– Господа, в свете последних событий, хорошо вам всем известных, я провёл несколько важных политических переговоров с Европой и пришёл ко мнению, что круг венценосных семей, с которыми Англии было бы выгодно заключить династический союз, сузился. В связи с этим у меня есть к парламенту готовое предложение: утвердить составленный мною брачный договор наследницы трона Элизабет Английской, принцессы Уэльской, герцогини Корнуоллской и Йоркской. Вот он, – и король вынул из-под мантии свёрток, который передал Дешторнаку. – Граф зачитает вам документ без меня и даст на обсуждение каждый пункт. Времени у вас достаточно – месяц. Хочу предупредить, что в брачном договоре есть две особенности. Первая – это требование передать жениху наследницы титул герцога Корнуоллского. В случае с претендентами-наследниками иных государств предполагается полный отказ женихов от всех имеющихся у них до того регалий и титулов, чтобы в дальнейшем наше королевство не было обвинено в потенциальном захвате чужого трона. И вторая – имя будущего мужа королевы пока не вписано в договор, но есть список из трёх кандидатур.

С этими словами Ричард Благостный вынул из-под мантии свёрнутый в четыре раза документ и так же, как и свёрток, передал его министру.

– Утверждение этих имён заняло довольно большой промежуток времени, и я полагаю, что уважаемым пэрам будет достаточно лишь ознакомиться с титулами претендентов, чтобы согласиться с моими пожеланиями. Все женихи готовы говорить о браке с принцессой Уэльской, когда она будет коронована как консорт Англии, и не помышляют о приданом с нашей стороны. Предварительный проект договора все трое видели и с ним согласны.

По рядам прошли одобрительные смешки: конечно, сама по себе английская корона, идущая в придачу к юной жене – пусть даже не номинально, но фактически, была более чем великолепным приданым…

– Кто именно из трёх мужчин станет герцогом Корнуоллским, решит сама наследница, – тоном, не терпящим возражений, произнёс король, глядя на своих лордов. – Настаиваю на этом по той простой причине, что жить с ним ей, а не нам с вами. И значит, муж должен быть симпатичен королеве, если мы хотим продолжения рода Тюдоров. Пожелает ли принцесса личной встречи с тремя претендентами на свою руку или ограничится лишь знакомством с портретами – это решит сама Элизабет Английская. Объявление имени жениха и утверждение пунктов брачного договора должно состояться до конца августа. А ещё лучше – ко дню рождения принцессы.

Гробовая тишина повисла в зале парламента. Лорды смотрели на короля и не знали, что ответить на такое коленце Его Величества. Ричард Благостный поднялся, заставив вскочить всех подданных.

– И напоминаю, что помолвка должна быть заключена до коронации наследницы престола, то есть в течение года. В следующем сентябре на правах королевы-консорта Элизабет Английская будет участвовать во всех политических делах нашего государства.

Обернувшись в сторону Дешторнака, монарх произнёс чуть тише, что не помешало расслышать его слова даже пэрам в самых дальних уголках залы:

– Граф, с пунктами договора и титулами претендентов разберётесь без меня. Я возвращаюсь в Виндзор.

Король прошествовал к выходу в полнейшей тишине меж склонившихся в поклонах лордов.

Знакомый звон шпор возвестил о том, что названый брат приближается к голубой гостиной. Ирена затрагивала тонким пальчиком струны большой арфы, бесцельно смотря прямо перед собой. Едва дверь распахнулась, она поднялась навстречу фавориту.

– Здравствуй, родная, – протягивая руки к наследнице, проговорил виконт.

Девушка молча прильнула к его груди, крепко обняв молодого человека. Когда объятия разомкнулись, утягивая мужчину за собой, принцесса подала ему гитару.

– Так, Ваше Неугомонное желает песен? – догадался рыцарь.

– Вот, – протягивая Джерому листок, произнесла Ирена, – я записала ноты. Мне нужна твоя помощь. Сделай аккомпанемент.

