Крестьянин не стал спорить, но видел, как забегали глаза старейшин. Он пришел к выводу, что страх всегда основан на неизвестности, а неизвестного тут было достаточно, чтобы напугать любого. Крестьянин сочувствовал кузнецу – он был знаком с ним много циклов, и хотя тот не отличался сноровкой в работе с металлами, крестьянин признавал, что никто не ориентируется в их местности лучше. Потому ему казалось гораздо более вероятным, что кузнецу причинили вред, случайно или умышленно. Он надеялся, что ошибается, но сердцем чувствовал, что это не так.

Обсудив все варианты, старейшины решили, что крестьянин, знающий местность лучше остальных, должен отвести их домой. Тот возражал, утверждая, что он не знает этих земель и уходить было бы опаснее, чем остаться. Однако старейшины настаивали, все хотели вернуться домой. И крестьянину не оставалось ничего другого, как согласиться стать проводником.

Крестьянин тихонько поделился своими опасениями с женой, но она ему ничего не сказала. Он всегда ценил это в ней. Его жена не жаловалась на тяготы в повседневной жизни – или даже на те трудности, что выходят за рамки повседневности. Вместо того чтобы жаловаться и давать оценки, она действовала. Она часто слышала замечания и становилась свидетельницей споров мужа с самим собой. А потом резким жестом заставляла его замолчать и спрашивала: «Что ты собираешься делать?»

Она не позволяла ему слишком много размышлять и, каким бы ни было его решение, тут же начинала воплощать его в жизнь. Так было и сегодня. Оставаться или уходить, даже если неподалеку бандиты, – они не будут в безопасности. В ее глазах не было ни недовольства, ни явного страха. Она невольно провела правой рукой по поясу, поддерживающему ее зимнюю одежду. За ним был ловко спрятан маленький, невероятно острый кинжал. Крестьянин знал, что она не училась с ним обращаться, но был уверен, что жена без колебаний воспользуется им, если того потребует ситуация.

Караван, состоящий теперь уже из одиннадцати человек, продвигался вперед – туда, куда указывал крестьянин. Он знал, в какую сторону они шли вчера вечером, и решил, что лучше всего будет следовать в том же направлении. Он был уверен, что скоро они окажутся в знакомой местности.

На миг крестьянин позволил себе понадеяться на лучшее. Солнце, хотя и стояло низко, светило ярко, отражаясь от снега. День был чистый, ясный. Свежий снег хрустел под ногами, и на мгновение показалось, что все в мире хорошо.

Спокойствие покинуло крестьянина, скрылось, словно солнце за грозовой тучей, как только они преодолели подъем. За ним, на их предполагаемом пути, стояли восемь человек в темных потрепанных плащах. Выглядели эти люди так, будто им не было до путников никакого дела. Хотя разбойники были в меньшинстве, крестьянин понимал, что у группки торговцев против них нет шансов. У них было всего два меча против восьми у разбойников. Он обернулся назад, и последнее, что он успел сделать в жизни, – это попытался сказать жене, чтобы она бежала прочь. Плащи с невероятной скоростью пронеслись сквозь снежную завесу, и холодная сталь вонзилась в сердце крестьянина, прежде чем его крик оборвался.

Наступило мгновение полного шока, никто из каравана не шелохнулся. Все произошло слишком неожиданно, торговцы не успели ничего понять. Но уже через несколько мгновений шок перерос в массовую неконтролируемую панику. Два солдата, зеленые, как свежая весенняя трава, смело встретили нападавших, но были убиты, не успев даже пустить кровь. Остальная часть группы попыталась разбежаться, но безуспешно: их быстро окружили темные плащи. Не считая солдат, они не встретили никакого сопротивления. В караване не было воинов, и шок мешал торговцам мыслить рационально. Сопротивление было кратчайшим путем к смерти, и всегда лучше потерять деньги, чем жизнь. У торговцев оставалась надежда, что бандиты не захотят проливать кровь, но те не думали об этом.

Они уже совершили убийство, а убийство всегда каралось смертью в Южном королевстве. Они знали, что будут в большей безопасности, если выживших не останется. Им потребовалось всего несколько мгновений, чтобы завладеть всеми товарами путешественников, а затем они схватили жену купца. Хотя она была старше жены фермера, ее кожа не потрескалась и не огрубела от циклов работы на солнце. Она была мягкой, и даже после двух тяжелых дней в пути черты женщины сохраняли намек на чувственность ее натуры, которая много циклов назад привлекла внимание купца.

