Глава 6

Проснувшись, Изабелла первым делом ощутила во всем теле легкое онемение и пощипывающий холодок.

Она видела фрегат Лукарда.

Она была на верфи Армады.

Если бы кто-то сказал ей об этом еще вчера днем, она бы всерьез обеспокоилась его моральным состоянием. Сейчас же она изо всех сил пыталась привести в порядок свое. Поэтому, когда Рикардо предложил всем развеяться и совершить вылазку на природу, она вприпрыжку побежала переодеваться в верховой костюм и была готова к выезду еще до того, как Кери дошла до шкафа в своей спальне.

Единственное, что ее немного отвлекало от шевелящихся на голове волос, это мысль о Морисе, для которого минувшая ночь должна была стать самой выдающейся в его жизни. Как несчастный смотритель смог пошевелиться и броситься закрывать проход при виде несущейся ему навстречу фрейлины, для Изабеллы до сих пор оставалось загадкой, потому что уже к тому моменту он превратился в сплошные глаза. А учитывая, что после этого ему еще предстояла встреча с Бенджамином, отдавшего распоряжение проводить принцессу до дома и явно не ждавшего исполнителя обратно через пару минут после ухода…

Кроме двух своих подопечных, Линарес также позвал на прогулку и дона Рафаэля с Шарлоттой, и его решение было вполне обоснованным. Чтобы впечатлительная натура единственного наследника рода Веласкес не вызвала в его окружении подозрений своим сияющим видом, необходимо было на некоторое время увести его от любопытствующих глаз. Хотя, надо отдать должное всем участникам прогулки, никто не преступил установленную ночью запретную черту, и всю дорогу небольшая компания, многозначительно переглядываясь, вела только отвлеченные темы. Керолайн, в частности, сразу же задала общий тон беседы напоминанием о завтрашнем бале и спустя некоторое время осталась единственным оратором, повествуя о невероятном костюме своей принцессы, затраченных на него средствах, материалах, украшениях и прочих бесчетных мелочах. Последний отрезок пути, таким образом, прошел под ее безостановочное щебетание и оказался чересчур информативным, поэтому сообщение Рикардо о том, что они почти приехали, было воспринято с небывалым энтузиазмом.

Всеми, кроме Изабеллы.

Едва она подняла на место прибытия начавшие было закрываться от бесконечного монолога глаза, как все дорожные перипетии исчезли из головы в мгновение ока. Это было то озеро, где слова Зорро навсегда изменили ее жизнь.

– Вот хорошее дерево, – донесся до нее сквозь туман голос подруги. – Можно расположиться под ним.

В ответ раздался низкий тембр Линареса, по-видимому, согласившегося с высказанным предложением. Со всех сторон послышались характерные звуки спешивающихся всадников, сразу же занявшихся обустройством привала.

Девушка тоже спустилась со спины Арабики, но, отметив на периферии сознания, что Керолайн справится и без посторонней помощи, покинула гостеприимную тень и направилась к озеру.

– Ты куда? – донеслось ей в спину.

– К воде.

– Лягушка!

Изабелла приблизилась к зеркальной глади и, бездумно постояв рядом пару минут, медленно опустилась на землю. В прошлый раз здесь цвели белые кувшинки. И хотя сейчас озеро было не менее живописно, его поверхность была пуста. Без него все было пусто…

Девушка одернула себя и попыталась отвлечь внимание на что-нибудь более материальное. В поле зрения невольно попала Керолайн. Изабелла задумалась. У ее подруги не было родителей. Никто толком не мог сказать, откуда она появилась во дворце. Кери всегда была одна, и ее принцесса являла для нее всю осознанную вселенную. На этом же конце света она обрела новый мир. Рикардо обосновался у нее за спиной непроходимым редутом. Он стал ей и другом, и братом, и отцом, и женихом.

Какая странная земля… Сначала она всех разлучила, а потом вновь собрала вместе. Правда, раньше Изабелла думала, что так нужно было только для встречи Керолайн и Рикардо. Сейчас же становилось ясно, что фрейлина была не единственной причиной. Горящие глаза дона Рафаэля и потупленный взор Шарлотты говорили сами за себя.

Шарлотта… Каково ей было? Изабелла прекрасно понимала, почему девушка так рвалась покинуть Калифорнию. Ведь, несмотря на все расположение, оказываемое ей домом губернатора, события, к которым она была причастна, еще долгое время будут всплывать в памяти участников. Как она несла бремя этого осознания на своих плечах? Не жалела ли она о том, что в момент минутной слабости поддалась взгляду юного дона? Впрочем, юным он был лишь по сравнению с Рикардо. Настоящий его возраст совпадал с возрастом Изабеллы, то есть он был на год старше Шарлотты и Керолайн.

