Помещение было светлым, просторным и находилось на самом верху старинного здания в районе Вазастан. Большие окна от пола до потолка. Красивые половицы уютно поскрипывали, пока фотограф Маркус двигался по ним туда-сюда, настраивая свое оборудование.
Диана собиралась фотографироваться для Suzanna.
Вероника постукивала пальцами по столу. Как обычно, на ней было несколько слоев темной одежды. Густые каштановые, с рыжим отливом волосы собраны в небрежный пучок. Во рту – порция снюса. Несмотря на то что скоро будет уже час, как они находятся в этой студии, до сих пор они не обменялись друг с другом и парой слов. Анна пила вторую чашку кофе, и ее желудок начинал протестовать. Присутствие на съемках арт-директора журнала казалось ей излишним – на ее прошлой работе такого никогда не было. Но в Suzanna Анна успела проработать всего две недели, поэтому пока что она не собиралась подвергать сомнению установленные в редакции правила.
Она проходила тот самый пресловутый период адаптации. Во многих отношениях ее нынешняя работа напоминала прежнюю. Но, с другой стороны, многое для нее оказалось в новинку. В Suzanna все было куда более гламурным, крикливым и роскошным, чем в других редакциях. Она замечала эту разницу, даже когда переписывалась по электронной почте или звонила по телефону с работы. Отношение было совсем другим. Более уважительным. Suzanna явно обладал более высоким статусом, чем ее прежнее издание. Темп работы тоже был выше. И событий происходило куда больше. В журнале было больше страниц, будни были более четко расписаны и давление извне не в пример выше. За день она получала столько же писем, сколько раньше получала за неделю.
Все были с ней очень милы. Все, кроме Вероники. Не то чтобы арт-директор являлась неприятной особой. Просто ей было все равно. Пока другие сотрудники из кожи вон лезли, чтобы Анна почувствовала себя здесь желанной, Вероника ее по большей части игнорировала. Разумеется, Анна не была настолько наивна и прекрасно понимала, что остальные пытаются показать себя с наилучшей стороны. Все-таки она была их новой начальницей. Но Вероника, казалось, не испытывала подобного желания. Скорее наоборот, она не скрывала своего критического отношения к Диане и не пыталась добиться расположения нового шеф-редактора. Но, несмотря на холодное отношение арт-директора, Анна восхищалась ею. Вероника казалась ей крутой светской дамой. В должности арт-директора она успела поработать в крупнейших изданиях страны и все же считалась ветераном Suzanna. От других сотрудников редакции Анна слышала, что Вероника в одиночку воспитывает троих мальчишек подросткового возраста. Должно быть, она родила детей еще в совсем юном возрасте. В остальном же Анна знала о ней крайне мало, если не считать того факта, что арт-директор долгое время работала с Сузанной, предыдущим главным редактором.
Анна вспомнила слова Харриет. О том, что сотрудники редакции очень тяжело восприняли трагедию с Сузанной и приход нового главного редактора. Может, Вероника просто устала от новых начальников? Не могла же она испытывать неприязнь именно к ней, Анне?
Фотограф Маркус и визажист Атена трепались как ни в чем не бывало, гнетущая обстановка в студии их явно не смущала. Они перебивали друг друга, смеялись над непонятными вещами и с пулеметной скоростью сыпали именами знаменитостей. Время от времени Атена пыталась втянуть Веронику и Анну в их разговор, то и дело говоря: «Верно?» или «А вы как думаете?».
Атена сдвинула свои инструменты и принадлежности на край большого белого овального стола и теперь перебирала крохотные баночки, тюбики с кремами и кисточки. Ежесекундно она доставала смартфон и принималась листать что-то на экране, водя по нему большим пальцем с нереально длинным ногтем, а в следующий миг наносила еще больше блеска на свои уже и без того влажные губы.
– Да когда же она, черт подери, появится? – проворчала она и почмокала сверкающими губками.
Маркус установил штатив и настроил оборудование. Светло-серое полотно, исполнявшее роль фона, было развернуто и натянуто, а впереди установлены дополнительные прожекторы, белые экраны и черный блестящий зонт. Теперь Маркус расхаживал по студии и замерял экспонометром свет. Пахло кофе и различными косметическими средствами.
– Обязательно было тащиться сюда? – недовольно спросила Атена. – Почему нельзя было провести фотосессию у тебя дома?
– Ну, она захотела именно эту студию. Говорит, здесь особенный свет и красивые половицы в деревенском стиле. Это все, конечно, здорово, но и денег тоже стоит, – ответил Маркус.
– Черт возьми, ты мог добавить эти проклятые половицы уже потом, – фыркнула Атена. – Слыхал про такую штуку, как «Фотошоп»?
Где-то снаружи прозвенел дверной колокольчик.
– Черт, ну наконец-то, дракон на месте.
Юная визажистка умудрялась вставлять ругательства почти в каждое предложение, и Анне это категорически не нравилось.
