Герой, героика, героический поступок, героический жест, как привилегия мужчин, действительно всё больше и больше становятся выспренними с одной стороны, гротескными, фарсовыми, с другой. Просто невозможно не только за минуту, но и за сто лет, забыть, отказаться оттого, что укоренилось в сознании не только мужчин, но и женщин, за тысячелетия,

Но если согласиться с тем, что постепенно, шаг за шагом, возникает новый тип мужественности, и новый тип женственности, то возникает новый вопрос, как далеко мужчина и женщина могут пойти навстречу друг другу. Насколько мы приговорены к своему полу, может быть, мы действительно находимся в преддверии свободного выбора пола.

Звучит фантастически, но сколько раз мы сталкивались с тем, что реальность делала посмешищем любую фантастику.

Мужчина и женщина: попытка деконструкции…

«Попытка» это сильно сказано. Долгая жизнь, личный опыт, вот и вся попытка. Прекрасный повод посудачить моим оппонентам, за моими рассуждениями дефицит тестостерона, вот и весь опыт.

Могу добавить, чтобы моим оппонентам веселей было судачить. И в молодости не мог похвастать избытком тестостерона. Одним словом, феминист, почти с отроческих лет. Звучит, почти как приговор.

Но если говорить словами классика, действительно, «что-то кончилось»^[82]. Патриархат, на котором держались нормативные образы мужчины и женщины, стал трещать по швам. Чем больше цивилизованности, тем меньше патриархата. Чем больше патриархата, тем он смешнее, нелепее, даже фарсовее.

Как всегда в подобных случаях, прежде всего, начали разрушаться слова-понятия, которые казались готовыми, окончательными, и неприступными.

Кому-то могло показаться, открыв «тестостерон» и «окситоцин», мы окончательно узнали, что движет поступками мужчины и женщины. Осталось открыть медицинский прибор, наподобие тех, которыми измеряют температуру тела или артериальное давление. Хорошо бы не преувеличивать значение и этих «объективных» приборов, но в один день от вековых предрассудков не избавиться (привет, позитивизму!).

Никто не отменял, опыт прошлого, инерцию жизни, консерватизм взглядов человека, многое другое, всё то, что сконцентрировано в английской глаголе «to be», соединяющем «быть» и «есть». В то же время

…«одновременность» хорошая тема для философов и культурологов…

квантовые психологи всё больше ополчаются на глагол «to be». He столько в том смысле, что нам трудно судить о том, что «есть» вне нас, но и – NB – потому что этим «судить»

…смотреть, слушать, вслушиваться, дотрагиваться, экспериментировать, ставить опыты…

мы каждый раз создаём новую реальность.

…если только речь не идёт о грубых материях и не о столь же грубом сознании…

Вероятность, неопределённость, размытые множества, неравновесные системы, многое другое, стали не просто естественнонаучными открытиями, они открыли нашу созидательную мощь. Не стало устойчивых понятий и окончательных истин, больше возможностей для самосозидания. А в эпоху постмодерна, когда жёсткие понятия и жёсткие демаркации стали выворачиваться наизнанку, пародироваться, самопародироваться, нашей внутренней свободы стало ещё больше.

В этом контексте, историческом, научном, культурном, и происходит трансформация ролей мужчины и женщины.

Лучше всего – точнее, глубже, убедительней – проследить становление понятий «мужчина» и «женщина» на уровне археологии языка:

как возникали эти смыслы, оттенки смыслов, осколки смыслов,

как они налипали на более или менее устойчивые, повторяющиеся признаки,

как начинали жить самостоятельной жизнью.

Возникала иллюзия, что это сама природа, сама жизнь, а не культурная конструкция, не метафора, которую следует проверять не столько на истинность, сколько на эвристичность. Впрочем, для кого-то есть простые истины, были, будут, стоит нам раздеться догола, вот и весь ответ, остальное от лукавого. Порой, так приятно заблуждаться.

Можно и сегодня с апломбом заявлять «мужчина должен быть мужчиной» (а для сущей убедительности, просто «мужиком»), а «женщина – женщиной» (а для сущей убедительности, просто «бабой»), что такова природа, что это на все времена, так было, так будет, но это всё больше и больше воспоминания о прошлом, ностальгия по «потерянному раю».