– Значит, играть сегодня буду я и, судя по всему, что-то незнакомое…

Остин Вендер взял нотный лист, внимательно изучил его, пробурчав про себя мелодию.

– Ага… Ага… И даже так… Понял. Попробую, – с этими словами лесной Трубадур затронул звенящие струны гитары.

Ирена отошла на несколько шагов и прошептала:

– В начале этой песни слишком сильные эмоции… Поэтому я не сумею сама себе подыгрывать…

Страж кивнул и заиграл перебором. Когда вступление закончилось, по гостиной разлился грустный и повзрослевший голос наследной принцессы Англии:

Как тяжело собою оставаться,

Когда вокруг лишь маски, ложь, игра.

Как сложно вдруг самой себе признаться,

Что мне взрослеть давно уже пора…

Ещё сложней быть, право, не собою,

Словами не от сердца говоря,

И знать, что ждёт меня совсем иное,

Едва дойду до алтаря…

Девушка пела и приближалась к окошку. Прислонившись к прохладному стеклу ладонями, она дошла до припева:

Как нелегко, когда ответить нечем…

Когда сердца не бьются в унисон.

Вот, тяжкий крест, и лёг ты мне на плечи –

Как жаль, что это всё не сон…

Переливы струн заполонили гостиную. Коснувшись горячим лбом стекла, принцесса вступила во второй куплет:

Холодный взрослый мир, как будто призрак,

Прокрался в душу, холодом обдал.

О нет, милорды, это не капризы,

А сердце вновь катит девятый вал…

Я не люблю, но почему-то снова

О чувствах всё твердит галантный пэр.

На сердце мне опять легли оковы

Его изысканных манер…

От произнесённых слов больно резануло сердце. Отодвинувшись от окна, Ирена обернулась к названому брату и, медленно подступая к нему, повторила припев:

Как нелегко, когда ответить нечем…

Когда сердца не бьются в унисон.

Вот, тяжкий крест, и лёг ты мне на плечи –

Как жаль, что это всё не сон…

Снова звон струн разнёсся эхом по гостиной. Девушка взяла вторую гитару, села напротив стража и вступила вместе с ним в музыку следующего куплета:

О, странный мир, твои законы строги.

Корону мне предписано нести.

Как сделать так, чтоб две мои дороги

В одну, как будто косу, заплести?

Как сложно даже пред собой признаться,

Что мир жесток, несправедлив подчас.

Но как же мне мужчине улыбаться

И знать, что брак рассудит нас?..

Припев на этот раз оказался иным:

Как нелегко, когда ответить нечем,

И сердце рвётся снова на куски.

Да где же ты, о счастье человечье?

Но сожжены назад мосты…

После небольшого проигрыша, над которым проплакали две гитары, Ирена запела дальше, а Джером продолжал перебирать струны, не отводил от её лица внимательного взгляда:

Как тяжело признать, что выбор сделан –

Исправить ничего уже нельзя.

Я рождена, чтоб стала королевой –

Такая мне предписана стезя.

Давно я жду, когда предназначенье

Безропотной рукою уведёт

Меня в страну, где нет и сожаленья,

И слёзы горькие не в счёт…

Как нелегко, когда ответить нечем,

И сердце рвётся снова на куски.

Да где же ты, о счастье человечье?

Но сожжены назад мосты…

Длинный проигрыш звучал на две гитары, но, едва песня подошла к последнему куплету, принцесса отставила инструмент, вновь поднялась и вернулась к окошку. Её голос стал немного нежнее:

Мой труден путь, но это неизбежно.

Не надо сожаленья горьких фраз.

А рыцарь мой, возлюбленный и нежный,

Меня согреет взглядом тёплых глаз.

Я знаю, что он есть на белом свете.

Хоть и нельзя нам рядом быть одним.

Пусть вместо рук, его ласкает ветер,

Он мной всегда будет любим.

