Глава 8

Земля остановилась. На перекрестках крупных городов образовывались аварии и пробки, в магазинах падали продукты мимо полок и тележек, в офисах и на стройках стояла всеобъемлющая тишина. Весь мир смотрел на уличные экраны, 3Д-смартфоны, нанопланшеты и КПК. Не осталось, казалось, ни одного человека, который бы не замер на месте, когда Лукард скинул Изабеллу в склеп, вскочил туда сам и закрыл вход. Интернет-сообщества требовали немедленно прекратить шоу и отключить девушку от системы, чтобы спасти ее сознание. К главному штабу "Новой Реальности" стекалась протестующая толпа людей. Электронная почта, системы быстрого оповещения и телефоны головного офиса разрывались от атак негодующей аудитории.

А Мэтью Харвест сидел в своем бронированном кабинете и, задумчиво глядя в пустоту, думал лишь о том, как усовершенствовать системы слежения, чтобы они давали возможность уловить хоть слово во время скоростных полетов, подобных сегодняшнему.

О том, что в его технологиях будут провалы, он знал. Это был его первый опыт подобного масштаба. Он понимал, что есть места, недоступные для камер и микрофонов – глубокая вода, толстостенные пещеры, ямы в земле или проклятые крылья Лукарда, – и пока не знал, как это исправить. Но он был спокоен. Того, что на данный момент давало его оборудование, было вполне достаточно, чтобы манипулировать зрителями и держать весь мир в напряжении. Более того, он был уверен, что в самом потайном уголке души каждый протестующий сейчас под его окном активист с нетерпением ждал продолжения этой невероятной истории.

***

Изабелла сжалась в комок, ожидая удара о холодный каменный пол, однако через мгновение после падения в темную бездну ощутила мягкость бесчисленных шелковых подушек и покрывал. Она вскочила на ноги и поняла, что не только не может выпрыгнуть из ловушки, но и даже дотянуться до верха. Это было целое помещение под каменным полом с единственным выходом через верх. Она стояла во весь рост и не могла ни достать до потолка, ни оценить ширину своей темницы. Хотя темницей это было сложно назвать – отшатнувшись наугад в правую сторону, она почувствовала мягкую, обитую бархатом стену. Вокруг была совершенная темнота, но в призрачных лучах луны, на мгновение осветивших пространство, девушка успела разглядеть шикарные темно-бордовые ткани графского ложа.

Вход закрылся.

Изабелла с замирающим сердцем услышала шорох огромных крыльев и всем существом ощутила присутствие своего карателя. А потом в ужасе увидела его светящиеся зеленым светом глаза. Кроме них, ничего не было видно, но девушка знала, что он сейчас приближается к ней и протягивает железную руку, от которой не было спасения.

Изабелла бросилась в сторону и наткнулась на стену. За спиной раздался леденящий душу хохот. Еще одна попытка – снова стена. Девушка в беспамятстве металась по замкнутому помещению, словно пойманный в клетку зверек. А в центре с хищным оскалом наблюдал за ее бессмысленными передвижениями ее страшный враг.

В висках бешено стучал пульс, тело немело, становилось нечем дышать. В последнем порыве отчаяния Изабелла развернулась к невидимой, но осязаемой фигуре своего похитителя и бросилась к его ногам…

– Лукард… – исчезающим голосом позвала она его, каждым миллиметром тела ощущая его горящие глаза. Ее ладони лежали на его узких бедрах, губы почти касались его каменного пресса. Она вся была в его власти. – Пожалуйста, остановись… Ты так силен. Неужели тебе доставит удовольствие видеть страдания того, кто слабее тебя?

Изабелла почувствовала, как он запустил руку в ее волосы и резко поднял голову…

Какую же страшную ошибку она допустила. Ей нельзя было оставлять сработавшее Веретено рядом с ним. Она ведь хотела забрать его. Уже тянулась за ним… Как вдруг какой-то крохотный, едва различимый, но очень глупый импульс решил обозначить ее победу и показать ее врагу, рисковавшему ради нее собственной жизнью, ее широкий жест.