Дело не в том, что женщины стали надевать мужскую одежду освоили мужские виды спорта, стали всё больше заявлять о своих правах. И в прошлом были и амазонки, и женщины-правительницы, и женщины-писательницы, и женщины, блиставшие своим умом. Сохранилась даже комедия Аристофана^[83], в которой женщины-пацифистки объединяются, восстают против бесконечных, мужских войн, и добиваются успеха.

Дело, далее, не в том, что мужчины стали женоподобными, что их одежда, причёска, манеры, постепенно лишаются мужских черт. Что-то подобное было и в прошлом. В конце концов, все мы «полумужчины» и «полуженщины», хотя патриархальная культура старается замечать и обличать только ярко выраженных женоподобных мужчин и мужеподобных женщин.

Главное в другом.

Патриархат не был ошибкой, в нём был свой исторический и культурный смысл, он был не только социально оправдан, но пластичен и эвристичен, он всё ещё, кажется извечным и непоколебимым.

Многие мужчины продолжают в него верить (особенно в странах третьего мира), многие женщины ждут если не принца и мачо, то, по крайней мере, человека, надёжного, преуспевающего и богатого (опять же, особенно в странах третьего мира), но исподволь растёт то, что рано или поздно опрокинет (и уже опрокидывает) и сам патриархат, и его словесные конструкции.

Патриархат не был ошибкой, не сводился к насилию над женщиной. Просто однажды он исчерпал себя, в какой-то момент обнаружились его пределы. Чем больше он пытался удержать прошлое, выдавая его за природное, и поэтому извечное, тем более нелепым он оказывался, чем более мужчины пытались закрепить мужскую доминацию, тем больше попадали в расставленные ими самими силки. Количество самоубийств у мужчин, стало превышать количество самоубийств у женщин.

О чём это говорит?

Пожалуй, только о том, что мужская цивилизация исчерпывает себя, поскольку становится опасной, прежде всего, для самих мужчин.

Они, прежде всего, они, мужчины, больше не в состоянии выносить её бремя.

Можно сколь угодно сокрушаться по поводу того, что мужчины стали другими, они боятся ответственности, избегают принятия решений, изменились не сами мужчины, изменилось время.

Подкоркой, какими-то глубинными инстинктами, мужчины чувствуют опасность, понимают, что не справятся, хотят избежать грозящих им самоубийств, но в то же время, нередко, продолжают апеллировать к прошлому. Оно безвозвратно уходит, погружая нас в пучину безвременья, бремя которого не так-то просто выдержать. Прежде всего, самим мужчинам.

Груз тысячелетий продолжает довлеть над умами людей, не только мужчин, но и женщин, но феминизм уже никто не отменит.

В запальчивости может показаться, что феминизм всего-навсего бунт невзрачных, озлобленных женщин, которым не повезло с семьёй, не достался мужчина с избытком тестостерона, вот они, бедненькие, и маются, вот и жаждут мужских прикосновений, а если не случится, готовы к отмщению, и чтобы досталось от них всем мужчинам сразу. Подобные выводы буквально напрашиваются при наблюдении за любой феминистической «тусовкой», но это только видимость, только пена, культурные изломы проходят много ниже.

Что-то кончилось. Следовательно, что-то начинается.

Мужчина и женщина: новые роли

«Что-то кончилось» – это, несомненно.

«Что-то начинается?» – вопрос, на который сразу не ответишь.

Ясно одно, жёсткая разделительная черта между «мужчиной» и «женщиной» стала размываться. Мужчина и женщина всё больше примеряют на себе роли, которые табуировались на протяжении тысячелетий.

Всё больше экспериментов в искусстве, наиболее чутком к амбивалентности мужского/женского. Один из известных мне примеров: «Altro Canto» на музыку Монтеверди^[84] в хореографии Жана-Кристофа Майо^[85].

Стирание различий? Даже самые радикальные феминистки не помышляют ни о чём подобном. Главное в тенденции, в тренде, как говорят сегодня.

Сначала культура обнаружила другого-своего в женщине, решилась пододвинуть кресло, как сказала бы Маргерит Юрсенар.

