Глава 3

Моего оживления как не бывало. Я-то думал, что нам предстоит снять фальшивую личину суицида с убийства, а почуяв убийство, я всякий раз делаю охотничью стойку. В частном сыске убийство – нечто вроде стержня, на котором все держится. Согласитесь, газетный заголовок «Произошло убийство» так и притягивает взгляд. Синтия содрала этот броский анонс и заменила другим – «Человек остался в живых». Ничего интересного.

Кроме того, мне в голову пришла невеселая мысль: если дядя Пол жив, значит доля в компании по-прежнему принадлежит ему, а не нашей гостье. Отсюда следует логичный вопрос: а есть ли у нее деньги для оплаты наших услуг? Как мужчина, я по-прежнему не мог отказать ей в привлекательности: голос и внешность выше всяких похвал. Однако в профессиональном плане она лишилась для меня притягательности.

Короче говоря, я расслабился и швырнул блокнот на стол. Кстати сказать, мой стол расположен таким образом, что стоит мне сделать пол-оборота в своем вращающемся кресле, и я поворачиваюсь лицом к Вулфу, еще пол-оборота – и я уже напротив красного кожаного кресла, стоящего возле его стола.

Именно в это кресло мы обычно сажаем посетителей. Некоторые в нем не смотрятся. Однако Синтия, в клетчатом коричнево-желтом жакете нараспашку поверх темно-желтого, шелкового вроде бы платья и в кокетливом подобии коричневой шляпки, надетой набок, выглядела просто превосходно.

Почерпнувший от Лили Роуэн и из других надежных источников некоторые сведения о модной женской одежде, я решил, что, если Синтия сама придумала этот наряд, Вулфу следует засунуть куда подальше свои сомнения касательно ее таланта.

Тем временем Синтия продолжила рассказ о воскресшем дяде:

– Это произошло неделю назад, третьего июня, в прошлый вторник. Мы устроили для журналистов показ нашей осенней коллекции. Мы не устраиваем показы в отелях, поскольку у нас есть собственный демонстрационный зал на двести посадочных мест. Во время показов для прессы мы впускаем посетителей только по билетам. Иначе народу набьется столько, что яблоку будет негде упасть. Дядю я увидела, когда демонстрировала собственный ансамбль в сине-черных тонах из легкой саржи. Он сидел в пятом ряду, между Агнес Пембертон из «Вога» и миссис Гумперт из «Геральд трибьюн». Не спрашивайте, как мне удалось его узнать. Сама не понимаю. Однако я нисколько не сомневаюсь, что…

– А почему вы могли бы его не узнать? – строго спросил Вулф.

– Да потому, что он отпустил бороду, нацепил очки и прилизал волосы, расчесав их на левый пробор. Понимаю, мое описание звучит нелепо, а дядя Пол всегда чурался эксцентричности. Правда, борода его была аккуратно подстрижена, и потому он не очень сильно выделялся. Хорошо хоть я узнала его далеко не сразу. Иначе просто встала бы столбом на сцене и разинув рот уставилась бы на него. Потом, в костюмерной, Полли Зарелла спросила Бернарда Домери… Это племянник Джина Домери… Так вот, Полли спросила Бернарда, что это за мужик такой заросший сидел в зале. Бернард ответил, что понятия не имеет. Наверное, журналист из «Дейли уоркер». Понятное дело, бóльшую часть приглашенных на показ мы знаем. Бóльшую, но далеко не всех. Когда я вышла демонстрировать следующую модель – свободное сзади пальто длиной до щиколотки из гобеленовой ткани, – то неосознанно скользнула взглядом по бородачу и совершенно неожиданно поняла, кто это. Не догадалась, а именно поняла. Меня это настолько потрясло, что я прибавила шагу, торопясь уйти со сцены. В раздевалке все мои силы ушли на то, чтобы подавить дрожь. Мне хотелось броситься в зал и поговорить с ним, но как я могла? Это значило сорвать показ. Мне предстояло еще четыре выхода. В частности, я должна была продемонстрировать гвоздь коллекции – облегающее черное в белую полоску платье и жакет из той же ткани, со слегка присборенными у плеч рукавами и двойной юбкой. Одним словом, мне надо было остаться до конца показа. Ну а потом, когда я бросилась в зал, его уже не было.

– Ну-ну, – пробурчал Вулф.

– Да, так все и произошло. Я вышла из зала к лифтам, но он пропал бесследно.

– И с тех пор вы его не видели?

– Не видела.

– Кто-нибудь еще его узнал?

– Не думаю. Уверена, что нет, иначе бы поднялся шум. Только представьте: человек восстал из мертвых!