Это было слишком для нее, жена купца начала плакать, отбиваться и кричать. Она могла смириться с потерей денег, но не с этим. Разбойники схватили ее и обращались с ней не лучше, чем с животным. Она знала свое будущее и отказывалась его принимать. Она была королевой их маленькой деревни, пусть и без титула, и считала себя благородной дамой. Подобное случалось с крестьянами. Она показывала на жену крестьянина и кричала, чтобы похитители забрали ее. Она кричала и пиналась, пока один из бандитов не ударил ее с достаточной силой, чтобы та ошеломленно замолчала. Когда женщина пришла в себя, то взглядом молила мужа сделать хоть что-то, чтобы остановить то, что должно было произойти, но он не видел ее глаз.

Купец стоял, опустив голову, стараясь отгородиться от окружающих его звуков и образов. Его жена увидела, насколько труслив ее муж, и тело ее обмякло, словно умерло. В ее глазах сменяли друг друга отчаяние, ярость и, наконец, покорность. Двадцать циклов вместе, а купец даже не поднял головы, чтобы утешить жену, не говоря уже о том, чтобы рисковать жизнью.

А вот их сын был другим. Один из солдат ополчения упал всего в паре шагов от мальчика, и бандиты больше внимания уделяли жене купца, нежели пленникам. Последние несколько дней солдаты думали, что болтовне мальчишки о том, как он мечтает стать знаменитым воином, не будет конца. Его голова была забита историями о Клинках Ночи и Великой войне, и он видел себя новым воплощением тех легендарных бойцов. Ополченцы разрешили ему делать с ними упражнения по утрам, и дошло до того, что тот стал воображать, будто он – великий мечник, талантливый от природы. Они проявляли доброту, а мальчик понимал, что это судьба. Сегодня он увидел свой шанс, представил, как становится героем деревни, спасая старейшин, отца и мать от разбойников. Он слышал истории о том, как мечники побеждали банды из двадцати-тридцати человек, поэтому восемь противников его не смутили.

Мальчик бросился к упавшему мечу. Он взмахнул им и сделал первый выпад, прежде чем разбойники осознали опасность. К тому времени было уже слишком поздно, и, к чести мальчика, его удар был верным. Он едва не перерубил разбойнику шею – меч застрял между позвонками. Трое бандитов, схвативших жену купца, крепко держали ее, наблюдая за тем, как остальные четверо разбойников обнажили мечи и осторожно приближаются к мальчику. Все торговцы потеряли дар речи. В деревне мальчишку знали как избалованного сорванца, которого высмеивали старейшины и собственные родители за его глупую мечту. Сыновья купцов не становились воинами. Но этот день доказал, что все они ошибались – пусть и некому будет об этом вспомнить. Мальчик был гораздо храбрее своего отца. Он не отступал и успешно защищался, хотя всем было ясно, чем закончится бой. Потребовалось несколько ударов мечей, прежде чем юноша наконец упал, истекая кровью от смертельных ран.

Купец, казалось, не замечал происходящего: он был так напуган, что не мог даже поднять голову. Его жена была не в силах оторвать глаз от битвы, что вел ее сын. Она считала его слишком избалованным, но теперь была горда и рада, что ошибалась. Женщина в последний раз взглянула на мужа и поняла, что в этом мире для нее ничего не осталось. Она жаждала присоединиться к своему сыну в Великом Цикле. Она перестала сопротивляться своим похитителям, и в тот момент, когда они ослабили хватку, женщина вырвалась, схватила один из их кинжалов и резко провела им по своей шее.

Столь стремительное развитие событий поразило всех – включая разбойников. Несколько ударов сердца – и они потеряли одного из товарищей и безоружную женщину. Их главарь, мужчина крупнее и сильнее остальных, успокоил банду, приказав поставить пленников плотнее. Порядок восстановился, и главарь оценил ситуацию. У них была добыча, но его парни хотели большего. Это была долгая, тяжелая зима, и с наступлением весны их похоть и жажда крови были велики, главарь их такими еще не видел. И они только что лишились своего трофея.

Оставалась еще одна женщина, и хотя она была не такой красивой, парням было все равно. Они были в полной безопасности здесь, в глуши. Главарь указал на жену фермера, и бандиты, не раздумывая, схватили ее. У нее не было такой нежной кожи, как у жены купца, но это была женщина, и этого было достаточно.