Изабелла незаметно вздохнула. Шарлотта и Керолайн. Их перемирие тем или иным способом пытались устроить все. И если Шарлотта сразу же безропотно признала главенствующую роль фрейлины во всех аспектах своей жизни, то Кери все еще была непреклонна. Конечно, спустя месяцы ее поведение начало носить более демонстративный характер, нежели отражать истинное отношение, но все же она до сих пор не сдавала позиции. Тем не менее, надо отдать ей должное, компетентность Шарлотты в некоторых чуждых для самой фрейлины вопросах, как, например, медицина или латынь, никогда не подвергались последней сомнению.

Шарлотта…

А ведь они так и остались бы в неведении о том, что Фиона планировала взорвать обе гасиенды. Равно как и о том, кто это предотвратил…

Изабелла встряхнула головой. Это озеро вызывало у нее слишком много мыслей и эмоций. Девушка снова невольно посмотрела в сторону спутников. Керолайн полыхала от взглядов Рикардо, Шарлотта рделась от любого слова дона Рафаэля. Сама же Изабелла, несмотря на шумное соседство, была одна.

Как и дон Алехандро.

Как часто Изабелла думала о его силе духа. Такая тяжелая судьба. Сначала он потерял любимую жену, умершую, чтобы дать жизнь их сыну, а потом потерял и сына. Эта многолетняя разлука во время учебы дона Диего сделала их такими далекими друг от друга, что едва ли они провели после его возвращения хоть один семейный вечер. Дон Диего нашел себе новую семью в книгах и друзьях по Университету, дону Алехандро же осталась лишь его работа. И какая! Требующая постоянного сосредоточения, ответственности за каждое слово, не допускающая ни одного неверного шага. Круглосуточный контроль ситуации, непреходящее напряжение. Сколько внутренних сил нужно было иметь для такой жизни. А особенно после того, как к его единственной опоре и главному соратнику вернулась его семья…

Кто-то из учителей Изабеллы сказал ей однажды, что настоящей силой духа обладает лишь тот, кто сможет порадоваться чужому счастью в собственном горе. И дон Алехандро был первым человеком в ее жизни, который оказался на это способен. Не имея именно того, что вернулось к его другу, он разделил с ним его великую радость. Без зависти, без затаившейся обиды на судьбу. И не просто разделил, а, взвалив на свои плечи заботы дона Ластиньо, отпустил его к семье.

Воистину, на таких людях держится свет.

Да, дон Алехандро с возвращением сеньоры Камелии тоже обрел часть своего старого мира, потому что они приходились друг другу очень дальними родственниками, разделенными не одним и не двумя поколениями, и согласно их расчетам являлись шестиюродными братом и сестрой. Но она вернулась и справедливо исчезла за оградой владений Линарес. Как и много лет назад, когда дон Алехандро вел ее под венец к своему лучшему другу. Они оба рано остались без родителей и всю сознательную жизнь старались держаться друг друга, а когда жена дона Алехандро умерла во время родов, сеньора Камелия, насколько могла, заменила дону Диего мать. Однако замужество, а потом и двое детей предсказуемо сократили время встреч и родственных разговоров за вечерним чаем. Так случилось и сейчас, спустя тринадцать лет разлуки. Как не пыталась сеньора Камелия уделить своему названному брату хоть пару часов в день, семейная жизнь забрала ее с головой. И, несмотря на периодические совместные обеды или ужины, которые сначала казались удачным компромиссом в сложившейся ситуации, все мысли сеньоры Камелии сосредотачивались лишь на ее доме, дочери, сыне, муже и невестке.

Изабелла как-то слышала от матери, что у дона Алехандро был еще двоюродный брат. Но их родители плохо общались в молодости и еще до рождения детей разъехались по разным странам. Отец дона Алехандро приехал в Калифорнию, а отец дона Валентина – в Мексику. Дон Алехандро уже в сознательном возрасте пытался связаться со своим двоюродным братом, даже сумев найти его адрес в далеком городе, но тот не испытывал потребности в родственном общении, и через несколько лет и без того вялая переписка совсем прекратилась. А еще через несколько лет дон Алехандро узнал, что его двоюродный брат умер и у него осталось двое детей: мальчик Андрес и девочка София. Но их мать к тому времени уже вышла замуж за другого мужчину, и вроде бы они все были достаточно обеспечены, поэтому от предложения помощи дона Алехандро она отказалась и больше никак не проявлялась.

Таким образом, у дона Алехандро не осталось никого, кроме его такой далекой по крови, но близкой по духу сестры. Изабелла часто видела легкую улыбку на губах губернатора. Его сестра была прекрасной женой, матерью и хозяйкой и все, чем полнилась ее голова, являлось естественным порядком вещей, пытаться изменить который было бессмысленно.

