– Мы можем поселить принца вместе с рыцарями в нашем флигеле? – глядя в глаза юноши, спросила девушка. – Боюсь, что оставаться в Париже Его Высочеству небезопасно.

– Я не один, со мной ещё четверо, – вставил Фридрих.

Ирена и Джером, синхронно повернув головы, посмотрели на него, потом снова обратили взгляды друг на друга, поражая принца своим внутренним сходством при внешней разности.

– Я думаю, ты права, – тихо произнёс фаворит и чуть заметно кивнул.

– Мне так будет спокойнее, – прикрыла на миг ресницы принцесса.

Названные брат с сестрой снова обратили взоры на Фридриха. Теперь уже два пронзительных взгляда, направленные в его лицо, заставили принца содрогнуться. «Бог мой, вот оно где – сходство-то!» – мысленно воскликнул немец, понимая, что глаза Джерома и той девицы, которую он ищет, идентичны…

– Принц, для всех будет лучше, если Вы под видом одного из моих рыцарей поселитесь в нашем флигеле. Так мы не вызовем никаких подозрений у французов.

– Хорошо, но я должен предупредить своих людей, – согласился немец.

– Вы напишете записку, а наш француз, с которым Вы уже знакомы, передаст её по назначению сегодня же вечером, – безапелляционно заявил Остин Вендер, словно участь Гогенцоллерна уже была предрешена.

Фридриху осталось только подчиниться воле английской наследницы.

Все 13 человек сели верхом и помчались к Лувру.

Ирена сидела за большим белым роялем во второй гостиной и листала нотную тетрадь.

– Подойдите, Фредерик, – говоря с гостем по-английски и называя его соответствующим именем, произнесла принцесса Туманного Альбиона.

Принц поднялся с кресла возле низкого стола с поздними фруктами и вином, оставив на нём бокал. Десять рыцарей Красного ордена, находившиеся здесь же: кто-то играл в карты, кто-то просто слушал Ирену – вскочили на ноги. Джером, расположившийся в глубоком кресле напротив немца, помня о своей роли брата наследницы, даже не пошевелился.

– Скажите, Вы мне поможете вот в этой партии? – указывая на мужской голос в пьеске, осведомилась девушка.

– Я попробую, – пожал плечами немец.

– Бобби, – подняв взгляд на Таккера, произнесла Ирена. – Тут и для тебя работа найдётся, иди сюда.

Страж подошёл к инструменту, ослепительно улыбаясь. Указав на нужные слова, Ирена положила тонкие пальчики на клавиши. Из-под её рук полилась музыка, заполонившая гостиную.

Ротсей и Кинтайр, распивавшие в своих покоях вино, подняли головы.

– Опять музицируют, – усмехнулся Роберт. – У неё там почти хор!

– Мне нравится наша сестра, – задумчиво произнёс наследник. – Но что-то подсказывает, что не дадут ей надеть корону… И эта маленькая армия не спасёт…

Кинтайр посмотрел на брата. Ротсей вертел в руке полупустой бокал с бордовой жидкостью, а на лице его отпечаталось самое философское выражение.

– Почему?

Старший принц поднял взгляд на младшего. На длинных волнах его каштановых волос затанцевали блики свечей.

– Потому что она слишком сильная. Потому что она сможет править без коронованного мужа.

– А плохо это смутой после её смерти… – откинувшись на спинку кресла, проговорил Кинтайр. – Из-за отсутствия прямого наследника.

– Значит, те, кому смута на руку, будут подталкивать смерть Уэльской всеми правдами и неправдами…

Ротсей тяжело вздохнул.

– Я предложил ей отречение, – промолвил Роберт Стюарт. – Не знаю, почему она не зажглась моей идеей.

– Предложи ещё раз, пока ты ещё не женат, – глянув на профиль Кинтайра, произнёс старший брат. – Да, это скандал с Пфальцем, но лучше, чем то, о чём я думаю… Меньше всего хочу быть втянутым в интригу против Лучницы… Меньше всего я хочу повторить историю наших бабок^[19].

Кинтайр понимающе кивнул.

В очередной раз исполнив песенку фаворита, но уже под аккомпанемент рояля, Джером заменил в ней последнюю строчку:

 
Я за трон с красно-белой эмблемой
Всех врагов закручу в калачи.
Разлучить нас ты хочешь с Иреной? –
Каблуком по ноге получи!
 

Стражи расхохотались, сотрясая стены Лувра мощными голосами.

– Брат, утром была шпага, – утирая слезинку смеха мизинцем, произнесла наследница.

– Шпага была утром, а позавчера действительно был каблук! – ослепительно улыбаясь, ответил поэт.