Ее сын, такой любопытный и такой храбрый, бросился к матери в тщетной попытке хоть что-то сделать. Его легко подхватил один из бандитов и удержал. Никто из мужчин, никто из старейшин даже не подал голоса, чтобы выступить против того, что случилось дальше. Они все еще верили, что молчание – их главная защита. Мальчика заставили смотреть, как бандиты бросили его мать на холодную землю. Они не знали о ее ноже, но он был бесполезен: одни держали ее за руки, другой устроился между ног. Бандиты не хотели рисковать. И когда все желающие были удовлетворены, бандиты схватили мать за волосы и потащили к мальчику.

Не в силах пошевелить ногами, она попыталась встать, но последние оставшиеся шаги ее протащили по снегу. Она ничего не говорила, не могла ничего сказать, но каким-то образом держалась за последний клочок своего достоинства и гордости, за то, что не мог отнять ни один насильник. Ее глаза не горели ненавистью, но и не выражали спокойствия или покорности. Если бы мальчик не знал, что произошло, он бы сказал, что в глазах его матери светилась улыбка. Позже он увидит такой же взгляд и поймет, что это была надежда. Надежда на то, что, несмотря ни на что, у него будет лучшая жизнь. Он никогда не забудет ее последние мгновения.

Один из бандитов небрежно воткнул свой меч в нее и медленно вытащил. Глядя на то, как из тела вытекает кровь, мужчина рассмеялся, будто только что услышал забавную шутку. Быстрым движением руки он смахнул кровь с меча на мальчика. Бандит усмехнулся, но не тронул ребенка. Мальчик смотрел, как жизнь утекает из глаз его матери. Но даже в состоянии шока разум его работал и запомнил убийцу матери – главаря банды.

Остальное бандиты проделали быстро. Они были опытными и с безжалостным безразличием перерезали глотки торговцам. Все произошло мгновенно, в убийствах не было ненависти или злобы. Это была работа, ничем не отличающаяся от забоя коров. Сын крестьянина понимал то, чего не понимали другие путники. Бандиты уже убили. Если оставить свидетелей, то шансы на их поимку и последующий суд возрастут. Ограбление – это одно дело, а убийство – совсем другое, и наказание за него будет строже. Убийство свидетелей было нормальной практикой: безопасность превыше всего.

Один из бандитов крепко держал мальчика, он был не в силах пошевелиться в этой жесткой хватке. Вынужденный играть роль зрителя, мальчик не мог не смотреть на невыносимую сцену, развернувшуюся у него на глазах. Самый старший из старейшин покорился своей судьбе, но в конце показал храбрость: он обнажил шею и посмотрел своему убийце в глаза. Мужчина умер, не издав ни звука. Двое других плакали и пытались убежать, но их легко поймали и убили прежде, чем они успели отойти на несколько шагов.

Больше всего мальчика занимал купец. Он надеялся сохранить жизнь и показал свою трусость, но перед лицом неминуемой смерти нашел в себе силы сопротивляться. Понимая, что шансов у него нет, он впал в ярость и попытался броситься на мучителей. Но без оружия его, не обученного драться, избили – и разбойники глумились над ним, пока он не замолчал навсегда. Они презирали его – человека, который не пожелал сражаться за то, что принадлежит ему.

Наконец остался только ребенок. Один из бандитов – как мальчик понял, главарь – подошел к нему.

– Что ж, парень, ничего личного. – В его голосе прозвучал намек на извинение, и, учитывая обстоятельства, мальчику этот тон показался странным.

Он посмотрел в глаза своему убийце. Ему не хотелось показывать свой страх перед этим человеком. Главарь, несмотря на жестокость, был наблюдателен.

– А парнишка храбрый. Не хочешь ли ты присоединиться к нам? Нам не помешает кто-то, кто будет заниматься нашим лагерем. Мы можем научить тебя сражаться.

Мозг мальчика мгновенно заработал, обдумывая ответы и их возможные последствия. Он перевел взгляд с трупов, разбросанных вокруг, на главаря, голос его был тих. В нем не было ни вызова, ни ненависти, которые главарь бандитов видел раньше.

– Нет.

Главарь разбойников изучал мальчика. Он не пытался пристально смотреть на него, не было глупых запугиваний или угроз. Ему было всего несколько циклов, но он знал цену своим словам и был непоколебим. Такой маленький, он казался гораздо старше, чем есть. Риск столкнуться в противостоянии со столь сильной личностью не стоил потенциальной выгоды от попытки переманить его на свою сторону.

Повернувшись к мальчику, главарь снова заговорил.

– Хорошо сказано, сынок. Я такое уважаю.

Он посмотрел на бандита, державшего ребенка.

– Убей его.