О, какой же это был необдуманный шаг. Пусть она уже почти ничего не понимала после той безумной ночи, но у нее должно было сработать главное правило в отношении мужчины: никогда и ни при каких обстоятельствах не уязвлять его самолюбие. Потому что потом оно не даст ему проявить мужское снисхождение к ее женским слабостям, а в случае воззвания к нему сделает из своего носителя взбешенного зверя.

Слезы отчаяния, вспыхивая тончайшими изумрудными искрами в свете его взгляда, побежали из ее затравленных глаз.

– Ты говорил, что не причинишь мне боли, – прошептала Изабелла. – Ты не помнишь этого?

Она увидела, как два зеленых огонька медленно опустились вниз, и поняла, что его лицо оказалось напротив.

– Нет, я помню, – провибрировал в ее груди его низкий голос. Ее волосы шевельнулись от его слов, все тело ощутило его страшную близость. – Я все помню.

***

Изабелла открыла глаза и сразу увидела часы на стене своей комнаты. Одиннадцать часов. Утра или вечера? Шторы задернуты, но, кажется, за ними темно. Значит, наступает ночь. Неужели уже прошли сутки?

Девушка приподнялась над подушкой и сразу направила взгляд вниз – вся кровать устлана красными шелковыми тканями…

Эту ночь и весь последующий день Изабелла провела в пограничном состоянии. Она пыталась читать, спать, гулять, есть, танцевать, заниматься домом, исправлением нанесенного урона, старалась отвлекаться на полезные дела, но у нее ничего не получалось. Она не знала, что делать дальше.

И все следующие дни она не знала этого тоже…

Не знали этого также и зрители "Новой Реальности", и режиссеры сериала, и Мэтью Харвест, и его самые близкие помощники.

И все, что им всем оставалось, это ждать.

В один из вечеров, без аппетита съев ужин, Изабелла по обыкновению пошла принять душ перед сном. Она включила воду и медленно сползла вниз по стенке кабины, прижав к себе колени и закрыв лицо руками. Воспоминания нахлынули с невыносимой силой. Вода мягко текла по ее волосам и согревала тело, но Изабелла ничего не чувствовала. Она обессилела от борьбы с самой собой, уже почти неделю ни на миг не позволяя себе задуматься о той ночи в его замке. Она была разбита, деморализована и совершенно не представляла, как ей существовать дальше в этом мире.

У нее никогда не было отбоя от поклонников, поэтому еще со школьной скамьи она могла выбирать, отказывать, капризничать, играть и делать все то, что обычно делают красивые юные девы со своими воздыхателями. Однако почти все свободное время она посвящала скрипке и танцам, а оставшиеся незанятыми часы предпочитала проводить не на свиданиях, а за книгой или просмотром познавательных фильмов и программ.

К несчастью, ничего из этого не помогло ей избежать ошибки выбора спутника жизни, которая потом еще много месяцев всплывала в памяти… И тем не менее это было ее выбором, и она сама отвечала за свою судьбу.

Изабелла сцепила тонкие пальчики и, задержав дыхание, с головой ушла в теплый водяной поток.

А потом наступило то самое утро. Утро, перевернувшее ее жизнь. Она попала в невероятный потусторонний мир и пребывала в нем до сих пор.

Это был его мир, его пространство. Владения ее главного и единственного врага, на борьбу с которым она отдавала все силы.

Высший вампир, порождение тьмы, ночной кошмар с невероятной мощью и способностями. Он забирал жизни, волю, разум. Он убивал, уничтожал, изо дня в день прекращал чье-то существование. Чудовище, монстр, чернокрылый демон.

