6. Первый контакт

Феликс с самого утра ждал, пока мама «уладит одно дельце» и они наконец смогут поехать к папе на море. Решение «одного дельца» тянулось до полудня. Феликс успел посмотреть два фильма, прочитать половину книги, загрузить стиральную машину и настроить гирокомпас механического пса так, чтобы тот спускался по ступенькам, вместо того чтобы кувыркаться по ним. Потом он приделал спиральный кабель от старой люстры с цепочками к ключам и прикрепил его к штанам. Наконец, он полил любимое растение папы – растущую перед домом раскидистую тую по имени Здзислав.

Мама стояла на коленях в зале. Одной рукой она набирала на ноутбуке письмо, а другой паковала чемодан. Одновременно плечом она прижимала к уху телефон и проводила совещание на английском.

– Еще только одно дельце, – в очередной раз заверила она, в этот раз по инерции делая это на английском.

– Стирку разберу, – буркнул Феликс и спустился в подвал. – А потом пойду на прогулку в Париж.

Стиральная машина семьи Полоний была размером с три обычные стиральные машины, установленные в ряд, и выглядела как модуль генератора поля имперского эсминца (это информация для тех, кто знает, как выглядит генератор поля имперского эсминца).

Феликс оценил состояние нескольких цветных индикаторов на корпусе и нажал на кнопку с пиктограммой, изображающей носок. Из прямоугольного отверстия сушилки-крутилки с правой стороны стиральной машинки выпали сухие и благоухающие носки, сразу скрученные по парам. Из-под третьего сверху люка Феликс вытащил десять сложенных футболок. Желтая лампочка сбоку погасла. В подвал спустилась мама.

– Что с моим черным жакетом? – спросила она, заглядывая в один из люков.

Указатель таймера над блоком гладилки-складилки показывал пятнадцать минут, а из решетки рядом валили клубы пара. Мама посмотрела на часы.

– Не успеем, – сказала она. – Нужно было раньше подумать. На презентацию. Надену старый.

Они поднялись наверх, и мама упаковала в чемодан последние элементы гардероба и захлопнула крышку.

– Я ненавижу все эти механизмы, – ответила она, заходя на кухню. Она наклонилась над угловым корпусом МО, то есть над Механическим Опекуном. С одной его стороны крепились две миски. – Как это наполнить?

Цабан, большой черный русский терьер, подошел к машине с другой стороны и передней лапой нажал на педаль с надписью: «Чесалка под бородой». Он встал напротив, немного приподняв голову. Внутри махины что-то защелкало, зажужжало и несколько раз пискнуло. Над педалью открылась крышка, изнутри высунулась щеточка на штативе и начала гладить пса под бородой.

– Цабан может с этим справиться, а ты нет? – засмеялся Феликс.

Мама что-то буркнула и убрала спадающие на лоб светлые волосы. Она нашла наконец соответствующую крышку, открыла ее и насыпала в середину гранулированный корм. Проверила уровень воды. Все индикаторы машины светились зеленым.

– Хватит на выходные, – сказала она. – Не знаю, как я могла купить этого пса. Всегда ложится в проходе, в порыве нежности опрокидывает гостей, рыгает возле стола. Когда-то уселся прямо на зама министра финансов…

– Мама…

– Ладно-ладно… Я все равно его люблю. Ты упаковал вещи?

– Еще пару часов назад… Стирку успел запустить.

– Прости… – она погладила его по голове. – Я должна была уладить одно дело.

Феликс обнял Цабана. Пса недавно постригли, поэтому он уже не выглядел как маленький медвежонок, но его глаза все еще смотрели из-под густой гривы.

– Остаешься один на три дня и две ночи, – Феликс присел перед ним на корточки и убрал несколько кудрей, чтобы открыть его красивые бронзовые глаза.

Пес с грустью посмотрел на своего хозяина. Он точно знал, что означают упакованные чемоданы, стоящие в холле. И видел, что его одеяло для путешествий лежит сложенным в шкафу.

– Помни, не дурачься, – наказал ему Феликс. – В ошейнике есть передатчик, который открывает люк в дверях. Выходишь, пи-пи, ка-ка, гоняешь кота Соболяка и возвращаешься. Никаких свиданий, не кидайся на Здзислава, и никакого подкопа под забором. Если почувствуешь одиночество, можешь использовать чесалку. Ок?

Он потянул собаку несколько раз за черную бороду. Это выглядело так, словно Цабан соглашался с его словами и кивал в ответ. Мальчик прижал его еще раз, после чего встал и потянулся за своим зеленым военным мешком, который использовал вместо дорожной сумки. Он отнес его в багажник, после чего помог маме с чемоданом. По мнению Феликса, она взяла много абсолютно ненужных вещей, но он не сказал ни слова. Наверное, с точки зрения мамы, половина его багажа тоже была ненужной.

* * *

Уже за пределами города они влились в череду машин.

– Наверное, какой-то эскорт, – сказал Феликс.

– Нет, это не эскорт, – покачала мама головой. – Увидишь через минуту. У некоторых водителей свои причуды. Чем хуже они водят, тем ближе к левой стороне хотят ехать. Правой полосы боятся как огня. И создают пробку.

Через несколько минут мама показала на маленькую розовую машинку, что медленно ехала по левой полосе.

– Вот и причина затора, – она начала моргать дальним светом. – Эта овца даже не знает, в чем дело… Нельзя обгонять по правой стороне, но ее это не волнует.

Мама съехала на правую полосу.

– Посмотри, – сказала она, указывая головой в сторону.

