«Я же такая красивая…»

 
Я же такая красивая,
Я же такая хорошая.
На землю с белого облака
Ни кем, никогда не сброшена.
Милые старшие девочки,
Возьмите меня с собой.
Дико в моей песочнице,
Страшно сидеть одной.
Строить желтые домики
И лепить пирожки.
Лилипуты и гномики,
Корешки и вершки.
Великаны не могут жить,
Весом себя раздавив.
Снова – «Нагила Хава»,
И сплошной Тель-Авив.
 

«Как ты ходишь в туалет?..»

 
Как ты ходишь в туалет?
На руках иль на ногах?
Можешь ты поср..ть в кустах?
Есть проблема – кал отбросить?
Это – психотерапевт.
Это – фразы на листах.
Поп возьмёт себе твой грех.
Чисто созданный опросник.
 

«Научи меня плакать…»

 
Научи меня плакать,
Приложив ладони к стене.
Я пришла в эту Землю,
Я вошла в эту стену.
Зрачки шире в глазах,
И узнаешь во мне
Свою огненную Гиену.
Соль, вода, красный слёз раствор.
К стене плача. Расстрел. Это приговор.
Улыбаешься, злишься, смерть свою обняв.
Мир отбросить жаль, ничего не поняв.
Просветления нет. Тьма, любимая тьма.
Плачь, умеешь. Страдай.
Не сходи с ума.
 

«Огромные ноздри большого животного…»

 
Огромные ноздри большого животного
Воздух втягивают, меня не трогая.
Оно красивое, такое теплое.
А я обычная, а я двуногая.
Рога, копыта сняла. Оставила
Висеть в шкафу на тесных плечиках
Червями плоскими всех позабавила.
Кожу сняла – так легче мне.
А крови нет. Зачем мне жидкости?
Остался только Вечный жид в кости.
 

«О! Какие годы – есть тире и точки…»

 
О! Какие годы – есть тире и точки.
Камни через воду попадают в почки.
От ударов сильных рвутся мышцы в мясо.
Будут запятые, пятна любят кляксы.
Боли ждать устали – радости иные.
Те, кто понимали стали понятЫми.
 

«В книжке моей не поставишь пометки…»

 
В книжке моей не поставишь пометки,
Галки и точки. Не подчеркнёшь
Чушь несусветную, слово нелепое,
Лярвы всё те же. Что ты поёшь?
Выкидыш поднят струёй фонтана,
Бьющей из женской кормящей груди.
Дьявол слизнул молоко с экранов
Глаз, растворяя тебя. Впереди
Белые, рыжие, черные двери.
Бешеным рыком сердце в клочки
Рву, в ступе мешаю поверья.
В теле с блёстками рыбьи крючки.
Смешаны чувства, грязь пузыриться,
Смыта снегами, росой и дождём.
Дьявол не пьет молоко, веселится
Чёрным вечером, белым днём.
Всё что смогу, из себя выкину
В ночь. Оставлю себе чешую.
Слёзы каплями тихо всхлипнули
От бесконечности вверх – к нулю.
 

«Что это? Нарушая тишину…»

 
Что это? Нарушая тишину,
Разрушая хрупкость снегов талую,
Я тебя выпью и обниму.
Звонкую, белую, не усталую
Трель, журчание, переход
Из кристаллов в чистую воду.
Разрушений не узнан код —
Гибнет снег, рождая свободу
Брызгам, визгам и кораблям
Из бумаги и птичьих перьев.
То доступно лишь королям —
Мне в ладони твоё доверие.
 

«В этом замке света нет…»

 
В этом замке света нет,
Создан он из паутины.
В нем висит автопортрет
И стихов твоих картины.
 

«Я еврейкой родилась. Много лет…»

 
Я еврейкой родилась. Много лет
Был у каждого свой сад. Много бед.
Был у каждого свой ад. Я на край.
Слёзы, дождь, вода и град. Снова в рай.
Замерло. Кричит во мне тишь.
Крылья дарит мне свои мышь.
Черный бисер глаз – мой вампир.
Я без ярких страз в этот мир
Выкинулась с волосатой спиной.
Рыбий хвост отбросила свой.
Звёздами летит чешуя.
Нахес, цорес – радуюсь Я!
 