Что же касалось встречи дона Диего и сеньоры Камелии, то она не узнала в молодом человеке своего воспитанника. Правда, у них почти не было времени на разговоры, потому что у дона Диего впереди уже маячила поездка в Мексику, которая, как всегда, требовала серьезной подготовки. И тем не менее Изабелла видела в глазах матери неподдельное ошеломление. Тот мальчик, которого она помнила, и юноша, вышедший ей навстречу тринадцать лет спустя, не укладывались в ее сознании в единый образ. И хотя они успели немного поговорить о минувших днях и общих воспоминаниях, Изабелла поняла, что ее мама так и не смогла принять происшедших в доне Диего перемен.

Девушка посмотрела на водную гладь и внезапно вздрогнула: Рикардо не преминул захватить на прогулку гитару и сейчас решил усладить слух своей музы очередной серенадой. Кери моментально порозовела от удовольствия и, в лучших традициях сложив на коленях руки, обратилась в слух. Правда, она, кажется, так и не поняла, что внезапный романтический порыв Линареса был призван хоть на пару минут спасти их небольшое общество от очередного витка повествования о бальном платье ее принцессы.

Изабелла откинулась назад на согнутые в локтях руки и посмотрела на голубые кусочки неба, проглядывающие сквозь густую крону избранного ею дерева. Память услужливо подсунула картину их первой поездки в Гранит и всех последовавших за тем развлечений, которые казались ей такими глупыми и детскими. Изабелла думала тогда, что Зорро поддерживал их затеи исключительно в силу своего воспитания. Сейчас же она со всей ясностью понимала, что он в тот момент тоже отдыхал…

На шее и плечах вдруг стало горячо, словно загорелись впечатавшиеся в кожу его поцелуи. Так воспламеняются кажущиеся потухнувшими угли костра, от одного легкого дуновения обретающие новую силу. Изабелла передернулась и попыталась отвлечься, однако все это время обманчиво витавшие разрозненными образами мысли наконец дождались момента слабости и без предупреждения взяли штурмом сдавшее оборону сознание.

Как же многого они с Керолайн еще не понимали… Изабелла до сих пор не могла найти объяснение тем ощущениям, которые охватили ее в руках Зорро в последнюю ночь перед его отъездом. И хотя она помнила происходившее только короткими урывками, этого объема воспоминаний хватало, чтобы утопить ее в них с головой.

Это то, о чем тогда в исступлении шептала Фиона? И то, о чем девушкам при дворе было запрещено говорить? С ним так бывает всегда? Или только в тот момент? А мог ли он испытать рядом с ней что-то подобное? Если да, то желание Рикардо быстрее заполучить Керолайн в качестве жены приобретало дополнительные мотивы. Изабелла сжала тонкие пальцы. И мотивы эти очень сильные. Равно как и прячущиеся за ними ощущения.

По телу пробежала тянущая волна. Его руки способны были свести с ума, его дыхание у нее на коже пронизывало ее насквозь, его губы…

– Тебя сейчас водяной утащит, – раздалось над головой.

– Кери! – подпрыгнула Изабелла.

– Ты что это такая задумчивая? – прищурилась фрейлина.

– Просто, – попыталась принять как можно более раскрепощенный вид Изабелла, неотвратимо ощущая приближение допроса с пристрастием, – на воду смотрю.

– Еще ни разу твое "смотрение" не привело ни к чему хорошему, – начала повышать интонацию Керолайн, за версту учуяв попытку уйти от разговора. – А не далее как несколько месяцев назад эта привычка…

– Тут моя жизнь разделилась на "до" и "после", – поспешила пресечь надвигающийся ураган Изабелла, понимая, что в первую очередь в него неминуемо попадет Шарлотта, а за ней и все оказавшиеся рядом.

– Ты о чем? – насторожилась Кери.

Изабелла собрала волю в кулак: лучше сразу столкнуть фрейлину с воинственной тропы.

– Полгода назад здесь мне сообщили о том, кем я являюсь.

У Керолайн виновато вытянулось лицо.

– Там еще утренний пирог с папайей остался, – промямлила она.

Изабелла бросила последний взгляд на судьбоносное озеро и поднялась с примятой травы. Девушки в полном молчании дошли до своих спутников и сразу же попали в круг оживленной беседы.

– Ее Высочество наконец соизволили почтить нас своим присутствием, – не преминул вставить веское слово Рикардо, прерывая какой-то распаленный разговор с доном Рафаэлем.

– Да, – решила сократить до минимума диалог с братом Изабелла.

– Надеюсь, Вам не будет скучно в нашем нижайшем обществе.

– Нет, – поджала губы девушка.

– Слава Богу, а то вдруг наши темы слишком примитивны для столь высокопоставленного слуха.

– Высокопоставленным он был в Британии, – не удержалась Изабелла.