– Ты собственник, Джей! – хлопнув его по плечу, сказал Робин. – И без того проводишь с Её Высочеством всё своё время, ещё и кузенам не даёшь с ней поговорить.

Винтер расхохотался, и следом остальные стражи подхватили это настроение. Ирена прикрыла кулачком губы. Глаза её сияли притягательным блеском лазурного моря.

Сын Карла I смотрел, как развлекается наследница английского трона со своими рыцарями, и диву давался: он никогда не видел ничего подобного и даже в мыслях не мог допустить, что между августейшей особой и её лейб-гвардией возможны настолько тёплые отношения.

– Ну, давайте «Песню о песне» напоследок! – замахал руками в сторону рояля Бобби. – Нам скоро меняться с ребятами. Я хочу, чтобы мне приснилось что-нибудь хорошее!

– Как я понимаю тебя, Боб! – произнесла Ирена, скользя пальчиками по чёрно-белым клавишам.

Дружный хор рыцарей мог поднять и мёртвого. Если бы Ирене и Джерому вздумалось посекретничать в этот миг, то ни одна живая душа ни за что бы не услышала ни слова. Остин Вендер отметил это обстоятельство – на всякий случай.

После «Песни о песне» музыкальное развлечение в большой гостиной закончилось. Принцесса и фаворит собирались удалиться в опочивальни, но принц Фридрих попросил девушку ещё о нескольких минутах и по возможности наедине.

Идея лесному поэту очень не понравилась, поэтому он предложил вариант остаться втроём в малой гостиной, открывавшей вход в их с Иреной смежные спальни, где обычно ночью дежурили рыцари. Фридрих понял, что остаться полностью наедине с девицей ему никто не позволит. «Впрочем, если он брат, то это даже лучше – склонить сразу всю семью на свою сторону…» – разумно решил немец и проследовал за Остином Вендером в гостиную.

Разговор, конечно, шёл об Анжелине. Принц просил рассказывать о ней всё, что только возможно: как она говорит, как двигается, что любит. Ирена была в неловком положении: оказалось очень сложно найти столько положительного в сестре, чтобы не отпугнуть влюблённого немца.

– О, даже если она строптива, как сотня божественных Диан, я всё равно не отступлю от своей цели и буду денно и нощно дежурить у её покоев, пока красавица не согласится стать моей невестой! – ударив себя в грудь, воскликнул Фридрих, едва не добавив «Не будь я Гогенцоллерн!», но вовремя спохватился, что делать этого в стенах Лувра не нужно.

Ирена снисходительно улыбнулась и обратила взгляд на Джерома.

– Сделай аккомпанемент, брат, я хочу спеть для нашего гостя то, что ты написал минувшей ночью.

Юноша кивнул и достал гитару. Перебирая струны, он замычал себе под нос мелодию, а Ирена пропела нежно-нежно своим ангельским голосом, услаждая слух немца:

 
Ты любишь все черты любимого лица,
Ты любишь и мечтаешь соединить сердца.
Ты любишь днём и ночью, и летом, и зимой,
Весной, конечно, любишь, осеннею порой.
Ты любишь, и душа срывается на крик…
Но об одном лишь молишь: увидеть хоть на миг!
Другой тебе не нужен, ведь любишь ты Его,
Хоть шансов нет на свадьбу совсем ни одного…
Но сдаться ты не хочешь, сдаваться ты не будешь.
Причина лишь одна – что ты Его так любишь…
 

– Браво! – зааплодировал названным брату и сестре Фридрих. – Я так понимаю, что это волшебное творение написано от чистого сердца Вами, сэр Джером, и адресовано Вам, миледи. И оба вы прекрасно знаете, что такое надеяться до последнего на осуществление своей мечты.

– О да, – усмехнулся Джером. – Только не всегда, сударь, мечта этого стоит…

Философское заключение юноши не вызвало радости на лице его названной сестры.

– Пойдём спать, брат, – произнесла Ирена. – Поздно…

Страж согласно качнул головой и обратил взор к принцу. Немец кивнул ему, галантно поклонился наследнице, поцеловал её руку и скрылся за дверями.

– Ты устала от него? – догадался Остин Вендер.

– Немного, – призналась девушка.

Взявшись за руки, названные брат и сестра ушли в узкий холл, чтобы разойтись по опочивальням. Прежде чем отпустить Ирену, Джером поцеловал её в лоб и мягко улыбнулся, потрепав девушку за правую щёку.

