дать, когда с кем-нибудь договоришься. Я ведь сам, знаешь ли, когда-то начинал как ты, ни кола, ни двора, пришёл в Лонхенбург гол как сокол из Кадва… – Алун Максен запнулся и пожевал губу, – впрочем, ладно, не важно, откуда. А в кармане – как раз пять медных грохенов. Только ищи не в квартале лекарей. Ты парень порядочный, а та дорожка скользкая.

– Я обязательно запомню, мастер.

Трактирщик кивнул.

– А как новое место найдёшь, не забывай, заходи на огонёк. Ладно, что там у тебя?

Ролло выложил на столешницу монеты, полученные от Касселя, и только сейчас с изумлением заметил среди них две серебряных марки. Старые, обгрызенные по краям и тёмные, оттого-то он и не сразу их увидел.

– Вон та компания, у очага, нижайше просит вина. Из Бургин Маре, они сказали. Красного.

– Да ладнось! – изумился хозяин. – Чтоб эти школяры, да из Бургин Маре!

Он принялся подозрительно рассматривать монеты, и в конце концов удовлетворённо покачал головой.

– Ай, да Кассель, ай да сукин сын. Его в лонливенский колодец брось, он и оттуда выберется. Половину в счёт долга заберу, так и передай. А на остальное… будь по-ихнему. – Толстяк залез под стол и вытащил изрядных размеров глиняную бутыль, кварты на три, не меньше. Подумал – и стёр с неё пыль тряпкой. – Что-нибудь ещё?

Трактирщик решительно сгрёб монеты пятернёй, но всё же не настолько решительно, чтобы Ролло привычным взглядом этого не заприметил. Две серебряных марки в дополнение к кучке грохенов – они и в Круаховой Топи две серебряных марки. Вино явно стоило меньше, чем того ожидал новоиспечённый магистр. А Алун Максен, хозяин таверны, несмотря на свой суровый вид, был в общем-то человеком честным, посетителями не разбрасывающимся, и его пальцы то сжимались, то разжимались над кучкой монет.

– Ещё половину той бараньей тушки, что сейчас испекли, – выпалил Ролло, – и кретон из гороха. И зелени побольше. И того пива, которое Альбер варит, они об нём слышали, пять кружек. И дарн сдачи.

Рука хозяина застыла.

– Эй, эй, остановись. Охренеть, – потрясённо произнёс он, но врождённая порядочность дала о себе знать. – Я этого Касселя прибью когда-нибудь. – Он поколебался пару мгновений. – Ладно. Не дарн. Десять грохенов, но ни монетой больше, иначе вышвырну их отсюда. Бутыль бери, пока не я передумал, остальное Айрис передай, она принесёт.

Чрезвычайно довольный собой, Ролло, баюкая бутыль как младенца, отправился к столу школяров. Мысли в голове крутились с вполне слышимым треском: его жизнь внезапно изменилась по воле случая. Во-первых, не надо было виниться перед мастером Алуном – тот сам указал ему на дверь, и очень вежливо указал, стоит признать, а во-вторых, именно в тот момент, когда Ролло практически поступил в услужение к магистру богословия. Это было потрясающе: не очередной раз отправляться на улицу в поисках хозяина на месяц-другой, делать что прикажут за кусок хлеба, а в университет. Ролло знал, что означает это слово. Сообщество, Братство. И он в двух шагах от того, чтобы попасть в этот таинственный мир. «Только бы Кассель не отказал. Но он же не сказал «нет», ведь так?» У Ролло почти тряслись поджилки.

На удачу по пути он встретил Айрис, и торопясь передал ей распоряжения насчёт баранины, кретона и прочей снеди.

– Вот, – сказал он, поставив на стол огромную бутыль. – И ещё.

Он с удовлетворением высыпал перед магистром десять медных монет. Кассель прищёлкнул языком.

– Ну, что ж, исполнено всё честно. Но – эх. Я надеялся, что останется больше. Скажи-ка, добрый юноша, что тут можно заказать сытного на полдарна для всей честной компании?

Краем глаза заметив Айрис, направлявшуюся к столу с подносом кружек, и слугу за ней с огромным блюдом, Ролло выдохнул.

– Вот это.

Компания шумно загалдела; Кассель глянул на Ролло с лёгким интересом.

– Касси, похоже, тебе с новым товарищем повезло, – втянув дух горячего мяса, произнёс Пебба.

– Посмотрим, – отвечал магистр. – Ежели он и дальше будет демонстрировать способности делать из грохенов дарны, а из дарнов марки…

Смуглокожий Элькин, не теряя времени, принялся весьма ловко орудовать ножом, отделяя рёбрышко от рёбрышка. В дополнение к аромату баранины дымящийся в большой деревянной чаше кретон распространял вокруг густые запахи жареного бекона с нотками имбиря и шафрана. Нож, кстати, был не местный, заметил про себя Ролло: тонкий, длинный и с искривлённым матовым лезвием – скорее кинжал, а не нож. И появился он как-то сразу меж пальцев Элькина. Ролло готов был поклясться, что ещё мгновение назад Элькин просто сидел за столом, сложив руки перед собой, и вдруг – фьють! – у него в руке непонятно откуда нож.

