Глава 4

Поздняя весна 1877 года. Княжество Сват

Всю свою долгую жизнь, следуя взглядам Макиавелли¹⁹, Абдул Гафур успешно распространял влияние равно на друзей и врагов. Ахунд, почитаемый как новый пророк миллионами правоверных мусульман и даже инакомыслящими, для виду поддерживал дружеские отношения с британцами, втайне всё же проклиная их.

Тем не менее у старца имелся один недруг, которого никакие ухищрения и изворотливость не могли переманить на свою сторону, а потому он его весьма остерегался. Этим недругом были сикхи²⁰ – некогда полновластные могущественные хозяева долины Пешавар и правители Пенджаба. Они с самого начала встали на пути Абдул Гафура к беспредельной власти. Не успевал ахунд насладиться очередной победой, как между ним и целью оказывался этот ненавистный враг. Суть противостояния заключалась вовсе не в англичанах, как могло показаться на первый взгляд. Да, сикхи – этот воинственный народ, некогда низвергнутый с самого высокого положения, – теперь были в подчинении махараджи из Патиалы²¹. А сам махараджа являлся лишь безвольным вассалом британцев. Но не сердечная преданность или политические убеждения склоняли сикхов к верности англичанам, а лишь лютая вражда к мусульманам, которым благоволил Абдул Гафур.

– …Учитель, вам не холодно? Пойдёмте в дом – ночи ещё холодные.

Слова приближённого вывели старика из раздумий, но он не удосужился отвечать, а властно отмахнулся еле заметным движением ладони. Слуга не стал испытывать терпение ахунда и поспешил удалиться. Но, услышав скрипучий голос старца, быстро вернулся.

– Абу Али, что там у тебя в руках?

– Одеяло, учитель.

– Укрой!

Слуга накрыл худые плечи Абдул Гафура тёплым одеялом из верблюжьей шерсти и в ожидании приказа застыл как изваяние. Властный отметающий взмах ладони старца вновь заставил приближённого удалиться. При этом ахунд знал, что тот не оставит его здесь одного – внимательные глаза следили за каждым движением учителя. Только Абу Али знал его привычку уходить из дома к этому скалистому гроту, чтобы предаваться размышлениям после ночного намаза. В одиночестве ему думалось хорошо, особенно ночью, – сон всё равно не шёл в старческую голову. Ниша грота укрывала его тщедушное тело от прохладного ветра, а занимаемая высота позволяла вообразить себя восседающим на мировом троне. Стоило только поднять голову и посмотреть в бездонное ночное небо, усыпанное разноцветными звёздами, как наступало некое блаженное оцепенение. Кажется, само мироздание вводило в необъяснимый транс, пыталось сказать что-то важное, напомнить о единстве всего сущего. А ещё старик заметил, что когда прищуриваешь глаза, то от звёзд протягиваются тонкие мерцающие лучики-нити, словно приглашая в путешествие по Вселенной. Впечатление было созвучно частым раздумьям ахунда последних месяцев об уходе мир иной.

Абдул Гафур не сожалел о сети, сплетённой своим изощрённым умом, опутавшей все уголки мусульманского мира, что позволяло ему управлять процессами за многие тысячи фарсангов отсюда. Ведь власть – вещь эфемерная, даже единоличная, – сегодня есть, а завтра ровным счётом ничего. Это обстоятельство заставляло старика озаботиться судьбой любимого младшего сына. Ему не место в княжестве. Как только Абдул Гафура не станет, он должен покинуть Сват. Наилучшим местом для переезда будет Европа. А как это обустроить, он подумает после возвращения Сейф аль-Малюка из Бухары.

Между тем как раз в это самое время караван под предводительством его доверенного лица подвергся нападению. Всё произошло, когда караванщики и слуги, утомлённые долгой дорогой, расположились на ночлег у входа в долину Сват – в трёх днях пути до дома. Им в голову не приходило, что кто-то из проживающих в подлунном мире посмеет уронить хотя бы даже волосок с людей ахунда. Люди Абдул Гафура были неприкосновенны, но только не для заклятых врагов старика. Сикхский отряд поджидал караван в облюбованном для ночлега месте, но не стал нападать сразу, а дождался темноты. То, что караванщик остановится именно здесь, было ясно любому путнику. У подножья горы, покрытой зелёной сочной травой, раскинулось прозрачное озеро, словно приглашая путешественников к отдыху. И место для засады тоже являлось отменным – чуть дальше, за крутой скалой, можно было спрятать хоть сотню всадников.

Тихо задушив часовых, сикхи переходили от одной палатки к другой и быстрым наскоком вырезали ничего не подозревающих людей Сейф аль-Малюка. На счастье самого предводителя, русский подпоручик не спал – он-то и спас его от верной смерти. Мацкевич, услышав подозрительные шорохи и приглушённые стоны несчастных, подвергшихся нападению, приподнялся из-за верблюда, рядом с которым устроился на ночь, и увидел множество смутных силуэтов, быстро передвигающихся по лагерю. На раздумья не оставалось времени, он вскочил на ноги и, пригибаясь, побежал в сторону палатки Сейф аль-Малюка. Быстро растормошив, шепнул одно лишь слово:

– Нападение на караван!

Затем выскочил наружу и на мгновение остановился, чтобы попытаться понять, откуда в первую очередь исходит опасность. Нападавших было человек двадцать пять. В лунном свете то и дело мелькали их сабли и ножи. Но вот захрипели разбуженные верблюды, некоторые издали тревожные трубные звуки. Стали просыпаться люди и хвататься за оружие, чтобы оказать сопротивление. Почему не стал кричать Ян? Он сам не понял почему – скорее всего, подсознательно понимал, что нельзя, иначе привлечёт внимание к палатке предводителя.