На звук колокольчика пришла Эйда и помогла принцессе переодеться на ночь. Наследница забралась с ногами в кресло у окна, дожидаясь своего верного рыцаря: она уже так привыкла проводить все ночи с ним, что и не думала ложиться в кровать. Но когда Джером отпер дверь, он увидел, что девушку сморило. Наконец, впервые за несколько дней, она уснула сама…

Подняв маленькую принцессу на руки, юноша переложил её на кровать, укрыв покрывалом, и задёрнул балдахин. Стараясь не шуметь, Остин Вендер на цыпочках покинул спальню наследницы Туманного Альбиона, захватив перину с пола, и удалился к себе.

Джером открыл глаза. Было ещё темно. В груди щемило так, словно палач стиснул раскалёнными щипцами сердце.

Откинув одеяло, юноша сел. Впервые со дня приезда он ночевал в своей спальне, но чувство беспокойства поселилось в душе. Страж подошёл к окошку, немного отодвинув занавеску, глянул на улицу. Часовые стояли, как положено, на своих местах, в Лувре было тихо. «Не могу… Не могу не проверить, как она…» – набатом стучало в его висках.

Натянув штаны, рыцарь отпер дверь и выскользнул в холл. Осторожно коснувшись ручки на двери, ведущей в опочивальню Ирены, он опустил её и толкнул створку.

В постели никого не было – девушка стояла у окна. Сердце Остина Вендера дрогнуло. Юноша переступил порог. Наследница обернулась на шорох.

На миг Джером даже отпрянул. Глаза её были полны такого нового для него выражения, что становилось жутко.

– Родная, что опять? – едва прошептал рыцарь и, закрыв за собой дверь, подошёл к ней.

– Почему ты не спишь, я же не кричала…

Её голос прозвучал так отстранённо, что у рыцаря засосало под ложечкой.

– Видимо, я слишком тебя чувствую… – нежно коснувшись плеч девушки, покрытых пеньюаром, ответил Джером. – Опять он? И опять тебя напугал?

Ирена отрицательно покачала головой:

– Это ужасно, брат… Мне кажется, что я схожу с ума после таких сновидений…

– Расскажешь?

Девушка махнула кистью и сделала шаг, руки юноши соскользнули с её плеч. Она устало прошла до камина со словами:

– Что тут рассказывать. Замок Линкольн, но вы не приехали. А кольца за корсажем не оказалось. Не знаю, куда оно делось во сне…

– Чёрт подери, это всё твои страхи… – помотал головой Остин Вендер и сделал несколько шагов к принцессе. – Он опять тобой овладел?

– Я это чувствовала, Джером! Чувствовала! – воскликнула наследница, зажмурив от боли глаза и схватившись за голову. – Каждое прикосновение, каждый поцелуй! И даже его проникновение – всё!

Остин Вендер развернул её к себе и наклонился, чтобы лучше рассмотреть лицо.

– Он касался тебя наяву, там в домике? Касался?

Ирена повела головой, утирая слёзы ладошкой:

– Немного… Совсем немного, недостаточно для того, чтобы таким снам появиться. Я ничего тогда не почувствовала. А сегодня проснулась от жутких ощущений, от того, что он рядом… Мне дышать было тяжело.

– Родная моя, – только и прошептал страж, прижав девушку к груди крепко-крепко.

Слов, чтобы успокоить её душу, он просто не находил…

– Откуда это всё, я не понимаю, из каких глубин памяти?.. – подняла голову Ирена.

Названный брат опустился на расстеленную по полу шкуру медведя, усаживая рядом с собой маленькую принцессу, ни на секунду не отпуская её хрупких подрагивающих плеч.

– Успокойся, родная. Это не более чем дурной сон, и скоро кошмары покинут тебя.

Принцесса отрицательно покачала головой:

– Мне всё не даёт покоя навязчивая мысль: почему? Почему мне снится Кеннеди? Почему именно ТАК?

Ирена сделала нервный жест руками. Джером взял её личико в ладони и, глядя в глаза, спросил:

– Может, ты просто боишься близости? И страх выражается в его образе? У тебя же совсем недавно были брачные переговоры.

Принцесса покачала головой и горько улыбнулась:

– Нет… Я же королевская дочь. Принцесс с детства готовят к такому. Нам рассказывают всё необходимое, чтобы мы не боялись своих мужей, которых выбираем не мы. Ни одна принцесса крови не боится близости с мужчиной. Это долг, Джером. Долг перед государством, и иначе нам брачные обязанности воспринимать нельзя. Я не исключение. И Анжелина относится к браку точно так же. Пусть я не так искушена в плотской любви, как те, кто уже познал этот запретный плод, но знаю достаточно, чтобы не бояться мужчин.

– Тогда почему ты вся дрожишь? – прошептал юноша, вновь опустив руки на её плечи, словно желая остановить эту дрожь.

