2

Через пятнадцать минут он уже припарковал машину на своей стоянке. Улица перед домом была совершенно безлюдна. Сильный дождь овладел городом – ливень прогнал с улиц людей. Архитектор вышел из машины и торопливо направился к подъезду. Сквозь шум дождя он услышал какие-то хлопки, щелчки и визги. Странные звуки доносились со стороны мусорных баков, стоявших в дальнем углу двора за невысоким каменным забором. Давид заглянул за забор и увидел, как четыре дворовых кота окружили белую чайку и медленно подкрадывались к ней. Чайка по какой-то причине не могла взлететь, она лишь неуклюже хлопала крыльями об асфальт и, щёлкая длинным клювом, пыталась отбиться от настырных котов. А коты, видимо ещё не решили, кто первый вцепится в несчастную птицу и прикончит её. Но это был вопрос каких-то секунд. Давид быстро перелез через забор и решительно отогнал наглецов. Потом он нагнулся и взял чайку в руки. Птица перестала сопротивляться, словно понимала, что человек помогает ей. Давид промок под ливнем и быстро зашагал к своему подъезду.

Жена уже вернулась с работы и открыла ему дверь.

– А вот и мы, – шутливо сказал Давид и шагнул в прихожую вместе с чайкой в руках.

– Это что за чудо-юдо ты притащил? – устало спросила Ривка.

– Это морская чайка.

– И зачем ты принёс грязную птицу? Я только сегодня вымыла полы. Ты же не ребёнок, должен соображать.

– Она не летает. И наши дворовые коты чуть не разорвали её, – попытался оправдаться Давид.

– Вот и не надо было вмешиваться в дела природы. Слабый и больной должен погибнуть.

– Но не у меня на глазах, – твёрдо ответил мужчина. – Ты зря злишься. Утром я поручу заместителю, и её устроят в какой-нибудь питомник.

– А что будет до утра? – не сдавалась хозяйка.

– Посидит на кухне. Ничего страшного.

– Она там так нагадит, что я потом кухню ничем не отмою, – сердито сказала женщина.

Давид понял, что спорить бесполезно, а конфликтовать не было никакого желания. Он просто стоял в прихожей и молча смотрел на жену.

Она была в домашнем махровом халате на голое тело с завязанным на талии поясом. В споре, жестикулируя руками, Ривка не заметила, как воротник чуть распахнулся, обнажив её высокую грудь, способную свести с ума кого угодно. Давид всегда знал, что его жена – красавица. Она была из той породы женщин, которые с годами становятся ещё привлекательнее и желаннее. Но этот удивительный дар Богов не принёс Давиду счастья, а даже наоборот, усложнил ему жизнь, потому что очень скоро мужчина открыл странную закономерность в отношениях с женой – чем привлекательнее внешне она становилась, тем сильнее портился её характер. Теперь она уже не была для мужа ни другом, ни соратником, ни просто человеком способным понять и поддержать его в сложный период жизни или в каких-то конфликтных ситуациях. Мужчина пытался разобраться с этим феноменом бытия, ходил за советом к психологам, к астрологам, к неврологам. Специалисты предположили, что у Ривки портится характер из-за невозможности иметь детей. Давиду ничего не оставалось, как смириться с этим фактом. Однако потом он сделал своё маленькое открытие – когда из сердца уходит любовь, пустоту заполняют раздражение и злость.

И вот теперь, стоя в прихожей с мокрой чайкой в руках, Давид задал свой очередной наивный вопрос.

– Ты же у нас заведуешь отделом экологии, неужели тебе совсем не жаль птицу?

– Не жаль, – уверенно ответила женщина. – Отвези её на городскую свалку, они сейчас все там пасутся.

Давид завёл машину и выехал со двора. Слова жены его окончательно взбесили. Она даже не предложила ему переодеться в сухое. Такого не было ещё никогда. Он на нервах проехал три перекрёстка, потом притормозил возле автобусной остановки, чтобы вспомнить на какой улице ему несколько раз попадался на глаза рекламный плакат ветеринарной клиники. Но глядя на будку из пластика, мужчина вдруг вспомнил, что именно на этой остановке двадцать лет назад они с Ривкой вышли из автобуса и пошли в свою тогда ещё съёмную квартиру. Вдруг на тротуаре появился маленький щенок дворняжки. Он сразу подбежал к молодой паре и стал тереться об их ноги с явным намёком на то, чтобы люди взяли его в дом. Расчёт щенка оправдался. Ривка подняла его и приласкала.