«Колют пальцы чужие палки…»

 
Колют пальцы чужие палки
Острых, тупых шипов.
Я обрываю нежные гладкие —
Шелест, крик лепестков.
Падают на пол, нет – летят в небо,
Названное потолком.
Сядут на кол, а может в небыль,
Сжатым в руке лепестком.
Это чужие цветы – подарок.
Нужны ли цветы мне?
Жертва, как жертва —
Кучка из ярок.
Мне хорошо во сне.
 

«Словно дрожжи в уличный туалет…»

 
Словно дрожжи в уличный туалет,
Бросив мыслей запутанный ком,
Выстрел в спину, тройной дуплет.
Закипает говно в нём.
И бурлит и жужжит оно.
И не знает о чем говорить.
Ничего не знает давно,
Но имеет право бродить.
 

«Что такое смелость? Выйти к людям голой…»

 
Что такое смелость? Выйти к людям голой,
Кожу на две пуговицы расстегнув?
Вытрясти подушку – ничего не спрятано.
Уничтожить сплетен баул.
Перья в дёготь бросить.
Смазанная кожа
Станет черной, липкой, седой.
Пишешь, дышишь, гложешь —
Крепко или нежно?
Трудно быть чужой головой.
 

«Тантра – сделай из воздуха волны…»

 
Тантра – сделай из воздуха волны,
Силу моря в себе ощутив,
Взгляд спокоен, дыхание полное,
Спрятан от мира в контрацептив.
Выплесни, выверни лишнее, тленное.
Вынырни. Вверх, вперёд во вселенную.
Чувствуй свободу. Мир не опознан.
Рано не будет, не будет поздно
Сделать что-то иное. новое.
Кто подковал тебя? Сбрось подковы.
То что не видимое, полюбишь.
Хочешь свободы – светом будешь!
 

«Он уже готов!..»

 
«Он уже готов!»
Не сходи с ума.
Мудро говорить на похоронах.
Ты когда умрёшь, тоже я скажу,
Что давно не жил,
Карму расскажу.
Угадала я. Нет – предвидела.
Не любил тебя. Ненавидела
Жизнь твоя людей.
Лишь сплошное Я —
Мыслей и идей.
Злобы до х…я.
 

«В этом мире окон нет…»

 
В этом мире окон нет,
Сделан он из паутины.
Паука висит портрет,
Лап мохнатых штрих – картины.
Прочность мыслей – не цемент.
Алгоритмы рушат числа.
Ускользающий момент.
В воздухе пыльца повисла.
Чья-то белая вуаль
Чертит белые фигуры.
Черти – страстные натуры
Маслом пишут пастораль.
Масло жгут – костёр из мыслей.
То что может гнить, не киснет.
Твари, творчество и тленье.
Альфа-бета разложенье.
 

«То, что должно уважать, в грош не ценит…»

 
То, что должно уважать, в грош не ценит.
И в крематории тело моё не жжёт.
Думать оно совсем ещё не умеет.
И никогда уже меня не поймёт.
О, безысходности дикие, странные муки.
То, что прожжённо, исправить нельзя уже.
Дни безделия, лени, тоски и скуки.
Просто – ужасное, мерзкое неглиже.
 

«Ты пришло, ты ко мне вернулось…»

 
Ты пришло, ты ко мне вернулось,
Чтобы мне рассказать обо мне.
Серебром ко мне обернулось.
Я давно не живу во сне.
Я пытаюсь себя увидеть.
Тщетно всё – отраженья нет.
Настоящее не обидеть,
Прошлое унесёт из бед..
Будущее не ясно.
Я пыталась сбежать на Луну.
Вспышки – белые, черные, красные.
Я своё отраженье пойму.
В серебре не бывает трещинок.
Жизнью больше не исковеркаю.
Твои тайны вижу завещанные,
Моё старое, вечное зеркало.
 

