Цитаты из книг автора «Ричард Фейнман»

творили вещи, прямо противоречившие этой вер

Так Кеплер открыл три закона, которые можно свести в один, если сказать, что орбита планеты представляет собой эллипс; за равные промежутки времени радиус-вектор планеты описывает равные площади и время (период) обращения планеты вокруг Солнца пропорционально величине орбиты в степени три вторых, т. е. квадратному корню из куба величины орбиты. Эти три закона Кеплера полностью описывают движение планет вокруг Солнца.

силой, которая обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними и прямо пропорциональна произведению их масс.

Закон тяготения заключается в том, что два тела действуют друг на друга с

Я же вывел из ее рассказа нечто для меня новое: понял наконец, для чего, хотя бы отчасти, существует искусство. Оно доставляет удовольствие людям – не всем, но отдельным. Вы можете создать нечто, способное производить на них такое сильное впечатление, что они затоскуют или возрадуются – и все из-за того, что вы, черт побери, сделали своими руками! У науки масштаб иной, больший и общий: вы просто-напросто не знаете тех, кто воспринимает ее непосредственно.

Там ее увидел мой друг, бизнесмен Дадли Райт, и я рассказал ему историю картины. А он, выслушав меня, сказал: – Тебе следует оценить ее втрое дороже. Это же искусство, цены ему никто не знает, и люди обычно думают: «Раз цена высокая, значит, и вещь ценная». Я ответил: – Ты спятил! – однако забавы ради купил за двадцать долларов раму и вставил в нее картину, чтобы она была готова для осмотра ее очередным покупателем. И тут один работавший в бюро прогнозов погоды мужчина увидел у Джанонни мои рисунки и спросил, нет ли у меня других работ. Я пригласил его вместе с женой к себе в «мастерскую», располагавшуюся на первом этаже нашего дома, там они увидели обрамленную мной картину и спросили, сколько она стоит. «Двести долларов», – сказал я. (Я умножил шестьдесят на три и добавил двадцать долларов за раму.) На следующий день они приехали ко мне и купили картину. Так произведение искусства, предназначавшееся для массажного салона, попало в бюро прогнозов погоды.

И на второй день конференции он подошел ко мне и спросил: – Чем вы занимаетесь? Вы ведь наверняка не профессор? – Вот именно что профессор, – ответил я. – Профессор чего? – Физики. – А! Ну, наверное, в этом-то все и дело, – сказал он. – Какое дело? – Да понимаете, я стенограф, набираю на моей машинке все, что тут говорят. Так вот, когда выступают все прочие, я ввожу их слова, а о чем идет речь, не понимаю. А каждый раз как вы задаете вопрос или что-нибудь произносите, я понимаю все до точки – и ваш вопрос, и смысл сказанного вами, – вот я и решил, что профессором вы быть ну никак не можете!

наловчился к тому времени изображать линии магнитного поля (они похожи на ниспадающие женские волосы),

Куда легче просто взять и решить хоть что-нибудь. И больше на этот счет не волноваться, потому что решение ты уже принял и ничто не заставит тебя передумать. Я однажды проделал такую штуку, еще во время учебы в МТИ. Я тогда заболел и, валяясь в постели, пытался придумать, какой десерт я возьму, когда снова окажусь в ресторане, – и решил, что всегда буду брать шоколадный и больше на этот счет беспокоиться не стану, – то есть эту проблему я решил окончательно. Примерно так же я решил и навсегда остаться в Калтехе.

Ну что же, в Калтехе я работаю с 1951 года, и мне в нем ужасно нравится. Это именно то, что требуется для такого однобокого человека, как я. Здесь множество людей, которые являются в своем деле одними из первых, оно им страшно интересно, и с ними можно поговорить. Очень удобно.