– Посмотри, какой хороший! Я возьму его себе.

Давид тогда ничего не ответил, но сама идея ему не понравилась – парню совсем не нужен был даже такой конкурент на внимание девушки. Вечером на кухне Ривка устроила уголок для щенка – принесла две миски с водой и кормом, постелила коврик для отдыха. Щенок был откровенно доволен. А ночью уже Давид получил от красавицы свою порцию нежности и ласки. Он входил в любимую девушку глубоко и долго, ощущая невероятное наслаждение. Но перед самым финальным взрывом парень почувствовал какую-то странную вибрацию. Давид с удивлением открыл глаза и увидел перед собой её смеющееся лицо. Затем смех перешёл в хохот, который невозможно было остановить.

– Я делаю что-то не так? – растерянно спросил Давид.

– Убери его, убери, – сквозь смех успела сказать Ривка. Давид посмотрел на край кровати и увидел, что щенок разлёгся на их простыне и спокойно лижет девушке пятку. Но парню не нужен был партнёр по сексу, и потому, прогнав щенка, Давид сам успешно завершил начатое дело. Потом они с Ривкой лежали обнявшись, голые и счастливые, и долго смеялись над этим вариантом секса втроём. И вот сейчас, в машине под проливным дождём мужчина с сожалением думал о том, что та самая добрая и весёлая девушка, когда-то приютившая щенка, теперь легко выставила за дверь мужа вместе с раненной чайкой. Почему время так безжалостно меняет нас и, чаще всего, в худшую сторону?

Было уже семь часов вечера, когда Давид подъехал к дверям ветеринарной клиники. Входная дверь была закрыта, хотя в помещении ещё горел свет. Удерживая одной рукой чайку, Давид нажал на кнопку дверного звонка. Через минуту женщина в белом халате открыла ему дверь.

– Добрый вечер, – сказал мужчина и шагнул в помещение.

– Я уже собиралась уходить. Что у вас случилось? – спросила женщина.

– Я нашёл чайку во дворе. Она не летает.

– Её надо осмотреть. Поможете мне?

– Конечно. Что надо делать?

– Чайки не любят осмотр и начинают больно клеваться. Подержите её за шею. – Ветеринар раскрыла оба крыла и осторожно прощупала их. Потом она сообщила о переломе левого крыла.

– Несите её на стол, – попросила ветеринар.

Теперь Давид внимательнее присмотрелся к женщине – каштановые волосы, короткая стрижка, мягкие черты простого лица. Рост чуть ниже среднего, а белый длинный халат немного её полнил, скрывая изгиб талии. Вполне обычная внешность, вот только в её голубые, добрые и бездонные глаза хотелось смотреть и смотреть. Доктор подошла к птице, взяла обеими руками сломанное крыло, и вскоре Давид услышал характерный хруст, словно какие-то хрящи и перья встали на место. Далее она обработала открытую рану раствором йода, закрепила две металлические спицы на месте перелома и, приложив залатанное крыло к туловищу чайки, туго перевязала специальным бинтом. Всё это время Давид придерживал птицу за шею, не позволяя ей клеваться.

– Чайка будет пытаться сбросить с себя перевязку, но у неё ничего не получится, – уверенно объяснила ветеринар.

– А когда она сможет летать?

– Через месяц, – ответила женщина и уложила птицу в большую клетку, прикреплённую к стене.

– Если хотите, я отвезу вас домой? – предложил Давид.

– Спасибо, но у меня своя машина.

Давид протянул ей свою визитную карточку и сказал:

– Здесь мои координаты. Позвоните, пожалуйста, в день, когда решите отпускать птицу на волю и вообще, если вам понадобится моя помощь.

– Обязательно приглашу вас на показательный полёт, – шутливо пообещала ветеринар.

