Найди утешение в своих чувствах, Крис. Это значит, что ты действительно обеспокоен ее благополучием. Будь это не так, ты не ощущал бы ничего подобного.
Если бы я только сделал больше для Энн, – сказал я. – Для детей, семьи, друзей.
– Это справедливо почти для каждого, Крис, – заметил Альберт. – Мы все могли бы сделать больше.
– А сейчас слишком поздно.
Период, в течение которого каждая душа самоочищается, осознавая прошлые дела и признавая ошибки.
– Осознавая, – повторил я. – Так значит, не существует оценок и приговоров извне?
– Разве может быть порицание более суровое, чем самоосуждение, когда притворство более невозможно? – спросил Альберт.
– Альберт, неужели ничем нельзя помочь Энн? – спросил я.
– Посылай ей любящие мысли, – посоветовал он.
– И это все?
– Это очень много, Крис, – сказал он. – Мысли вполне реальны.
– Ты сказал, что я не могу вернуться, – напомнил ему я.
– Не можешь – один.
– Значит…
– Мы можем отправиться туда только как наблюдатели, Крис, – пояснил он.
Я мог бы попросить тебя вспомнить какого-нибудь умершего родственника, а потом явить его тебе. Я мог бы восстановить по твоим воспоминаниям подробности того, что случилось как раз перед твоим уходом. В крайнем случае, я мог бы перенести тебя обратно на Землю и показать тебе твое окружение без тебя.
– Нет, не могу в это поверить, – сонно проговорил я и взглянул на него слипающимися глазами. – Что бы ты сделал, если бы я все-таки так считал?
– Есть разные способы, – сказал он. – Закрой глаза, пока мы беседуем. – Он улыбнулся моей нерешительности. – Не волнуйся, ты снова проснешься. И Кэти останется с тобой, правда, Кэти?
– Она столь же вещественна, как и твое тело, – ответил Альберт. – Все люди – за исключением некоторых туземцев, разумеется, – убеждены в том, что одежда необходима. Это убеждение облачает людей в одежду и после смерти.
Ты скоро поймешь, что усталости как таковой здесь почти не бывает. Однако, для того чтобы освежиться, существуют периоды психического расслабления. – Он указал на диван. – Почему бы тебе не прилечь?