– Что там? – спросил испуганно Сейф аль-Малюк, вышедший из-под навеса с саблей в руках.

– Человек двадцать-двадцать пять. Кажется, индийцы. Откуда они здесь?

– Сикхи! – упавшим голосом проговорил посол Абдул Гафура.

– Вам надо спрятаться! – сказал Мацкевич. – Я ещё днём увидел расщелину в скале. Там, за палаткой, шагах в пятидесяти. Давайте я провожу вас. И отдайте мне саблю – вы её даже поднять не можете, уважаемый.

Тут прибежали около десятка воинов из числа охраны посла и встали полукругом вокруг Сейф аль-Малюка и Мацкевича. Ян быстро объяснил, куда спрятать предводителя, а сам ринулся в гущу битвы. Он стремительно передвигался по площадке, рубя саблей направо-налево, делая выпады, подскоки, уклоны. Вот упал один противник, второй третий… Но главная цель впереди – предводитель сикхов, их командир. Только добравшись до него, можно прекратить резню. Вон он, в большой зелёной чалме, украшенной побрякушками. Стоит посреди лагеря с двумя саблями в руках. В начавшейся схватке с ним Мацкевич был, как никогда ранее, осторожен – вертел головой, замечал каждое движение, направленное в его сторону, лишь бы не допустить подлого удара в спину. Поединок подпоручика и командира сикхов был настолько захватывающим, что остальные на время прекратили драку, застыв с выставленным друг на друга оружием.

Ян отметил про себя, что сикх был хорошо сложен, крепок – от него исходила звериная сила. Он вертел своими саблями так быстро, что глаза невольных зрителей, даже при ярком лунном свете, не успевали замечать их траекторию. Но подпоручик уже вошёл в «казачий спас»²² – в его восприятии движения противника многократно замедлились, и ему не составляло труда с помощью одной лишь сабли сначала отбивать каждый удар, уворачиваться, а затем самому переходить в атаку. Наконец он, увидев, что сикх раскрылся, ударил справа налево с оттягом по его груди. От неминуемой смерти раненого спасли стальные кольца, надетые на шею, которые свисали чуть ниже ключиц. Но всё равно ранение было достаточно серьёзным, и предводитель сикхов упал навзничь на траву. Он сделал попытку приподняться, но это ему не удалось, и тогда его сторонники многоголосо закричали:

– Пракаш Сингх! Пракаш Сингх! Пракаш Сингх!

Видимо, так звали их вождя. По всему видать, воины были потрясены поражением непобедимого Пракаш Сингха, но уже через пару мгновений проворно подхватили своего предводителя, затем убитых и исчезли в темноте, будто их и не было здесь. Попытку преследовать нападавших остановил Мацкевич. Во-первых, можно в темноте нарваться на засаду и получить ещё больший урон, а во-вторых, необходимо более надёжно организовать охрану Сейф аль-Малюка.

На рассвете подсчитали потери и убытки. Особенно убивался караванщик, который закупил в Бухаре хлопковое масло для перепродажи местным купцам. Почти все большие кувшины были разбиты, а масло разлито. Значительными оказались и людские потери – десять убитых воинов. Но Сейф аль-Малюк не переживал по этому поводу. В конечном счёте они просто-напросто плохо выполнили свою работу. Из-за их беспечности было совершено внезапное нападение сикхов. Понятно, что целью головорезов являлся сам посол великого ахунда. Лишь внезапное и отважное вмешательство русского решило исход дела не в пользу нападавших. Сейф аль-Малюк никогда не забудет оказанную услугу. По приезде обязательно расскажет про геройский поступок раба. Русский правильно расценил обстановку, когда остальные метались в панике. И выбрал одну-единственную цель, которая заставила отступить сикхов: только потеря вождя вынудила их отказаться от первоначального плана. Сикхи – народ воинственный. Даже будучи в меньшинстве, не отступают, предпочитая смерть позорному бегству. Они считают, что всё в этом мире происходит по воле бога. Умирая, человек не попадает в рай или ад, а растворяется во всеобъемлющей всевышней любви. Особенно почётно для этих людей умереть, защищая истину. Это мировоззрение делает сикхов идеальными воинами – бесстрашными и дисциплинированными, что было доказано во множестве войн.

Для Яна тоже не являлась секретом огромная роль войны и достойной смерти в бою в сикхизме. Если не было войн, то раз в год в каждой общине сикхов устраивались поединки на мечах и кинжалах между молодыми и старыми мужчинами. В ходе таких схваток, вполне реальных и кровопролитных, старик мог получить желанную смерть в бою. Так почему же они отступили, когда победа была уже близка? Единственным оправданием их поступку могло служить незнание намерений вождя. Как только их предводитель получил тяжёлое ранение, некому стало вести их к цели.

– Как твоё имя, урус? – спросил наконец Сейф аль-Малюк.

– Ян Мацкевич.

– Слишком тяжело для нашего уха… Ну да ладно. Как ты сказал? Ян?!

– Да!

– С этого дня я – твой должник, Ян. Хотя рабу никто ничего не должен. Но я только временный хозяин. Ты будешь принадлежать великому ахунду Абдул Гафуру, да продлит его дни Аллах. Я уверен, тебе он понравится, Ян. Он умеет очаровывать людей, даже чужестранцев…

К вечеру третьего дня караван втянулся в городок Мингору²³