И, как бумерангом, она обнаружила другого-своего в мужчине. Размывание разделительной черты между полами, позволило осознать возможность бесконечных трансформаций мужского/женского. Ключевое слово здесь «осознать», «осознание», которое и позволило подойти к запретным границам, переступать через которые ранее считалось кощунственным. Перестать быть заложниками тестостерона и окситоцина…

Успешная деловая женщина, не отказываясь от карьеры, может сохранить свое женское обаяние.

Мужчина, наделённый феминными чертами, скажем, робкий, деликатный, не способный ударить даже по резиновой груше, может оказаться успешным в роли мужа и отца, в силу присущей ему душевной стойкости.

Женщина может перестать стесняться, что ей претит забота о домашнем очаге, и её изысканный кулинарный вкус не предполагает умение создавать эти изыски за кухонной плитой.

Мужчина может не стесняться, что ему приятна забота о домашнем очаге, и он с удовольствием будет демонстрировать своё кулинарное искусство.

Женщина может смело заниматься силовыми видами спорта (футбол, штанга, даже бокс), будучи уверенной, найдётся мужчина, который именно на ней остановит свой выбор, и это не обязательно будет супермен, предпочитающий те же виды спорта.

Мужчина может найти своё призвание в качестве воспитателя в детском саду, даже в яслях, при этом дома с лёгкостью взвалит воспитание собственных малых детей на плечи жены.

Раньше культура любое отклонение от нормы подвергала всеобщему осмеянию, а в иные времена могла даже сжечь на костре, как опасную крамолу. Теперь эти обличения ушли в различные субкультуры, или в обывательские споры, в которых остаётся только мифологизировать «потерянный рай».

Говоря о преодолении заградительной черты между мужчиной и женщиной, следует иметь в виду не разрушение понятий «мужественности» и «женственности», а освобождение от мифов, закрепивших и извративших это разделение. Ведь миф по своей сути не может меняться, а жизнь не может не меняться, в том числе освобождаясь от мифов.

Воспользуюсь выборкой мифов мужчины и женщины, которую приводит в своей книге Теун Марез^[86], хотя, во многом, не разделяю его интерпретацию подобных мифов.

Мифы о женщинах. Мифы о мужчинах.

Женщины слабый пол. Мужчины сильный пол.

Женщины беззащитны. Мужчины агрессивны.

Женщины должны быть зависимыми. Мужчины должны управлять.

Женщины не умеют думать. Мужчины умеют думать.

Женщины нежны. Мужчины грубы.

Женщины не должны работать. Мужчины обязаны работать.

Женщина – сексуальный объект. Мужчины – всегда домогаются, сексуально активны.

Это список можно продолжить в зависимости от различных культурных традиций, различных нравов, и т. д. А можно предельно сузить до знаменитых слов Ницше: «Ты идёшь к женщине? Не забудь плётку!»

…Великий Ницше написал эти отчаянные строки после мучительного разрыва с женщиной (уже упоминавшаяся Лу Андреас-Саломе), которая посмела проявить строптивость.

Во всех случаях, мифы о неизменных мужских и женских признаках уступят своё место статистике, для которой, как известно, существует только «здесь и сейчас», а не «везде и во все времена».

Если позволить себе некоторый предварительный, лишённый какой-либо нормативности, вывод то мужчина и женщина, со своими психофизиологическими признаками, воспитанием, культурной идентичностью, стереотипами (совершенно исключить их невозможно), и пр., пр., смогут более свободно выбирать друг друга, и гибко оперировать признаками мужского/женского.

Позволю себе одну оговорку.

С огромным почтением отношусь к Зигмунду Фрейду, поскольку он позволил себе заглянуть в запретную сферу в которой, как оказалось, скрывались причины многих наших неврозов.

Считаю его великим гуманистом, поскольку он реабилитировал наше подсознание, позволил нам перестать стыдиться самих себя. Фрейд смело отворил дверь, которая до него была крепко заколоченной, и даже приближаться к ней, считалось опасным.

Но честно признаюсь и в другом. Мне чужда мысль Фрейда о том, что психологические особенности и затруднения обоих полов порождены их бисексуальными наклонностями. Говоря проще, по Фрейду, многие комплексы мужчин вызваны тем, что они пытаются отвергнуть в себе «женские наклонности», а многие комплексы женщин порождены их неотъемлемым желанием быть мужчиной. Не возьму на себя смелость спорить с гением, просто «ущербность» в осознании собственного пола понять и принять мне трудно.

