Стихи

 
Их написано в державе
Тьма хороших и плохих,
Не отнять и не прибавить.
Много, мало – пишут их.
 
 
Темы вечны, неизменны —
Жизнь, природа и любовь;
Чувства, страсти, охи, ахи —
Стихи пишут вновь и вновь.
 
 
Душа – что? Стальные струны,
Серебро ли медь – злотые.
Пусть на них невинно юный
Гимны, саги исполняет:
Темы вечно молодые
Зажигают и пленяют.
 
 
Их написано с избытком,
Столько, что не перечесть,
Миллиардная попытка
Новый звук строкой извлечь,
 
 
Как рассвет горит, закаты;
Птичьи трели, рои пчел;
Грозы: молнии, раскаты.
Что ты нового прочел?..
 
 
Ничего – лишь повторенье
Старых песен в новый лад,
Чуть сместилась точка зренья,
Строчишь строчки наугад.
Их написано – довольно!..
Но влюбленный глупый школьник
 
 
На открытке строчки пишет,
Адресат известен, может,
Адресант безвестный… тише,
Кто от чувства строчки сложит,
Вам ли миру извещать?..
В старину – перо, свеча,
 
 
И поэт в гнилых трущобах
Пишет ночи напролет,
Через годы имя чтобы
Наконец узнал народ…
 

Настроение

 
Что ни скажу, признаться всё ж придется,
Не к месту похвала, и сердце ровно бьется,
И с тихой радостью, с обиженною грустью,
Признание позднее душа уж не пропустит,
 
 
Ей мнится лесть, и та, что истину сокрыла,
Пусть будет сказано: Стишок и этот милый!
Да если было б так, уверовал сначала,
И музыка в стихах лирично бы звучала,
 
 
Но молодой поэт страдает притеснением,
Нудит писать его невежественный гений,
Чтоб через день труды безжалостно убить?!..
Не потерять бы логики рассудочную нить,
 
 
И не заметить, что глодает душу самоедство,
Неполноценность та, стыдливая, из детства,
Возьмет опять бразды над чувствами печали,
Не вы ли настроения перемены подмечали?
 
 
Упрек и глуп, несправедлив, душа поэта
Его лишь собственность, и гордостью задета
Своей же, недруг страх и родственник позора,
Ждет похвалы, и на расправу очень скорый,
 
 
Как пламя возгорит любви страстями упоения,
Он здесь, чтоб притушить сердечное биение:
Ничтожество!.. Уйди с дороги великанов…
И я болтлив с самим собой, и точно пьяный,
 
 
Мне хорошо в слезах, никто и не услышит…
Ум изнемог выдумывать – душа не пишет,
Она, пришибленно пока, притихла, и таясь,
Ждет перемен погоды дня – стихи и страсть!
 

Совет поэту

 
«Привычного за рамки заступая,
Душа на чувства разуму скупая.
Так и мудрец: он сведущий широко,
На мир взирает хладно, одиноко,
Но повлиять на ход истории не может,
Души ему уравновешенность дороже.
 
 
А что же Бог? Сонм ангелов теснятся
Вблизи, но сами действовать боятся,
Приказа Высшего старательные ждут,
Бог ценит лишь целесообразный труд,
Помеха замыслу исчезнет неизбежно.
Вселенных тьму содержит в себе бездна,
Лишь важно то, что в рамках происходит»
 
 
Ну, понесло тебя не весть куда, Володя!..
Подумал лучше бы, добиться как достаток,
Навряд ли доживем и нынче до зарплаты.
А опусы твои одно: забава, развлеченье.
Кто купит их? Они негодные для чтенья.
А вот романы, приключенья, детективы,
Как с мысом пирожки расхватывают живо.
Ну ладно пусть стихи, писал бы на потребу,
А ты о замысле… загадываешь ребус,
Как будто кто-нибудь захочет их гадать.
С глаз убери ты эту пошлую тетрадь!..
 

Ненужный спор

 
Нет искренности, за душу не тронет,
Что это, так, рифмованные строчки,
Иль голос разума, бездушная агония,
Иль графоман довел себя до точки.
В поэзии ты просто посторонний!..
 
 
Вот я пишу по-настоящему, я гений!
В себя я верю твердо, ты мне не указ…
Да, читатель нас рассудит и оценит,
И мне рецензию напишет, и ни раз!..
Я есть поэт, и сочиняю вдохновенно!
 