Давид вышел на улицу с ощущением полного покоя на сердце, словно сейчас лечили его, а не чайку. Ливень продолжался.

3

Два часа дня. Посреди просторной комнаты стоял массивный круглый стол в стиле восточного ретро. Да и сам седовласый Амирам Соломонович в своём расписном длинном халате с шёлковым воротником напоминал сказочного халифа, ненадолго вышедшего к гостям по дороге в гарем. Кто-то когда-то назвал его Боссом, и это определение прижилось, потому что отражало суть происходящего – он всегда находился на руководящей работе и всегда оказывался выше инструкций и правил – он был Боссом.

Улыбаясь, Давид начал представлять гостей.

– Познакомьтесь, Амирам Соломонович, это наш автор проекта архитектор Пинхас Фельштейн. А это мой молодой заместитель Ярон Фертман, он давно мечтал с вами познакомиться.

В ответ Босс гостеприимно улыбнулся и сказал:

– Присаживайтесь за стол, друзья. Что там у вас с этим Дворцом спорта?

Давид начал издалека:

– Этот спортивный комплекс мы строим не на один год, Амирам Соломонович, и важно соблюсти известный архитектурный принцип – польза, прочность, красота. А строители по-прежнему допускают серьёзные отклонения от проекта. О прошлых их художествах я уже докладывал вам, и вот теперь мрамор для внешней и внутренней облицовки заменяется…

– А давайте-ка, я покажу вам своего попугая, – неожиданно перебил его Босс.

– Попугая? – удивился Давид.

Остальные гости молчали, тупо уставившись на Босса.

– Да, попугая, – подтвердил Босс. – О работе мы ещё успеем поговорить, а такую птицу вы даже в цирке не увидите. Я семь месяцев обучал попугая по особой индийской системе, и теперь он творит чудеса.

– Очень интересно, – Пинхас просиял какой-то дебильной улыбкой.

– Сейчас, друзья, я познакомлю вас со своим Ципором. – Босс встал из-за стола и направился в смежную комнату. Через минуту он вернулся с высокой круглой клеткой в руках. Маленький зелёный попугай покачивался на перекладине и вертел головой во все стороны. «Старик решил позабавиться», – раздражённо подумал Давид. Босс опустил клетку на стол поближе к гостям и, нагнувшись к попугаю, скомандовал:

– Скажи-ка нам, Ципор: Амирам Соломонович, Амирам Соломонович, ну давай, Амирам Соломонович.

– Чик-чирик-чик. Чирик-чик-чик, – громко прокричал попугай.

– Ну как, слышали? Слышали? – радостно спросил Босс. – Какая ясность произношения!

– Да, прекрасно разговаривает, почти как человек, – охотно подтвердил Пинхас, – удивительная птица.

– А ты слышал, Давид?

– Да, чёткое произношение, – с трудом выдавил из себя главный архитектор.

– Попробуем ещё. Скажи-ка нам: мрамор, мрамор, мрамор…

– Старик издевается или на самом деле рехнулся? – недоумевал Давид. – Разве за этим пришли они в этот дом?

– Чик-чирик-чик-чик. Чирик-чик, – крикнул попугай, глупо вращая головой.

– А теперь как? – с искренней гордостью спросил Амирам Соломонович.

– Замечательно! Ничего подобного я в жизни не слышал, – как можно серьёзнее ответил Пинхас.

– Представляете, все мои родственники и друзья в восторге от этого попугая, – Босс хотел было продолжить свой рассказ о любимой птице, но вдруг послышался чей-то смех. Собеседники оглянулись – Ярон смеялся от души, хотя пытался прикрывать рот ладонью. Смех мешал парню, но он смог выговорить:

– Извините, Амирам Соломонович, но ваш попугай безнадёжно тупой. Он ничего не говорит.

– Как это тупой? Ты что мелешь? – возмутился автор проекта, хотя не имел к попугаю никакого отношения.

– Этот вид попугаев в принципе не восприимчив к обучению, – будто нарочно добавил ещё перчика молодой заместитель. Наступило неловкое молчание. Босс заметно помрачнел, демонстрируя этим полное отсутствие чувства юмора. Он повернул к Ярону каменное лицо и сказал:

– Тебе не помешало бы обратиться к специалисту по ушам. Ты совсем ничего не слышишь.