Моя оговорка состоит в том, что я далёк от Фрейдовских интерпретаций, когда говорю о подвижности «мужского/женского».

Допускаю, что всё дело в том, что мой гендер строится на моих наблюдениях и моём личном опыта, а не на какой-либо психотерапевтической или психоаналитической практике.

Чужда мне и мысль русского философа Н. Бердяева^[87] о том, что разделение полов есть следствие падения Адама, потому что Адам был андрогином. Только дева-юноша, целостный бисексуальный человек есть образ и подобие Божье. Христос тоже был мужедевой. Вся сексуальная жизнь человека есть мучительное искание утерянного андрогинизма.

Если говорить о русской традиции, то более убедительной кажется позиция другого русского философа В. Розанова^[88], считавшего, что мужское и женское начала не альтернативны, они могут сочетаться в человеке в любых пропорциях.

Возьму паузу, чтобы вновь, в качестве примера, обратиться к животным. Теперь не к серым гусям, а вновь к рыбкам.

Вот несколько примеров из Википедии.

Представители целого ряда видов рыб могут выступать сразу в двух ипостасях, менять свой пол в течение жизни, поочередно переживая радости и превратности как женской, так и мужской судьбы. Такое явление сейчас известно, для более 350 видов рыб.

Существуют тропические рыбки с ярким окрасом, которые меняют свой пол при трагических обстоятельствах. Если самка из пары гибнет, её самец меняет пол и сам становится размножающейся самкой, а самый крупный из младших мужских особей занимает его место. Возможно, такой фокус природы объясняется тем, что рыбы-клоуны (!) живут под защитой актиний, скрываясь среди их, способных парализовать добычу, щупалец от хищных рыб. Поиски новой самки для овдовевшего самца этого вида крайне небезопасен, ведь актинии иногда расположены на довольно большом расстоянии друг от друга.

И ещё один случай из жизни рыбок, о котором мне рассказали, но ссылку так и не нашёл. Возможно это, всего-навсего фантазия, но такая красивая, что не могу её не привести. Две рыбки (какие именно? бесполые? когда? в каких случаях? не спрашивайте, спишем на фантазию) оказываются друг против друга в полном напряжении, поскольку им предстоит выбрать пол. И они его выбирают, становясь самцом и самкой.

Почему нельзя допустить, что подобное возможно и между людьми.

Вернёмся к нашему изложению.

Кто знает, может быть, смена пола, искусственное оплодотворение, суррогатная мать, и пр., пр., только начало, современные технологии приготовили нам ещё немало сюрпризов, предваряя то, что происходит в наших головах. Не будем в ужасе кричать «чур, чур», речь ведь идёт не о стирании различий, а к тому, чтобы не сводить эти различия к тому, что прячется у нас под одеждой. Не стирать различия, а вновь и вновь уравновешивать их, понимая, что в каждый момент они будут оставаться асимметричными.

Признаемся «мужское» и «женское», сконструированное культурой, больше не совпадает с конкретным мужчиной и конкретной женщиной. Сама культура (литература, кино, ТВ, поп-музыка, глянцевые журналы, и т. д., и т. п.), осознанно или не осознанно, начала культивировать образ «двуликого Януса», полюса которого свободно перетекают через точку, в которой нет ярко выраженного «пола» (социального пола?).

Сегодня всё «андрогинное»^[89] воспринимается как странное, диковинное, но ТВ и Интернет давно превратили нас в одну большую деревню, и то, что сегодня воспринимается как неприемлемое, буквально за одно поколение, может стать привычным и обыденным. Речь идёт не о том, что андрогин станет нормой, а о том, что нормой станет само перетекание через «андрогин».

В одном отношении мужчина, в другом отношении женщина, в одной ситуации мужчина, в другой ситуации женщина, двое, мужчина и женщина, сами решают, как им быть с их полом, в зависимости от того, что они унаследовали от генной программы.

Кто-то решит, что всё это рассуждения от лукавого, что с природой необходимо считаться, что отход от природы чреват многими непредсказуемыми последствиями,

…а разве сам человек не есть отклонение от природы, разве вся его история не есть борьба с природной предсказуемостью…

что во всех случаях всё сводится к «тестостерону» и «окситоцину», вот и весь ответ.