«Заблестели запонки на рукаве!..»

 
Заблестели запонки на рукаве!
Чей подарок? «Тёща» – ответишь мне.
Это просто тёща – что рифмовать?
Это чья-то мама, но не просто мать
Тёща, роща, проще – вся в молоке.
Это не отбросишь – я о стихе.
В рифму не уложишь. Не будешь спать.
Сердце чьё-то гложешь. Опять в кровать.
Вытянет ребёнок всё молоко.
Все затихнут звуки. Уйдет легко
В пену, в будни, в вечность небытия.
Мама, чья ты мама? – но не моя!
 

Глава 4

«Защищённая опора – эквилибр…»

 
Защищённая опора – эквилибр.
Затухают волны споров.
Мой калибр.
Силы держат красотою эпюр.
Платье режет и рвёт от – кутюр.
Камнем в гору – Тянь Шань иль Памир.
Джомолунгма удержала мой мир.
Ливнем в море и лучами к звезде.
Беззащитность моя – ты где?
 

«Чужие кухни, цветы чужие…»

 
Чужие кухни, цветы чужие.
Чужие люди, а где родные?
Сидят с чужими, таким же ладом.
Мои деянья, мои награды.
Такси! По-пьяни за руль не сядешь.
Обескуражишь и не завянешь
С букетом мыслей. Упрёков стрелы.
Слова уплыли и я вне веры.
 

«Как встречать гостей? Не знаю…»

 
Как встречать гостей? Не знаю.
Я на кухне не сажаю.
Раковины, газ и плиты.
Бью посуду и разбиты
Все любимые предметы.
Галстук снять? А не одет он.
Не завязан, не украшен.
Этика очертенеет,
Если режем, шьем и пашем.
Вилка, лобстер – как умею.
 

«Если я досталась тебе после отца…»

 
Если я досталась тебе после отца,
Не обязательно
Следить за мной и контролировать.
Есть у каждого свой козёл и своя овца.
Не наводи на жизнь мою свои нивелиры.
Я свободна была и буду всегда.
Вы уничтожить можете всех и всюду.
Это ваша, а не моя беда.
Я ещё жива и с вами не буду.
В ваших религиях, в ваших дерзаниях,
В ваших судорогах. И содроганиях.
 

«Ты себя львом возомнил…»

 
Ты себя львом возомнил,
И думаешь сила?
Ты отца учил, потому что он младший?
А я вопреки и громогласна —
Рыба Я – и чешуя моя не подвластна.
Критике, придирательствам к чужому слову,
К русскому алфавиту или ивриту,
Вы вообще, на каком говорите слогане?
Пишете, думаете или уже спите?
 

«…работает, не работает…»

 
…работает, не работает…
 
 
Две строчки – какая разница?
Живут, веселятся и дразнятся
Долгами, гитарами, песнями,
Гостями весенними, лестями,
Собаками и пехотами,
Чужими цветами, заботами.
Мир создаётся и рушится.
Земля вместе с небом кружится.
 

«Тихо в лабиринте. Не сожрал…»

 
Тихо в лабиринте. Не сожрал.
Рушится о стены звон литавр.
Хруст железа, всё проскрежетав,
Грыз зубами стену Минотавр.
Плакали осколки, камней удар.
Бинт летел на помощь и рвался в нить.
Пыль от штукатурки, дурман, угар.
Фрески захотели реветь и выть.
Не хватало волка в моём бреду.
Я по лабиринту опять иду.
 

«Где ты нашел во мне первобытную женственность…»

 
Где ты нашел во мне первобытную женственность,
У каких берегов и скал ты искал?
Не узнаЮ я любовь, не способна жертвовать.
Конь мой чёрный на зов ко мне прискакал.
Волк шершавый клыками украсил шею.
Ворон поёт, сова бережёт в лесу.
Крови напьюсь и опять захорошею.
И от ненужной любви тебя спасу.