10. Альберге

Альберге (приюты) отличаются друг от друга, как люди, но в каждом есть стандартный набор удобств: кухня с посудой и печкой, кран с ванной/раковиной для стирки (мыло свое) или платная стиральная машина (цикл стирки 10 минут, стоимость от 2 евро и выше).

Есть, разумеется, и частные альберге с удобствами, есть даже отдельные комнаты на двоих, есть вообще райские уголки, в которые зашел и остаешься, потому что понимаешь, что это твое.

Наш любимый альберге с гостеприимной хозяйкой Кристин, которая готовит для пилигримов вкуснейшие ужины за пожертвование. Фото Игоря Захарова.

Но в каждом припасен какой-то подвох, на который я сначала раздражалась до бешенства, потом покорилась, а к концу Пути даже радовалась радостью коллекционера, раздобывшего очередной ценный экспонат.

Оскара получает, конечно же, последний в нашем путешествии приют Acuario – в самом Сантьяго-де-Компостела. Причем, по трем номинациям. Во-первых, он построен в глубокой яме, и чтобы в него попасть, нужно с Пути, помеченного ракушками, спуститься по крутой длиннющей лестнице с несколькими поворотами вниз на перебинтованных ногах, протопавших 800 километров. Даже Игорь, который не приветствовал мое ворчание в адрес людей с юмором, разместивших альберге в яме, и тот вяло ухмыльнулся:

– Вот как они так додумались?

Во-вторых, воду из водопроводного крана на кухне этого альберге может добыть только очень сообразительный человек. Обследовав всю мойку вместе с краном без вентиля, я в бессилии выразилась по-русски в сердцах. В наступившей тишине одна из паломниц, поперхнувшись ужином, на чистом русском языке произнесла:

– Надо нажать на педаль!

Вон оно что! Пока жмешь ногой на педаль, из крана течет вода. Так-то, экономно, конечно. Но видели бы вы, где находится эта педаль! Для коленки она низко, для стопы высоко; в любом случае ты стоишь раскорячившись на протяжении всего того времени, пока пользуешься водой. А русскоговорящая девочка оказалась из Польши.

Третий прикол – печка. Это счастье, что она вообще была, потому что нередко в кухне есть только микроволновка для разогрева полуфабрикатов. Короче, включить ее не смогла не только я, но даже Игорь с его высшим электротехническим. Еще бы, она включалась только за деньги: бросаешь евро в отверстие монетоприемника – и пользуйся в течение получаса. И об этом доходчиво предупреждает надпись по-испански на стене.

Все это очень весело, если ты не валишься с ног от усталости, не хочешь в туалет, не потен, не голоден. Тогда ты прикалываешься вместе с теми, кто повсеместно поставил датчики движения. Сидишь на унитазе – и раз! – кромешная тьма. Куда щемиться? А это просто вышло расчетное время пользования туалетом. Надо помахать руками или чем там еще, чтобы свет снова зажегся.

Или стоишь в душе – и раз! – вода кончилась. А это, оказывается, нужно изо всех сил нажать на тугой вентиль крана, расположенного на уровне затылка, чтобы снова полилась порция воды. И ты, конечно же, рано или поздно, путем проб и ошибок, найдешь решение, когда мыльная пена перестанет щипать глаза.

Еще прикольно, если ночью приспичило в туалет, а ты на верхней полке. Ты аккура-а-атненько, стараясь не травмировать мозоли, нащупываешь ступеньки лесенки, на планках которой ночью сушатся мокрые полотенца, носки и майки, твои и соседа снизу, а потом идешь по незнакомому коридору в поисках заветной двери, и по ходу твоего движения с характерным щелчком вспыхивают лампы, освещая путь, пардон, слепя глаза…

И главное – невозможно подготовиться, учесть прежний опыт. Скажем, приходишь в очередное альберге и, глядя в глаза госпитальера, с подозрением спрашиваешь:

– А кухня у вас есть?

– Есть!

– А печка в ней есть?

– Конечно!

Платишь за постой, селишься, покупаешь продукты в ближайшем магазине, предвкушая на ужин домашний обед, вносишь на кухню и… где мойка с водой?

– А вон там, в саду, видите, труба со шлангом проходит? – дружелюбно показывает из окна второго этажа госпитальер. Та-та-да-да-дам.

Другое развитие событий. Начало то же: «А кухня у вас есть?» – «Есть!» – «А печка в ней есть?» – «Конечно!» Платишь за постой, селишься, покупаешь продукты в ближайшем магазине, предвкушая на ужин домашний обед, вносишь на кухню и… «Пользоваться посудой можно, если только вы купили наш ужин за 10 евро!» – дружелюбно поясняет госпитальер, закрывая перед вами дверь в кухню. Та-та-да-да-дам.