– Смею заверить, так было всегда, – поддержал ее тон Линарес. – Диего так разбаловал тебя в детстве, что ты уже и без Британии была принцессой.

– Если тебе кажется, что жизнь при дворе – это сплошная свобода действий и самоуправство, то очень сильно…

– Мне все равно, какая жизнь была у тебя при дворе. Сейчас ты здесь.

– Вообще-то она всегда была послушной, – встала на защиту своей принцессы Керолайн.

– Женщина и должна быть послушной, – сверкнул глазами в ее сторону Рикардо, явно заведенный после беседы с доном Рафаэлем. – Иначе на кой черт она сдалась в доме? – Кери сжалась и придвинулась поближе к подруге. Кажется, молодые люди в их отсутствие успели затронуть какую-то крайне неприятную для Линареса тему. – Экспансивные дамочки, конечно, привлекательны, но только на один раз, – девушки впали в испуганное молчание. Идти Рикардо поперек слова было чревато. В этом они успели убедиться на собственном опыте. Но что его так завело всего за несколько минут? – А Зорро теперь расхлебывает чужие ошибки десятилетней давности, – продолжил молодой человек. – Хвала Небесам, на тебя нашлась управа. И хотя, на мой взгляд, он очень снисходителен, надеюсь, рано или поздно ты получишь по заслугам за все свои похождения. – Так вот что случилось… Дон Рафаэль на свою голову и на головы всех отдыхающих умудрился заговорить про их ночное путешествие. – Попробовала бы ты уйти к своей луже в его присутствии.

– Интересно, как пройдет бал в этот раз? – словно невзначай произнесла Шарлотта, разглядывая расстеленную на траве скатерть ручной работы.

– Да, полгода назад он выдался очень запоминающимся, – поспешил поддакнуть дон Рафаэль, осознав, к каким последствиям привела его неосторожно оброненная фраза.

– Надеюсь, никаких вторжений не будет, – притворно заломила руки Керолайн.

Сейчас нужно было как можно скорее посодействовать смене настроения Рикардо. Хотя, зная его более чем терпеливый характер, столь резкая реакция на несколько, пусть и затрагивающих неприятную тему, слов выглядела очень необычным явлением. Может, молодой человек не выспался? Или плохо себя чувствовал?

– Главное, чтобы Монтесеро не проявил такую же бурную деятельность, как в прошлый раз, – попытался развить отвлеченную тему дон Рафаэль.

Нет, Рикардо никогда не показывал усталости, а тем более – повлеченного ею плохого настроения. Значит, произошло нечто, выбившее его из колеи. Ему сообщили утром неприятные новости? А дон Рафаэль своими словами неумышленно надавил на больное место?

– Да, это был крайне нелицеприятный поступок, – бросая осторожные взгляды в сторону своего трубадура, протянула фрейлина.

– Но формально он был прав, – повел плечом Веласкес.

– В смысле? – неподдельно удивилась Кери.

– Только Монтесеро и его люди вот уже на протяжении последних трех лет имеют разрешение заниматься личностью Зорро, – радостно доложил дон Рафаэль, понимая, что неожиданно вышел на интересный предмет для беседы, которую можно было растянуть хотя бы на пару минут. – Это вопрос их ведения, так что Монтесеро лишь выполнял свое задание.

– Все равно не хотелось бы такого повторения, – попыталась поддержать разговор фрейлина, однако общение под гнетом необъяснимого состояния Рикардо становилось все надуманнее и напряженнее.

– Да, – протянул Веласкес.

Столь усиленно недопускаемая пауза все-таки повисла над головами собравшихся.

– Диего задерживается, – внезапно раздался голос Рикардо.

Пожалел ли он своих заметно приунывших друзей или действительно счел необходимым поделиться с ними неприятной информацией, осталось неизвестным, однако на его лице после этих слов мелькнуло обеспокоенное выражение.

Вся небольшая компания затихла окончательно.

Дон Диего никогда открыто не входил в их узкую коалицию. Он заменял отца, одновременно занимался своей ученой деятельностью и большую часть времени пребывал в разъездах. Он действовал без собственных инициатив, лишь исполняя возложенные на него поручения, и, в отличие от Зорро, всегда идущего первым эшелоном, предпочитал оставаться в тени. Однако он создавал там такой надежный тыл, что у дома губернатора появлялось немыслимое в их положении право на ошибку. Как та, что они допустили с Фионой и доном Эстебаном. Ведь если бы дон Диего не вернулся тогда в Эль Пуэбло согласно общему плану и не оказался в Пещерах, случилось бы непоправимое.

Он был их последним редутом, который врагу так и не удалось переступить. И сейчас, в преддверии возвращения Зорро, а следовательно, обострения активности Монте, отсутствие дона Диего создавало крайне напряженную ситуацию.