Ритм стал уменьшаться, наследница коснулась рукой стекла и, покачивая головой, завершила композицию таким приглушённым голосом, что у Джерома по коже пробежал холодок:

Как нелегко, когда ответить нечем…

Когда уже стоишь у алтаря…

Когда уже стоишь у алтаря…

Уходит из-под ног земля…

Струны замолчали. Остин Вендер убрал гитару в сторону и поднялся. Девушка обернулась.

– Я понял: ты смирилась.

– Скорее, я просто до этого доросла…

Дешторнак тасовал карты с таким сосредоточенным видом, словно от этого зависела его жизнь. Тюдор обдумывал услышанное, вертя в левой руке белое писчее пёрышко. Король и премьер-министр сидели друг против друга в личном кабинете Ричарда Благостного – меж ними стоял только пустой чайный столик, сбоку от короля возвышался секретер. Подняв, наконец, взгляд на старого друга, монарх произнёс:

– Да, игры приняли нешуточный оборот.

– Я видел сегодня Стивенсона, – остановив перетасовку, произнёс Дешторнак и наклонился вперёд. – Он ещё мрачнее прежнего.

– Немудрено, – вздохнул король. – Вчера его любимая младшая сестрёнка вышла замуж.

– Я знаю.

– Меня кое-что беспокоит… – приложив руку к подбородку и наклонившись на левый подлокотник, промолвил Ричард IV.

– Не встанет ли он меж Иреной и Генуэзским? – догадался Клиффорд.

– Да, – подтвердил мысль Тюдор. – Они были близки с детства, он заменил ей брата…

– Не думаю… Риды никогда не шли поперёк желаний короны.

Тюдор поднял взгляд на друга:

– К моменту её свадьбы исполнится уже два года траура. Боль потери пройдёт, и Стив вернётся к жизни. Тем более, хочет он того или нет, но он виконт Кент отныне. И должен принимать участие в решениях палаты лордов. А вот каким будет его мнение… С графом Рид никогда не виделся, не знает его совсем.

– Но ведь к Остину Вендеру Стивенсон не ревнует, – возразил премьер.

– Они хорошо знакомы. Это другое.

– Но этот прыткий юноша занял его место и при дворе, и в душе наследницы.

– Графу будет предписано занять больше. И после свадьбы она уже не сможет быть такой, как прежде. Меньше всего мне хотелось бы получить в лице Стивенсона Рида, этого славного молодого человека, лорда, который проголосует против брака моей дочери и наместника.

Министр заёрзал на сидении, догадываясь, куда клонит король.

– Вильям?!

– Я понял тебя, понял, – пробухтел Дешторнак. – Я поговорю с ним, хорошо…

– К тому же он твой крестник.

Граф только кивнул.

– Милорд, наша крошка рожает, – доложил Дарсен, войдя в кабинет советника.

Роквелл поднял взгляд.

– Нашла время. Не рано ли?

– Да, раньше срока. Сегодня утром начались схватки.

– Понятно, – отозвался герцог и снова опустил взгляд на свои бумаги, считая, что поверенный побеспокоил его по пустяковому поводу, и больше не стоит обращать на него внимания.

– Ваша Светлость?

– Что? – недовольно спросил советник, не поднимая головы.

– Что делать с ребёнком?

Вопрос виконта заставил герцога снова обратить на мужчину взор:

– Ничего не делать. Пусть барон признает его своим.

Дарсен склонил голову, повинуясь. Но едва Роквелл вернулся к бумагам, как снова раздался вопрос:

– А с ней?

Советник недовольно сжал пальцы, сломав перо, и обратил стальной взор на виконта:

– Не трогай Томпсон без моего специального распоряжения. Она мне ещё пригодится. Если я решу, что новому шотландскому королю не нужен племянник от убиенного брата, то сообщу тебе об этом первому! Но пусть она сначала родит. Всё, не мешай мне более! Я занят.

Дарсен поклонился и вышел прочь.