– Потому что Кеннеди не принц… – покачала головой Ирена. – И такой поворот событий был бы неправильным. Это уже не исполнение долга. Прав на меня-принцессу он не имел, не имеет и никогда не будет иметь!

– Всё верно, – согласился Джером, кивнув одними ресницами.

– Но ощущения, брат, ощущения! – воскликнула девушка, отклонившись в сторону и высвободившись из его рук, закрыла лицо ладонями. – Они настолько яркие, что я уже начинаю сомневаться: не было ли чего наяву?..

Джером опешил. Наследница снова повернулась к нему, опустив кисти – в её прекрасных бирюзовых глазах штормило море…

– Может, в памяти моей появились белые пятна? Может, я чего-то не помню?

– Ирен, это невозможно: ты всегда была у нас на виду, он даже не касался тебя. И там, в охотничьем доме вы не смолкали более чем на пять секунд. Я же не спал! – воскликнул страж и развёл руками. – Или ты думаешь, что память могла вытеснить события августовского вечера?

Ирена задумчиво повела головой:

– Я думаю, Джим бы сказал мне, если бы я что-то не помнила из того вечера… Разговор у нас был откровенный… про первую встречу, про чувства друг к другу…

Джером криво усмехнулся и сложил руки на груди. Его названная сестра поднялась и стала ходить вперёд-назад по комнате, размышляя вслух:

– Про Кеннеди не было ни слова. Я призналась Токкинсу в своём влечении к нему, он мне – в своём, – Ирена покачала головой. – Я понимаю, ты можешь осудить это, но меня влекло к Джиму сильнее, чем к кому бы то ни было иному в моей жизни. Тянуло именно физически. Потому я не уходила с берега… Да, что-то странное было между нами, но он говорит, что это даже не страсть… То, что происходило между мною и Преподобным, вообще не было похоже на то, что я чувствовала во сне от Кеннеди! С Джимом тепло. С Чёрным Джоном – страшно.

Джерому не понравились эти откровения принцессы, и он решил по возвращении непременно преподнести урок хороших манер испанскому эмигранту. Ирена посмотрела на названного брата – он пожал плечами и раскрыл замок рук. Наследница отвернулась и снова продолжила свои бесцельные метания по комнате.

– Но я и Кеннеди… Не пойму, откуда эта странная память?.. Она словно не моя, но живёт во мне. Как из глубин…

Осенённая новой мыслью, принцесса остановилась, словно вкопанная. Рыцарь насторожился и встал. Девушка повернулась, посмотрела в его глаза, и он всё понял.

– Нет!.. Нет-нет, только не надо вот этого! – выкинув предупредительно вперёд ладони, словно желая остановить её мысли, едва не воскликнул страж. – Она – не ты! Ты ей даже не внучка!

– Почему «нет»? – прищурилась Ирена.

– В таком случае эти воспоминания всплывали бы в дочерях Райтов!

– Кто знает, Джером, – горько улыбнулась девушка и подошла к названному брату, – к кому и по каким причинам приходит память предков? Но иначе я не могу объяснить себе своих снов.

– Ответы мы всё равно не найдём, – насупился юноша.

– Нужно по приезде позвать де Нанон, – прошептала принцесса и снова отошла.

Страж подскочил на месте как ошпаренный, глаза его заблестели искорками:

– Зачем?!

– Потому что только она сможет докопаться до истины.

Повернула голову через плечо, светлые волосы красиво легли на лоб и обвили шею… «Очаровательна, – констатировал юноша. – Как бабка-Медичи, очаровательна… Чёрт бы подрал эти фамильные тайны!» Рыцарь Красного ордена медленно подошёл к названной сестре. Она развернулась к нему лицом.

– Что ты хочешь узнать? – склонившись над Иреной и взяв её за плечи, горячо зашептал Остин Вендер, пытаясь всеми силами остановить порыв девушки. – Была ли у принцессы любовная связь с Кеннеди до брака с Райтом? Но даже если это правда, что тебе это даст?

– Я хочу понять её отношение к нему. И к мужу тоже.

Непреклонна. В глазах столько уверенности, сколько было на суде, когда она защищала бандита. Джером понял, что спорить бессмысленно.

– Ты знаешь, родная, я меньше всего хотел бы узнать, что дед Джона Райта на самом деле – сын того Сэма Кеннеди, – покачал головой молодой человек. – И им самим такая весть, думается, не придётся по нраву.

– Зато такой расклад положил бы конец вражде кланов раз и навсегда, – пробурчала девушка. – Я всё равно хочу знать, что связывало Екатерину и тех двоих мужчин.