Мальчик не закрывал глаза. Он видел трусость нескольких торговцев и поклялся, что умрет с честью и будет достоин своей семьи. Мимо его головы пронеслось легкое дуновение ветерка, и мальчик ожидал, что сейчас перейдет к Великому Циклу. Но боли не было. После минутного замешательства он понял, что хватка, удерживавшая его, ослабевает. Он поднял голову и увидел метательный нож, глубоко вонзившийся в горло его похитителя. Бандит, изрядно удивленный, упал на колени, не в силах вздохнуть.

Из ниоткуда появился мужчина. Он был среднего роста, на нем были белые одежды, сливавшиеся со снегом у него за спиной. Он заговорил, и его голос, хотя и глубокий, все же показался мальчику мягким.

– Достаточно.

Все разбойники повернулись к незнакомцу. На лицах главаря и мальчика отразилось неверие. В живых оставалось еще шестеро бандитов – и пойти против них в одиночку было самоубийством. Не было ни одного человека, кто бы сразился с шестью мужчинами и остался в живых, чтобы рассказать об этом. Такое любили сказители, но мальчик не верил глупым сказкам, как сын купца. В реальном мире так не бывает. Но незнакомец был спокоен, будто вышел утром прогуляться и остановился поздороваться с соседом. Его меч покоился в ножнах, а руки были пусты и и спокойно опущены.

Главарь заговорил, в его голосе слышались растерянность и тревога.

– Кто ты такой?

– Шигеру. Я следил за вашей бандой с того дня, как вы совершили набег на ферму. Девушка, которая едва осталась жива, попросила меня убить вас.

Бандит кивнул.

– Надо было тогда убить эту суку. Как твоя фамилия? Столь уверенный в себе человек должен происходить из одного из Великих Домов.

– У меня нет фамилии.

Мальчик увидел, как напряжение в плечах главаря спало. Отсутствие фамилии означало, что перед ним изгой, бандит или разбойник без специальной подготовки. Стоящий перед ним незнакомец, может быть, отлично владеет ножом, но будет мертв в течение нескольких минут. Главарь кивнул, и пятеро оставшихся разбойников бросились на мужчину с мечами наготове. Мальчик наблюдал за происходящим, распахнув глаза, не в силах отвернуться. Что-то в поведении незнакомца привлекло все его внимание.

Он неспешно шагнул вперед, в самый центр окружившей его банды. Мальчику показалось необычным то, что мужчина почти не двигался. Все его удары сливались в одно красивое движение. Не было даже лязга стали о сталь. Когда он вышел из толпы разбойников, мальчик мог бы поклясться, что они просто играли в драку, а мечи даже не встречались друг с другом.

Но мираж испарился – как и души бандитов. Пятеро мужчин рухнули на землю и через несколько секунд перестали двигаться. Остался стоять только главарь, и хотя он был высок, мальчик чувствовал, как от него исходит страх. Он был гораздо крупнее незнакомца в белой одежде, но это не могло его спасти.

– Кто ты? – снова спросил главарь.

– Шигеру, – ответил загадочный мужчина.

– Это не ответ. Где ты научился этому? Я никогда не видел подобных приемов.

– И не увидишь, – так же спокойно проговорил воин.

Незнакомец сделал пару шагов вперед, и разбойник выставил меч перед собой. Мальчик уставился на него, наблюдая за происходящим. На мгновение он подумал, что заметил какое-то движение. Он моргнул, но ему лишь показалось – воины не шевельнулись. Они стояли в паре шагов друг от друга: незнакомец – с опущенным мечом, чуть отведенным за спину, разбойник – с клинком перед собой.

Мальчику стало интересно, будут ли они стоять так вечно. Разбойник держался так уверенно, как только мог, а незнакомец был расслаблен. Со временем бандит начал сдавать позиции, но у него не было выбора, кроме как стоять на месте. Повернуться спиной означало бы немедленную смерть, но и агрессивный замах вряд ли был бы успешным. Он был в большей безопасности, пока стоял, но не мог ослабить бдительность без риска.

Судьба его была предрешена. Разбойник то ли от разочарования, то ли от осознания того, что другого выхода у него нет, решил атаковать и шагнул вперед. Незнакомец, как всегда расслабленный, двинулся к нему. И снова не было слышно звона стали, но бандит упал без единого звука. Незнакомец дернул запястьем, и с лезвия клинка сорвались капли крови. Он достал из складок одеяния тряпку и вытер клинок, а затем одним плавным движением убрал его в ножны. Он действовал неторопливо и основательно. И мальчику показалось, что он делал это уже много раз.