Диана пришла вместе с ассистенткой Софией. Анна поздоровалась с ними, взяла у Дианы одну сумку из IKEA и поразилась ее тяжести – сумка была почти неподъемной. Разумеется, Диана находилась в хорошей физической форме, но тот факт, что она оказалась настолько сильной, удивил Анну. В сумках лежала взятая напрокат дизайнерская одежда: блузки, пиджаки, сверкающие вечерние платья и множество туфель на высоком каблуке.
Вероника поднялась со своего места и заглянула в сумки.
– Я думала, нам нужно сделать всего один снимок, – сказала она суровым тоном, даже не подумав поздороваться с Дианой и Софией.
– Ну, раз уже мы все здесь сегодня собрались, то сделаем побольше снимков, – возразила Диана. – Мне для блога тоже не помешают новые фотографии. И потом, – нужен же нам запасной вариант на обложку!
– Ты собираешься появиться на обложке?
– Ну, мы это уже обсуждали. И все сочли это отличной идеей. С тех пор как я здесь работаю, Харриет только об этом и твердит. Было бы глупо не использовать меня и мою популярность у наших читателей. Журнал станет еще более индивидуальным, а наш бренд от этого только выиграет.
Послышался скрип половиц. Атена и Маркус молча смотрели на спорщиц.
– Ты хочешь сказать, твой бренд? – ехидно уточнила Вероника. – Сузанна никогда появлялась на обложке журнала. Она была профессионалом. Она издавала журнал для читателей, а не для себя.
– Зато она назвала его в свою честь, – быстро отбила выпад Диана.
Анна затаила дыхание. Атена, Маркус и София, кажется, тоже, потому что тишина в помещении стала более осязаемой. Анна хотела уже вмешаться в конфликт, но Вероника ее опередила:
– Анна, а ты что думаешь? Ты назначена руководить редакцией или в чем там заключаются твои обязанности? Как, по-твоему, должна Диана быть на обложке Suzanna или нет?
Вопрос застал ее врасплох. Как упавший перед носом артиллерийский снаряд. И что ей на него ответить? Ладони резко вспотели. Анна вытерла их о джинсы и с места в карьер бросилась в атаку:
– Я здесь еще совсем мало времени и не обзавелась тем опытом, который позволил бы мне судить о правильности подобных решений. Но раз вы спрашиваете мое мнение, то я отвечу так: мы арендовали дорогую студию. Маркус притащил сюда кучу оборудования. Атена наготове. Мы можем сделать куда больше снимков, чем планировали. И для интервью, и для предполагаемой обложки. А потом в редакции все хорошенько обсудить.
Она успела завершить фразу раньше, чем воздух в легких закончился. Диана благодарно посмотрела на нее голубыми глазами. Вероника скрестила руки на груди. Несколько секунд было тихо. После чего арт-директор кивнула:
– Хорошо.
Алиса сидела на постели и смотрела на маму. Раньше, когда Алиса была совсем маленькой, они с младшей дочкой были неразлучны. Каждый вечер Анна лежала рядом с ней в постели и читала сказку, а потом ждала, когда раздастся тихое сопение, свидетельствующее о том, что дочка заснула. Она всегда гордилась тем, что рано начала читать обеим дочерям и читала им помногу.
Анна взяла с полки большую книгу сказок и посмотрела на Алису:
– Хочешь, чтобы я тебе почитала?
Они с младшей дочкой обе разделяли любовь к сказкам. Тесс же, когда была маленькой, предпочитала современные детские книги, особенно ей нравились книжки про героев диснеевских мультфильмов. Ох как же Анна их ненавидела. Дешевые картинки, скопированные из мультиков, и никудышные тексты. Как же она радовалась, когда поняла, что Алисе нравятся старые сказки, ее сокровища: «Гномы и тролль», «Сундучок сказок», Йон Бауэр, Ганс Христиан Андерсен, братья Гримм, русские народные сказки. Книги, которые она унаследовала от своих родителей, изданные в тридцатые, сороковые, пятидесятые годы прошлого века, написанные местами старинным, но таким красивым языком. Алиса, так же как и она, была очарована ими. Ее самыми любимыми историями были «Подменыш», «Ганс и Грета» и «Легенда о гамельнском крысолове». Последняя особенно. Ей нравился жестокий конец, когда крысолов, чтобы проучить неблагодарных жителей города, увел за собой детей.
Анна спрашивала, что такого привлекательного было в этой сказке.
– Это так жутко, мама, дети, которые больше не смогут вернуться домой, обреченные жить далеко в горах, вдали от своих мам и пап, – объяснила ей однажды Алиса. – И единственный ребенок, который избежал этой участи. И остался он один-одинешенек в городе, где больше нет других детей.