– И не только по ушам, но и по голове тоже, – сердито добавил Пинхас. Ярон вновь отвернулся, чтобы в очередной раз спрятать невольную улыбку. Это окончательно взбесило Босса. Он резко встал из-за стола, нервно поднял клетку и на мгновение замер на месте, вспомнив, наконец, зачем вообще приходила к нему эта делегация. Потом начальник сказал привычным командным тоном:

– С мрамором я сам разберусь, а вы, кровь из носа, сдадите объект в этом году. Пора сокращать процент незавершённого строительства. Вы свободны, господа.

– Чик-чирик-чирик-чирик, – весело добавил попугай.

Они возвращались в муниципалитет города с чувством гнетущей неопределённости. Давид неторопливо вёл машину по знакомым улицам. Ярон сидел рядом, а толстый Пинхас нервно пыхтел, развалившись на заднем сидении. Поначалу ехали молча, разговаривать не хотелось. Первым прервал тишину Пинхас своим сердитым вопросом к главному архитектору:

– Ты зачем взял с собой этого эрудита, этого специалиста-орнитолога?

Давид не ответил. Но в разговор вмешался сам молодой эрудит и спросил:

– А что тебя не устраивает?

– Язык надо за зубами держать, вот что. А теперь мрамор накрылся медным тазом.

– Из-за какого-то попугая? Не слишком ли? – искренне удивился парень.

– Какой-то попугай в джунглях летает, а это попугай Босса. Улавливаешь разницу? Куда ты лезешь со своей правдой?

– А если бы Босс сказал, что его попугай лучше тебя играет в шахматы, ты бы и с этим согласился?

– Да, согласился бы ради моего проекта и ради работы. У меня, между прочим, четверо детей.

– Плюс ко всему, это – правда. Пинхас вообще не умеет играть в шахматы. Попугай играет лучше, – вставил Давид свои «пять копеек».

– Когда же мне тренироваться с такой жизнью, – попытался оправдаться толстяк.

– А у меня вот нет детей, – продолжал наступать молодой заместитель, – и вообще я не вижу причин, чтобы так откровенно стелиться под кого-то. Это же маразм – личный попугай для Босса важнее, чем ситуация на строительстве.

Пинхас ответил упавшим голосом:

– Это про таких, как ты, сказал Горький – «безумству храбрых поём мы песню». Хотя откуда тебе знать, кто такой Горький.

– Горький – это поэт? – переспросил Ярон.

– Горький – это писатель, – объяснил Пинхас и добавил, – успокойся, герой. Всё что мог ты уже испортил.

Спорщики замолчали. В машине опять стало тихо, лишь «дворники» продолжали монотонно скользить по стеклу, борясь с дождём. До цели оставалось минут пять езды. Давид бросил взгляд на обзорное зеркало и увидел в левом углу своё отражение – седина всё активнее вытесняла чёрный цвет волос. Под глазами образовались новые морщинки. А когда возник этот хронически усталый взгляд? «Как-то неожиданно быстро ушла молодость, – подумал архитектор. – А может, её никогда и не было?» Наверно, не было. Разве он говорил когда-нибудь с начальством с такой свободной беспечностью: «Ваш попугай безнадёжно тупой, а вы сами ещё тупее». Нет. Он говорил всегда только то, что было полезно для карьерного роста. Эх, Ярон, Ярон! Конечно же, ты прав, но как ты не похож на нас, родившихся в лагерях социализма. Ты умеешь говорить прямо, по существу, без оглядки, без страха и без этих дипломатических выкрутасов. Вот только бы узнать, когда придёт твоё время. Давид заехал на подземную стоянку рядом со зданием муниципалитета.

Спустя два дня в его кабинет позвонил Босс.

– Привет, Давид.

– Здравствуйте, Амирам Соломонович.

– Ты помнишь наш последний разговор?

– А что именно?

– По поводу Дворца спорта.

– Конечно, помню.

– Так вот, слушай сюда, через три дня, как я и обещал, поставки мрамора возобновятся. Но и ты для меня кое-что должен сделать.

– Я внимательно слушаю.