Цитаты из книги «Давайте все убьем Констанцию»

Генриетта, Мейбл, Глория, Лидия, Алиса… – И каждая спускалась сюда и стирала свою надпись?

– Кажется, с вами не хотят говорить? – обратился я к собственному отражению в зеркале. – Это с тобой не хотят говорить, – ответило зеркало.

Как-то в субботу, это было как раз в тридцать четвертом, я пошел в «Колизей» на футбол[75] и перед матчем катался на роликах. И увидел там Лоуэлла Шермана, он беспрерывно кашлял. Я тогда взял у него автограф и сказал: «Берегите себя». А через два дня он умер.

Мне предстояло долгое восхождение без шерпа-проводника – среднее фойе, бельэтаж, потом балкон, потом еще один балкон… Три тысячи сидений. Господи, как это возможно? А если они придут, все три тысячи? И каждый восьмилетний шкет будет выбегать пописать раз в полчаса? Я устремился наверх. Наверное, там, на самой вершине, меня должно было ждать обновление и очищение. Но вместо этого примерно на середине пути я сдох и почувствовал себя старой развалиной.

– У меня шунт. А сердце я удалил.

Для меня все ее достоинство умерло, когда она сказала, что искусственное дыхание изо рта в рот – это одна из поз Камасутры…

Ты любишь людей, которые этого недостойны.

Ну, да, бодрит, – сказал я, – 1900-й год. А сейчас 1960-й, – я взглянул на

Телефонный справочник Лос-Анджелеса, 1900», – прочел я и присвистнул.