Как умеючи

 
Как умеючи, голосом вольным
Говорю говоренья о всяком,
Тихий, мирный, в душе забияка,
От желаний и немощи больно.
Была б воля, а слово найдется,
Помолчать бы, но духу неймется.
 
 
Нанесет пену снизу водою,
Пузырьки-пузырёчки всплывают,
Так их много-премного бывает,
Пусть осядут, и трогать не стоит.
Приглядишься: мерещит узоры
Рожей черта, потрусить бы впору.
 
 
Повожу пальцем пену, исправлю
Непонятки на глазки с улыбкой,
Выйдет кошка, а может быть рыбка,
Замутить эту пену я вправе…
Пена эта не пена – мыслишки,
Их навалом навалится слишком.
 
 
Разбирать никакого желанья,
Пусть их ритм и рифма повяжут.
Выйдет путное что-нибудь даже,
Обзову их стихами заранее
С юморком интригана невежды,
Как приятная сладость надежды.
 
 
Как умеючи, пошлость подкрашу
Красным словом, возьму в оборот
Фразы модные, любит народ
Из страстей есть горячую кашу…
Ладно уж, варить варево хватит,
И по теме, и вовсе некстати.
 

Душа принуждает учиться

 
Неизменно в этом роде так писал он много лет.
По бумаге ручкой водит школьник, юноша и дед.
Темы всем давно известны, темы все наперечет,
Мало слов, а мыслям тесно, страсть без слов наоборот.
 
 
За спиной маячит критик, тычет в темя: Ты балбес! —
Недовольства злые крики: Что ты пишешь, что за текст!?
Всё, кричит в ответ, ни строчки, принуждай не принуждай,
Не рожденный я в сорочке, не поэт я, так и знай!
 
 
Критик враз преобразился, ангел добрый за спиной:
Отдохни, коль притомился, ты способный, Бог с тобой!
Пусть пока не получилось, завтра выйдет, только верь,
Ты накопишь столько силы, что откроешь в сказку дверь.
 
 
Не поверил…, но бумагу всё марает день за днем,
Напрягает ум, бедняга, и тетрадки жжет потом…
Неизменно в этом роде так писал он много лет.
Вдохновенье есть в народе, пишет юноша и дед.
 

У кого что болит

 
Писать стихи не столь потребность, как привычка,
Пусть не беру слова «я не поэт» теперь в кавычки,
А «рифмоплет» и «графоман» слова не оскорбляют,
Увы, потратил сорок лет, так чувствую, что зря я.
 
 
Потребность сочинять стихи мучительно без веры,
Уменье без души писать стихи и вовсе что химера,
Как сделка, компромисс, короче, как привычка.
Романтика души, испуганная птичка,
 
 
Оставила помет и песни след лиричной:
Какой же ты поэт, ты человек обычный.
Ну, вот и хорошо, что есть определенье,
Я человек обычный, не каждый это ценит.
 
 
Я человек, который кокетничает: Скромный.
От страха и обиды тщеславием влекомый,
И восклицает горько с отчаяньем: Пустышка!
Самокритичность безжалостна уж слишком,
 
 
Тем самым вымогает сочувствие, короче,
Потребность ли привычка, важней – душа так хочет.
 

Чем туманней, тем лучше

 
Разрушив логику привычных выражений,
И как бы между строчек связь не допуская,
Тон чувств до страсти звона натяженьем
Взвинтить, на рифмах всюду спотыкаясь,
Без формы, ясности, но хаос и движенье.
 
 
Не пробуйте понять, и слушайте душою,
Не фразы в целом – каждой буквы стон,
Здесь мир любви рассвет цветочною росою,
Реальность нереальна здесь, и сон не сон.
Писать стихи невнятно, видно, так стоит.
 
 
С ума сошедший, гений ли поэт,
Иль в небеса поэта восхожденье.
Спросите прямо, будет же ответ:
Не вопль души – стиха творенье!
 

Излишние слова

 
Мне бы с ума сойти от радости умиленья:
Мои прочитали стихи Настоящие Поэты!..
А я не тронут вниманьем их к сожаленью,
Это гордость во мне, или дурная примета?
 
 
Художник-поэт тонко-ранимое существо,
Критики малой, даже намек не переносит.
Вдохновенный дух, талант, ума мастерство —
Атрибуты Настоящих Поэтов. А все прочие
 
 
Рифмачи, увы, посредственно графоманы.
Это и честно, и справедливо, самокритично.
Потому-то вниманием таким и не обманут,
Но так выговаривать вслух, увы, не этично.
 