Но вообще альберге – это большой дружный дом, в котором царит атмосфера взаимопомощи. Здесь стерильная чистота, поддерживаемая самими паломниками. Доверие друг другу, позволяющее оставлять вещи без тревоги, что они пропадут. Щедрость, когда вы приходите голодный и без сил, а на кухне вас ждет пол-арбуза, початая бутылка вина или кастрюля с горячей пастой, заправленной болоньезе, с сопровождающей надписью «Free!» (бесплатно).

В альберге вы за месяц неизбежно разовьете свою креативность, например, отыскивая способ высушить белье на ветру без прищепок (мы, в конце концов, сообразили носить с собой булавки, занимающие мало места) или готовя себе чай в кружке на пятачке пола возле кровати с помощью кипятильника (предмет неизменной зависти иностранных паломников).

Это место, где вы не просто научитесь обходиться минимумом, но и наслаждаться тем, как мало человеку нужно. Вы обретете свободу от вещей – тем дороже для вас станут вечные ценности. Вы полюбите с новой силой те вещи, которые невозможно унести с собой: краски переменчивого заката, открывшийся за поворотом вид, отражение леса в уснувшем озере, облако, на мгновение обретшее очертания ангела. Вы научитесь их проживать здесь-и-сейчас и отпускать без сожаления, потому что теперь, когда вы научились видеть красоту, она будет сопровождать вас везде, где бы вы ни были. Говорят: красота в глазах смотрящего.

11. Сконцентрированное чудо

– Игорь, какое чудо этот мостик: просто цельный камень, положенный через ручей! Сфотографируй его, пожалуйста!

– Да чудо, конечно, согласен… Здесь все чудо. Вытаскивать фотоаппарат вот только долго, да еще останавливаться, время теряем, потом по солнцу идти… Ладно, подержи палки!

– Нет, поставь их куда-нибудь, я хочу на мостике сфотографироваться! Представляешь, сколько лет этому камню? Наверняка помнит Хемингуэя! Что-то я такое припоминаю из его книги, как они с другом ловили форель в ручье в Испании перед фиестой. Недалеко от Памплоны, кстати, место уж больно похожее описано… И горы, и ручей, и спокойствие вот это невероятное! Как только они сохраняют веками природу нетронутой, ведь сотни людей ежедневно идут!

Игорь настроил камеру, и я еще раз прошлась в постановочном кадре по длинному цельному камню, можно сказать, дольмену, через прозрачный ручей.

Неподалеку от Бургете, здесь рыбачил Э. Хемингуэй. 25.08.2014. Фото Игоря Захарова.

Было туманно в это утро второго дня Пути, 25 августа. Недавно взошло солнце, в голову сами собой приходили обрывки воспоминаний из романа. Это самое мое любимое место в «Фиесте»⁷. Главный герой таким же прохладным утром, как сегодня, вышел накопать червей для наживки на берег ручья. Всадил мотыгу в мокрую траву, отвалил ком земли, и под ним оказались черви, которые тут же ускользнули. Кто из нас в детстве не занимался чем-то подобным и не хранит в кладовых памяти эту чистую радость открытия мира? Но только обычно, читая текст, представляешь все описанное в своем воображении, а сейчас все с точностью до наоборот: реальные ощущения вызвали эффект воспоминания любимого романа.

Игорь сделал несколько кадров: первый – я на мостике; второй – здесь же неподалеку оставленный неизвестным паломником на вершине столба ботинок с торчащим из него букетиком (такие инсталляции регулярно встречаются на Пути). Убрал фотоаппарат в рюкзак, и мы двинулись дальше. Я продолжала находиться в двух реальностях: своей и Хемингуэя. Сами собой вспоминались описания и рыбалки в пенистой воде у плотины; и охлажденных в роднике бутылок вина, на которых потом на жарком солнце выступили бусинки влаги; и выловленных форелей, выложенных в ряд, голова к голове, красивого цвета, твердых и крепких от холодной воды… Все это, прочитанное еще в студенческой юности и время от времени перечитываемое для удовольствия, обернулось теперь моим собственным опытом.