Восторгов не выражал только Дилейрио; он мирно спал, уронив голову на стол.

Кассель смачно рыгнул, сделав изрядный глоток. Друзья в почти молчании принялись набивать животы, только время от времени причмокивали и нахваливали.

Глава 4. Болтовня у очага под кружку пива

Ролло не отставал: по кивку Касселя он занял место на скамье рядом с ним, и вместе со всеми отдавал должное искусству повара, стараясь, однако, сдержать свой аппетит.

– У нас в универсуме слуг нет, – с набитым ртом мимоходом пояснил Кассель, – а есть…

– Компаньоны, – сказал Ролло.

– О-па! Ты и это слово знаешь. Да. Есть младшие, есть старшие, но никаких господ. Кстати, други мои… предлагаю посоревноваться в сообразительности. Так откуда наш новый друг родом, раз уж сам не знает?

– Светловолос… – тут же откликнулся сир Лотар. – Стало быть, из северных графств.

– Пф, для этого не надо быть семи пядей во лбу. А вот из Нордмонта или Бедвира – эта задачка будет уже посложнее.

– Нет. Я бы сказал, из Когара. У нордмондцев физиономии широкие и глаза серые, а в Бедвире народ с рыжиной. А этот, глянь-ка – кареглазый, лицо узкое, и волосы всё ж темнее.

– Точно, точно. Я видел герцога Бедвира, Леофрика Красного, его шевелюру в темноте можно с костром спутать…

– Ерунда. У меня сестра двоюродная рыжая, а Бедвир к ней никаким боком…

– Кареглазых в Эри полно.

– В Эри народ низкий и крепкий, а этот высок и в плечах широкий.

– Нордмонтцы тоже в кости широкие, но темноглазых там днём с огнём не сыщешь…

– Бездари вы, господа, – манерно зевнув, заявил Кассель. – Глаза, кости, низкий-высокий…

– Что ты имеешь в виду? – спросил Пебба.

– А то, что за пятьсот лет народ в королевстве так перемешался, что разве что первородных можно по цвету волос определить. А этот – он из Хартворда. С первого взгляда видно.

– Это с чего бы? – хором спросили школяры.

– А с того, что всё, состоящее из материи и формы, всему благому и превосходному в себе обязано форме, поэтому благое в нем есть благое по участию в благе, ввиду того что материя участвует в форме…

– Ах ты ж скотина, – благодушно заметил Пебба. Он один уничтожил почти половину кретона. – И отчего мы каждый раз идём на поводу у этого…

– Магистра богословия, – подсказал Кассель.

– Именно. Я так и хотел сказать.

– Так что там насчёт Хартворда? Давай, колись.

Кассель поворотился к Ролло.

– Я так понял, ты родителей не знал своих?

Ролло покачал головой.

– А что за штука висит у тебя на шее?

– Не знаю. Оберег. Всегда висела. Я так думаю, когда-то матушка повесила. – Украшение было незатейливое: что-то вроде зеленоватого цвета стекляшки с ноготь размером, грубо оправленного в оловянный ободок, на тонком кожаном шнурке.

– Вот и я так подумал, – удовлетворённо произнёс Кассель. – Без роду, без племени, а носит на шее оберег. Камень не драгоценный, мутноватый и выделки простой. Тут и к гадалке не ходи – досталось от родителей.

– И что с того? – спросил Лотар.

– Про Гриммельнский лес слышали?

Школяры согласно кивнули.

– Хартворд – он там рядышком, южная граница как раз по оврагу проходит, и тамошний народ верит, что такие зелёные камешки нечисть отпугивают.

– Откуда знаешь?

Кассель надул щёки.

– Если бы вы чуть более уделяли время библиотеке, а не поиску новых кабаков и исследованию женских прелестей, то знали бы, что в «Истории Каменного короля Мередидда Уриена», главе пятьдесят второй…

Лотар фыркнул.

– Я вас умоляю… первашей будешь за нос водить. В «Истории» сорок девять глав. Мы с Баллиолом сейчас как раз сидим на сорок девятой. Он уже весь мозг нам вынес, пытаясь объяснить необъяснимое. Фантастически невнятная книжка.

– Эх, – Кассель шмыгнул носом. – Ладно. Если честно, у меня намедни одна подружка ночевала, так у неё похожая штука на шее. А она из Хартворда. Рассказывала, что там это вроде традиции, при рождении кто-то из старших родственников обязательно дарит младенцу такую безделку, и носят всю жизнь не снимаючи.