 
Мне терять как бы нынче особенно нечего,
На Олимп так с рожденья дорога заказана,
На Пегасе в Парнас? Харизмой не меченый.
Принижать себя, знаю, смертельно опасно.
 
 
Ну, конечно же, рад, что хоть кто-то читает,
С кем-то надо сравнить и возвыситься тоже.
Ах, поэзия – чудо, прекрасна страна золотая!
Это гордость во мне, иль обидою гложет?..
 

Пустяк

 
Мой стих – короткого пробега,
В душе он чиркнет и – сгорел.
Бывает мысль, скрипит телегой,
Искрящим снегом мнится мел
 
 
В лучах небесного светила…
Но в краткости особенная сила
Заключена. И краткость, и длина
Есть мысли мощности посыла.
 
 
Но ум искру не может удержать,
Что между ним и духом проскочила.
Как знать «как наше слово отзовется»,
И там ли мысли нить прервется?
 
 
Стихия! Песня, крик души.
Свободу дай, а не души!..
 

Невольный сочинитель

 
Не заговор молчания – другие интересы.
Поэзия и пишущим, читающим для вкуса.
Роман еще туда-сюда, иную даже пьесу
Прочтут, ну а стихи, как пошлые турусы
Для многих. Что ж, правы они, наверное.
Есть разные стихи: одни и явно скверные,
 
 
И хороши как музыка прекрасные другие,
Сложны в понятии читателям обычным,
Для просвещенных же, как некая стихия,
По сердцу и уму, смотря какая личность:
Тончайшее чутье иль некая предвзятость.
Любую фальшь за рифмами не спрятать.
 
 
На эту тему я – невольный сочинитель,
Высказался …, чтобы критику смягчить?
Наверно, нет: другое. Корысти не ищите,
Те, кто с душою ранимой, себе и палачи.
Они не понимают, зачем слова рифмуют,
Вот так, как я порою, о музе судят в суе…
 

Иронично наивно

 
Сочинял я сказки век,
Мол, хороший человек
Я, не кто-нибудь другой,
И желал душе покой.
Пристыдила совесть: Лжешь!
Ты ничтожество и вошь.
Ты явился в свет учиться,
Не умом своим кичиться.
Сказки детям хороши
Для любви и от души.
Сказка ложь, а в ней намек,
Для тебя, чудак, урок.
 
 
Ах, душа, моя, душа!..
Я и Овен, и Левша,
Третий я в семье ребенок,
Тих, послушен был с пеленок,
Но хотел всегда учиться,
И мечта моя как птица
В рай небесный устремилась,
На пустое тратя силы,
Я не мог понять так долго,
Что без тела жить нет толку,
Нужно дело смело делать,
Поначалу – неумело,
Даже глупо и неловко,
Но появится сноровка,
Если делать всё с любовью.
 
 
Мне душа: Ведь я с тобою!
Надоело быть рабою,
Находясь в плену эмоций,
Я, как птица в клетке бьется,
Отпусти же на свободу!..
Я слабею год от года…
 
 
Ах, душа моя, прости!..
Я простила…, отпусти
На свободу – я останусь,
Уходить пока мне рано,
Впереди несметно дел,
Лишь, желая, был бы смел,
Былью сказка обратиться,
Продолжай всему учиться.
 

Бумага стерпит

 
Ворохи бумаг скопились и пылились.
В них голоса души корявы и шальные,
Из тех, что звал, на зов не проходили,
Зато болезненно крикливы остальные.
 
 
Неопытность души, неразвитость ума,
Но голоса что говорят, мне непонятно,
Пусть больно, стыдно, даже неприятно,
Пиши, как есть, душа диктует пусть сама,
 
 
Бумага стерпит всё, а позже ты поймешь,
Где истина, где заблуждения, где ложь.
Так ворохи бумаг скопились незаметно,
Что говорит душа, уразуметь же тщетно.
 
 
В порыве бешенства понять души язык,
На корм огню не раз тетради отдавались,
Но оказалось зря, увы, записывать привык,
Сама душа свободна, ум держал в опале,
 
 
Что он не мог пока, всё требовал жестоко.
Дай совершенный стих или тогда заткнись!
Сочувствуя, нашептывало нечто мне: Учись,
Не торопи его, ему не расцвести до срока.
 
 
На полках не лежат те прежние записки,
Чтоб рукописи сжечь, пишу теперь без риска.