Был период, когда Алиса настолько сильно боялась, что однажды она исчезнет или ее украдут, что даже Матиас начал сомневаться: а стоит ли продолжать дальше читать дочери сказки? «Ты ее пугаешь», – сказал он. Анна старалась выбирать другие сказки и истории, с более счастливым концом, но Алиса была непреклонна, требуя свои любимые «ужасы».
– Так мы будем читать сказку? – снова спросила Анна.
В ответ дочка пожала плечами. Можно ли в девять лет пресытиться сказками? Алиса всегда была застенчивой, но при этом очень ласковой девочкой, настоящей маминой дочкой. Но в последние месяцы – и Анна это чувствовала – они стали отдаляться друг от друга. Чтение сказок по вечерам делало их ближе, пусть даже Алиса теперь была куда молчаливее, чем раньше. Анне нравилось ощущение теплого детского тельца рядом. Иногда она закрывала глаза и уносилась в своих воспоминаниях в те времена, когда дети были еще маленькими. Тогда все казалось куда проще.
В последние недели вечерние сказки стали редкостью. А точнее, с тех самых пор, как она начала работать в Suzanna. Зачастую Анна возвращалась домой поздно и очень уставшей. Работа изматывала и требовала от нее куда больше сил, чем она предполагала вначале. Сотрудники редакции оказались вовсе не такими, какими она думала. Они не были снобами. Совсем наоборот. Скорее, они казались растерянными и выбитыми из колеи. Такое чувство, словно они постоянно были настороже. Робкие, осторожные, боящиеся допустить ошибку. Все, кроме Вероники.
Диане, кажется, не удалось стать тем центром силы, которым должен быть главный редактор. Кроме того, Диана часто отсутствовала. Встречи с читателями, пиар-акции, выступления для СМИ. Возможно, все наладится, когда они с Дианой научатся совместно руководить журналом. Когда они упорядочат свои действия, тогда, возможно, ей не придется вкалывать с утра до ночи и ее дочки снова выйдут на первый план.
Анна прижалась к дочке. Почувствовала исходившее от нее тепло и биение ее сердца. Непослушные волосы щекотали ей щеку.
– Давным-давно в прекрасном городе Гамель…
Она читала и слышала, как дыхание Алисы становится все тише и тише. Когда сказка подошла к концу, девочка спала, прижавшись к ней. Анна полежала еще немного, ей хотелось насладиться подольше этим мгновением. После чего осторожно опустила ноги с кровати и вздрогнула: пол был ледяным. Потушив лампу, она еще какое-то время тихо стояла в темноте и смотрела на спящую Алису. Свою любимую девочку. Ей вспомнилась старая песня группы ABBA «Slipping through my fingers». Время бежит неумолимо быстро.
Она медленно затворила за собой дверь. Почувствовала, как сильно соскучилась по своей старшей дочке, и через прихожую направилась в комнату Тесс. Постучалась, но изнутри не донеслось ни звука. Может быть, она уже спит? Анна приоткрыла дверь и осторожно заглянула внутрь. Увиденное заставило ее замереть на месте.
Тесс сидела на постели в одних лифчике и стрингах. В руке она держала смартфон и фотографировала себя, изгибаясь и тряся перед камерой грудью. Губки надуты, волосы распущены.
– Тесс?
Анна не смогла сдержаться. Дочка подпрыгнула от неожиданности и уронила телефон на подушку. Когда она обернулась, ее лицо было красным.
– Тебя никто не учил сначала стучаться?
– Извини, я стучала, но… но что ты делаешь?
Тесс бросилась на постель и уткнулась лицом в одеяло. Анна вошла в комнату, приблизилась к кровати и положила ладонь на голую спину дочери.
– Тесс, я не сержусь. Я только хочу знать, чем ты занимаешься.
– Просто фотографирую себя.
Сотня вопросов промелькнула в голове у Анны, только она не знала, который из них она осмелится задать.
– Ты… ты же не выкладываешь потом эти снимки в сеть?
– Чего?
– Ну, в смысле, в Instagram или куда-то еще. Ты ведь знаешь, что люди могут использовать подобные снимки в своих интересах?
Тесс пробормотала что-то в одеяло. Не разобрав, Анна наклонилась ниже.
– Что ты сказала?
– Я просто хотела попробовать.
Все ясно. Когда человеку четырнадцать лет, его охватывает вполне понятное желание исследовать свое тело.
– Тогда все в порядке. Только обещай, что не станешь выкладывать свои снимки в неглиже в Интернет. Обещаешь?
Ее вдруг осенило, что в наше время родители должны обсуждать со своими детьми совершенно другие вопросы. Не только те «вечные» о пчелках и цветочках и пьяных парнях в парке. А еще о безопасности поведения в Интернете и всех тех снимках, которые мы туда выкладываем и которые остаются там на веки вечные. Разумеется, Анна много об этом читала, но до сих пор как-то не думала, что ей стоит переживать по этому поводу.
Быть может, теперь-то все и начинается? Все эти истории о взрослеющих детях и трудных подростках?
О проекте
О подписке