– Суеверный народ, однако, – сказал Пебба. – Тёмные леса у них всякие, гули да тролли…

– Э, не скажи, – откликнулся Лотар. – Ты откуда? Из Стерлинга, насколько помню. Ну, там народу полно, ростовщики на торговцах сидят и наоборот, а все вместе на ремесленниках. Вам там некогда по сторонам смотреть, разве что монеты в кошелях пересчитывать. А вот выгляни за городские ворота, так там совсем другая история.

– Враки, – лениво протянул Пебба.

– Сам ты враки, – беззлобно буркнул Лотар. – Замок моего отца всего в паре миль от Тёмного леса стоит. Такое тебе могу рассказать, что уши в трубочку свернутся.

– Враки, – упрямо повторил толстяк.

– Вовсе нет, – вдруг тихо произнёс Элькин. Всё время до этого он молча жевал, внимая мудрости старших товарищей.

– Ну-ка, расскажи.

– И гули есть, и гархи. Гархи в моих краях – это даже не… как это сказать… дикость…

– Редкость?

– Да, редкость. То есть не редкость. Я сам видел, и не раз. Они в горах живут, там, где деревьев много, целыми тучами вниз головой висят…

– Стаями?

– Да.

– Как летучие мыши чтоль?

– Да, но огромные и зубастые. Но не это всё самое страшное. Есть тени, сущности бестелесные, души выпивающие…

– О, боги, – протянул Пебба. – Элькин, не обижайся, но ты со своими дикарскими сказками… Там этот ваш полуголый народ как арака напьётся пальмового, ещё не то на ночь привидится.

– Я похож на полуголый народ? – оскорбился Элькин.

– Что за арак пальмовый?

– Крепкое такое пойло, – откликнулся Пебба, – но дело, думаю, не в спирте вовсе. Похоже, арканы туда какую-то травку особую добавляют…

– Кстати, – перебил его Кассель, – насчёт непонятностей всяких. Гровен так и не появился, знаете?

Пебба и Лотар одновременно кивнули.

– Тёмное дело, – задумчиво произнёс Лотар. – Всё видели, как он домой пришёл, но никто не видел, как ушёл. И уже два дня…

– Да какое там тёмное, – сказал толстяк, – пошёл ночью приключений на свою голову искать, вот и нашёл, похоже. Тут до квартала Лекарей пять шагов.

– С одной стороны, вроде и так. – Кассель почесал нос. – Только дверь незапертую оставил, и кошель на кровати. И книги, кстати, за которые в тот же день залог оставил. Между прочим, три марки. И ушёл в ночь.

– Это вообще не показатель, – сказал Пебба. – Я слыхал, он богатенький. Мне, чтоб книгу у мастера Финча под залог взять, надо родителя неделю уламывать, а у Гровена папаша, кто он там, похоже, испражняется золотом.

– У его отца прииски в Срединных горах. Не золота, правда, селитры.

– Ну, может, нажрался медовухи, – с сомнением сказал Лотар. – Он же пить не умеет совсем, от бокала вина здравомыслие отшибало.

– Я тебе ещё раз повторяю, от скийра слышал своими ушами: оделся полностью, куртку забрал, всё аккуратно так, а вот кошель оставил и дверь не закрыл. Когда кутить уходят, деньги обычно с собой берут. Иначе получается, что здравомыслие у него какое-то… избирательное. Вот потому-то скийр и решил, что он просто ушёл, и никакого преступления нет. Погуляет, и вернётся. Или не вернётся.

– А с какой это радости скийр этим делом занимался? Это который, кстати? У колледжа свои служители имеются.

– То ли Морт, то ли Корт, то ли Торт… не помню. Жирный такой, наш Пебба рядом с ним как тростиночка девушкам на зависть. Скийр цеха кожевенников.

– Помню, помню, – оживился Лотар. – Он меня как-то хотел загрести за то, что моя шпага на два дюйма длиннее, чем положено по его каким-то уставам.

– И что ж случилось? – развеселился Пебба.

– Сейчас я расскажу. – Кассель вскочил с места и принялся изображать в лицах. – Лотар такой шпагу вытащил и прямо ему в пузо уткнул, говорит, ты кто такой, чтоб сыну эорлина указывать. А тут два стражника, и дубинки у них потолще, чем железяка нашего героя. И несдобровать бы славному рыцарю, если бы не декан Баллиол. Он случайно из дверей вышел, и увидел всё это. Да как набросился на этого Корта-Торта: в аду для скийров, типа, будешь командовать, а здесь универсус, здесь своими законами подтереться можешь, и ежели не уберёшься куда подальше, считаю до трёх, уже два, будешь перед его величеством Гвейном ответ держать. Тут у скийра рожа такая сделалась, будто он с утра солёных огурцов с молоком поел, а вокруг на три мили никакой уборной нет. А Баллиол ему опять: здесь только я да ректор можем решать, кому какую шпагу носить…

– Дааа, – согласился Лотар, – его голосом можно ржавчину с дверных петель счищать. Вредный, конечно, старик, но колледж за просто так не продаст.

– А потом что?