Я испытывала восторг от того, что три мои части сошлось воедино: и филолог, и путешественник, и психолог. Я знаю это состояние, когда мне или кому-то другому удается найти точные слова и назвать ими неуловимые, неосязаемые, неявные ощущения. И вот им дали имя, и они четко и ясно проявились из фона, стали выпуклыми и очевидными. Я знаю по опыту, как мучительно трудно бывает отыскивать внутри себя эти имена, в такие моменты я даже ловлю себя на том, что начинаю шевелить пальцами, бессознательно пытаясь их нащупать и выхватить из воздуха, а иногда даже скребу по столешнице. Как ни странно, это помогает, и критериями успеха служит облегченный вдох-выдох и разливающаяся по телу радость: уф, родила…

Хемингуэй как раз тот мастер, который, используя самые простые и даже, я бы сказала, скупые средства, максимально точно передает состояния. Я лишний раз убедилась в этом на второй день Камино-де-Сантьяго, когда, хронически страдая топографическим кретинизмом, не имея представления о том, где мы идем, я абсолютно верно опознала местность, полагаясь только на свои литературные познания. Мостик, на котором я сфотографировалась, был неподалеку от селения Бургете⁸, из которого герои Хемингуэя отправились на рыбалку к реке Ирати через старейшие буковые леса, пронизанные солнечным светом, пятнами лежащим на густой зеленой траве…

Сохранившуюся по сей день трехэтажную гостиницу, в которой останавливался писатель, я, конечно же, благополучно прохлопала, древний буковый лес⁹, трепетно хранимый в неприкосновенности как национальную гордость, восприняла как должное. И только сейчас, заново виртуально проходя Путь на страницах этого отчета-репортажа, вооружившись справочниками, Интернет-ресурсами, отчетами других паломников, я начинаю постепенно соображать, где я была, по каким местам проходила, к чему прикасалась ежесекундно. И испытываю священный трепет перед тем, как каждый, кто побывал в этих местах, вкладывает свою посильную частичку в это чудо под названием Камино-де-Сантьяго, сконцентрировавший в себе лучшее, что есть в человечестве.

12. Набираемся опыта

Сегодня, когда мы проголодались, у нас, наконец, хватило ума не идти в придорожный бар, завтрак в котором обходится нам в 20 евро на двоих. Вообще-то мы зашли, но там на нас обрушилась целая лавина синхронизаций, «какбэ намекающих», что надо отсюда валить: не работала защелка в туалете, не было воды, была огромная очередь ломанувшихся к стойке пилигримов, и, как всегда, в меню сплошные хлеб-пиво, то есть длиннющие багеты, разрезанные вдоль и начиненные пластами хамона¹⁰, сыра или яичницы из трех яиц. Я не ем мяса, вот беда, а Испания мясная страна.

Короче, мы зашли в обычный магазинчик и в этом магазинчике накупили всего-всего на 6 евро, а именно: тот же багет свежего хрустящего хлеба, который здесь та-ак пахнет, банку оливок, сыр, нарезанный пластиками, и огромную коробку апельсинового сока. Кроме того, выяснилось, что и штамп здесь можно проставить – и вот в моем креденсиале еще одно свидетельство Пути: на оттиске изображена палатка-шатер с надписью «La tienda», которая переводится и как палатка, и как магазин. А селение, в котором мы остановились на ланч, называется Bizcarreta, и основано оно в XII веке.

Прямо у продуктового магазинчика каменистая терраса. Мы вышли, расселись на парапете, нагретом солнцем, разложили снедь у фонтанчика с питьевой водой и зарубали с отличным аппетитом на свежем воздухе среди потрясающих видов, сильно сэкономив по сравнению с баром. Берем на заметку, что в магазинах брать еду очень выгодно, теперь будем этим пользоваться.

Проходим селение насквозь, на выходе видим ограду кладбища. Заглядываем – обнаруживаю тот самый крест, который видела вчера в Ронсевале на стенде с фотографиями достопримечательностей, когда мы изучали завтрашний маршрут. Потом мы пройдем много кладбищ, научимся издалека узнавать их по высоким кипарисам, которые почему-то растут именно в кладбищенской ограде.

Сейчас мы сытые, довольные собой, идем через дорогу, перед которой для автомобилистов написано: «Осторожно, перегринос!», а для перегринос написано: «Осторожно, автомобили!» И мы поднимаемся и спускаемся по такой прекраснейшей тропинке, то вверх, то вниз, но перепады не такие, как были вчера, поэтому жить можно. Погода самая потрясающая, которая может быть: прохладный горный ветерок и солнышко.

Мы всех пропускаем вперед, потому что толпа огромная, и я чувствую, что люди меня сильно раздражают (то есть, конечно же, я раздражаюсь на людей). Раздражаюсь в основном на то, что беспрерывно тараторят о чем-то на своем языке. Особенно достала меня стайка галдящей молодежи, от которой я потом стремилась уйти несколько дней. Среди паломников много испанских студентов. Здесь принято проходить Путь Сантьяго и даже вносить эту информацию в резюме при приеме на работу. Многие испанцы проходят Путь по выходным участками, постепенно суммируя километры.

Динамика наших взаимоотношений с попутчиками на дороге такова: утром мы обгоняем толпу пилигримов, потом они нас обгоняют, а потом мы идем тихонечко и в результате приходим первыми, потому что они сначала несутся, а потом лежат кверху ногами на газоне около какого-нибудь бара.