Он покорил ее…

Он оказался мужчиной такой непостижимой высоты, что она готова была целовать ему руки, только бы он позволил ей остаться рядом с ним и не лишал ее защиты и наслаждения его прохладных объятий. Изабелла до сумасшествия точно помнила все свои мольбы, вырвавшиеся из ее губ после его слов о приближении рассвета и ощущение возвращения в реальность одновременно с падением в бездну после его насмешливого замечания о том, что он привык спать один.

Девушка сжала виски, словно пытаясь выдавить из головы все воспоминания, сжигавшие ее невыносимым стыдом и отчаянием, но это не помогло.

Она старалась оправдать себя тем, что он был не таким, как люди, что он владел тысячами женщин, что он в разы старше ее и что у него за плечами был неизмеримый опыт, а у нее всего один мужчина. Она хваталась за мысль о том, что она была здесь совершенно одна, что последние месяцы ее жизни представляли сущий ад, что ей не у кого было попросить помощи и что она не могла спрятаться за чью-то спину. Ей было невыносимо страшно, она вздрагивала от каждого шороха, она все еще не понимала, где она. Она не жила, а существовала… И вдруг она обнаружила себя в руках того, кто был источником всех ее мучений и прекратил их одним взглядом.

Она, холодея, вспоминала, с какой легкостью он доводил ее до экстаза. Он играл с ней, манипулировал, словно марионеткой. Он контролировал все ее движения, сам выбирал для нее ощущения, сводил ее с ума, покорял, подчинял своей воле. Он забирал ее гордость, ее независимость, ее недосягаемость признанно красивой и желанной девушки.

Она билась в его объятиях, заходилась в крике от наслаждения. В слепой злобе и отчаянии сломленной женщины пыталась воспротивиться ему и его бешеной мужской силе и опыту, но он с издевательской легкостью одним словом или прикосновением окунал ее в такую бездну чувств, что она почти теряла сознание.

Изабелла знала и видела, что он был взбешен, и в мгновения полета в замок осознавала, что он забрал ее туда, чтобы покарать ее, как причину своего гнева. Однако он пощадил ее. Он сохранил ей жизнь, хотя это должно было претить самой сути его существования, оставил ее самосознание, дал возможность забыться, расслабиться и почувствовать себя женщиной.

Он был жестким и холодным, но не причинил боли, не унизил, не выставил напоказ ее страх и неопытность.

Изабелла помнила все его выверенные, отточенные движения, которыми он вывел ее сознание из приступа всеобъемлющей паники, а тело – из напряжения и сжатости в ожидании страшных мучений, которые он мог бы ей причинить.

Он довел ее до сумасшествия, до исступления, до самоотречения. Она таяла в его руках, словно воск, принимая любую желаемую им форму. Она умирала в его объятиях. А вокруг него плавились воздух, время и пространство, стекая невидимыми материями на тончайшие шелка его постели…

Изабелла легла спать. Сознание медленно погружалось в сонную дымку, но все же в какой-то момент девушка почувствовала, что ее взяли на руки. Почему-то ей не удалось очнуться. В пограничном полусне она подняла голову и смутно увидела его очертания…

Лукард сидел на полу, прислонившись спиной к стене – кровать не выдержала бы его веса. Он вытащил Изабеллу из одеяла, в которое она от холода и тревог замоталась вместе с головой, и положил к себе на грудь.

Никто ничего не говорил.

Девушка заснула в первую же минуту, как только почувствовала себя объятой защитой сильного тела. А Лукард, накинув на Изабеллу лежавшее рядом покрывало, смотрел на звездное небо за окном, одной рукой прижимая к себе мирно дышащий маленький сверток, а другой играючи пропуская сквозь пальцы золотистые лучи, которые сам же создавал…

Девушка проснулась рано, около пяти утра и, резко сев на кровати, попыталась привести мысли в порядок.

Что это было ночью? Опять сон? Ей ведь приснилось, что он пришел в ее спальню? Не мог же Лукард, в самом деле, пройти так, что его не засек ни один датчик?