Вулф согласно кивнул и спросил:

– А многие ли из присутствующих были знакомы с вашим дядей?

– Да практически все. Он был очень знаменит – почти так же, как вы.

Вулф пропустил комплимент мимо ушей.

– Вы уверены, что видели именно вашего дядю?

– Абсолютно. У меня нет ни малейших сомнений.

– Вы выяснили, под чьей личиной он приходил?

– Мне так и не удалось ничего о нем выяснить, – покачала Синтия головой. – Не хотелось расспрашивать слишком много народу, а те, к кому я обратилась, ничем не смогли помочь. Понимаете, – замявшись, добавила она, – пригласительные билеты на показ распространяются довольно свободно. Я не говорю, что мы раздаем их первым встречным на улицах, но человеку со связями не составит труда добыть приглашение. А у моего дяди, разумеется, связи были.

– Вы кому-нибудь рассказали о случившемся?

– Никому. Ни единой живой душе. Все это время я пыталась сообразить, что мне делать.

– А почему бы вам обо всем не забыть? – предложил Вулф. – Говорите, вы унаследовали после дяди половину… – Он поморщился. – Этой самой вашей компании?

– Да.

– Что-нибудь еще? Движимое или недвижимое имущество, ценные бумаги, счета в банке?

– Ничего. Он не оставил после себя никакого имущества, за исключением мебели в своей квартире. Адвокат сказал, что у дяди не имелось ни ценных бумаг, ни банковских счетов.

– Негусто, – хмыкнул Вулф. – Но вам теперь принадлежит половина компании. Она кредитоспособна?

– Полли Зарелла говорит, что в прошлом году наши доходы перевалили за два миллиона и дела продолжают идти в гору, – улыбнулась Синтия.

– Ну так махните на все рукой. Допустим, вашему дяде нравится носить бороду и прилизывать волосы. Что в этом такого? Если вы загоните его в угол, заставите побриться, смыть фиксатуар и снова стать самим собой, то лишитесь доли в растущих доходах. Они снова начнут отходить к нему. Я не стану заламывать цену за этот совет.

– Нет, – она решительно помотала головой, – я хочу знать, что происходит. Мне надо выяснить, на каком свете я живу. Я… – Она запнулась и прикусила губу, пытаясь сдержать свои чувства. Природа их оставалась для меня непонятной, но они явно готовились вот-вот вырваться наружу. Взяв себя в руки, она выдавила: – Я очень расстроена.

– В таком случае не торопитесь с решением. – Вулф был с ней на редкость терпелив. – Решения надо принимать на холодную голову. Кроме того, – он погрозил пальцем, – несмотря на всю вашу убежденность, вы можете заблуждаться. Допустим, вы узнали его, в отличие от всех остальных, потому что делили с ним кров и близко его знали. Однако есть и другие, знавшие вашего дядю не менее близко. Особенно хорошо его должен знать компаньон, мистер Домери. По вашим словам, они проработали бок о бок двадцать лет. Мистер Домери присутствовал на показе? Он видел бородача?

Глаза Синтии широко распахнулись.

– Ой! – воскликнула она. – Разве я не… Мне показалось, я вам уже сказала… Конечно же, на показе был Бернард Домери, племянник Джина. Я о нем точно говорила… Но Джин Домери, компаньон моего дяди… его нет в живых!

Тут глаза Вулфа, полузакрытые на протяжении почти всего разговора, впервые приоткрылись пошире.

– Да ну, черт побери! И что же с ним случилось? Тоже прыгнул в гейзер?

– Нет, погиб в результате несчастного случая. Джин утонул. Поплыл рыбачить и свалился за борт.

– Где это случилось?

– Во Флориде. У Западного побережья.

– Когда?

– Дайте подумать… Сегодня девятое июня… Получается, полтора месяца назад. Может, чуть больше.

– Он был в лодке один?

– Нет, с племянником Бернардом.

– С ними был кто-нибудь еще?

– Нет.

– И половина компании, принадлежавшая Джину, отошла племяннику?

– Да, но… – Синтия нахмурилась и взмахнула рукой. Как я заметил, она любила жестикулировать, причем делала это воистину грациозно, сущее загляденье. – Там все чисто.

– Что именно?

– Глупый вопрос, – решительно произнесла она. – Я просто хочу сказать, что, если бы в гибели Джина было что-то подозрительное, полиция Флориды непременно начала бы расследование.

– Допустим, – не без раздражения согласился Вулф. – Однако что за удивительная череда смертей! Миссис Домери упала с лошади и разбилась. Мистер Нидер прыгнул в гейзер. Мистер Домери свалился за борт и утонул. Это не мое дело, слава тебе