Девушка в розовом автомобиле сидела, склонившись над рулем и сжав его пальцами, в большом напряжении смотрела на асфальт перед капотом. Казалось, что она ничего не замечает вокруг.

Они минуту ехали молча. Наконец мама Феликса посмотрела на сына и сказала:

– Я беспокоюсь за бабушку. Будь с ней милым, когда она вернется из санатория. Она неважно себя чувствует, и ее надо поберечь. Теперь мы будем делать покупки и помогать ей во всем.

– Я сделал ей «Ассистента для шопинга», – вспомнил Феликс. – Он ездит с ней, чтобы она не носила сумки.

– Этого уже не хватит. Врач сказал, что бабушка не должна уставать. В ее возрасте самой ходить в магазин – это уже большое напряжение. Ты заметил, что бабушка уже едва поднимается по лестнице?

– Я могу сконструировать… лифт, – сказал через минуту Феликс. – Такое кресло, которое по шинам въезжает на этаж.

– Речь идет не об изобретениях, – мама покачала головой. – Я говорю про то, что бабушка до этого времени заботилась о нас, а сейчас мы должны позаботиться о ней.

Феликс ничего не ответил. Со стыдом он осознал, что первое, что пришло ему в голову – это сконструировать робота-повара. А бабушка не должна для всех готовить и потом за всеми убирать. Он стал смотреть на места, что они проезжали, но уродливые дома и грязные дворы не подняли ему настроение. Двухполоска закончилась. Теперь они ехали еще медленнее, потому что постоянно приходилось кого-то обгонять.

– Что именно папа делает на море? – спросил он через четверть часа.

– Ты же знаешь, он не расскажет ни о чем секретном, – мама пожала плечами. – А это супер-супер-суперсекрет. Они нашли там какой-то подземный аппарат времен Второй мировой войны.

– Аппарат? – оживился Феликс. – Какой аппарат?

– Какие-то немецкие военные механизмы. Не знаю. Спросишь его сам, когда приедем… Посмотри, еще один остолоп! – Мама указала на мини-вэн с затемненными окнами. – Полоса пять метров шириной, а он едет по левому краю.

– Может, он поворачивает влево.

– Наверное, через десять километров. Безмозглый блокировщик дорог усложняет другим жизнь.

– Может, он не знает, что поступает плохо.

– Тогда сейчас узнает, говнюк! – Она начала сигналить и мигать ему дальним светом, но это ни к чему не привело. – Дебил!

– Мама… – попросил Феликс.

Мама вздохнула и перестала сигналить. Мини-вэн тормозил их полкилометра и действительно свернул на заправку, но только вправо.

Через минуту, для разнообразия, мимо них пронеслось что-то низкое и черное. Феликс даже не успел увидеть, что за марка машины.

– Такие еще хуже… – простонала мама. – Окей, я ничего не говорю.

– Ты совершенно ничего не знаешь, про эти исследования? – настаивал Феликс.

– Папа ничего мне не говорил. В конце концов, я ему тоже ничего не говорю про свои рабочие проблемы. Лучше не приносить работу домой.

* * *

На извилистых кашубских дорогах, густо заросших с двух сторон старыми деревьями, мама ощутимо снизила скорость, перестала обгонять, но Феликс все равно ловил себя на том, что хватается за ручку дверцы. За несколько часов путешествия они поговорили с мамой о многом таком, про что обычно не хватало времени поговорить дома. Только сейчас он предпочитал ни о чем ее не спрашивать.

– Наслаждайся видом этих деревьев, – вздохнула мама. – Они хотят их спилить. Лучше бы дыры в асфальте залатали.

Возле старой деревянной таблички с надписью: «Мило 0,5 км» они свернули на грунтовую дорогу, которая через несколько поворотов вывела их на заросший соснами пригорок. Феликс чувствовал, как желудок поднимается к горлу, когда машину заносило. Наконец они остановились возле запыленного «Лендровера» папы. Феликс вылез, неуверенно распрямляя ноги. Он сделал глубокий вдох и минуту анализировал, не намерен ли желудок устроить ему неожиданность и избавиться от завтрака. Пахло морем, был слышен шум волн. Мальчик оглянулся. Дорога закончилась неровной площадкой перед входом в дом. Со стороны склона редкий кустарник частично закрывал вид на дорогу, которая продолжалась уже узкой тропой. Она вела в сторону дома и исчезала между деревьями. На голубом небе почти неподвижно зависли несколько чаек. Сам дом был двухэтажным, с покатой крышей, и создавалось впечатление, будто он врос в землю от старости. Темно-красный кирпич местами почернел и потрескался от резкой морской погоды. Один угол зарос густым диким виноградом, который поднимался до крыши, тоже темно-красной. В открытом окне сидел огромный старый кот с одним глазом. За домом виднелся высокий маяк метров пятнадцать в высоту. Остатки белой краски когда-то были горизонтальными полосами. На самом верху, окруженная металлическим помостом с перилами, находилась застекленная надстройка, увенчанная остроконечной крышей. Из-за грязных стекол была заметна лишь тень прожектора.

– Он не работает.

Феликс вздрогнул, испуганный знакомым голосом. В дверях дома стоял папа. Его светлые волосы выцвели от солнца, а лоб загорел. Он похудел за эти две недели. Военные брюки и жилет висели на нем, как на вешалке.

– Как дорога? – спросил он, спускаясь по ступенькам. Он поцеловал жену и обнял сына.

– Помнишь ту сцену из «Звездных войн», когда истребители повстанцев летят через тоннель к самому сердцу Звезды Смерти? – спросил Феликс. – Я чувствую, что я прилетел таким же образом.

– Не преувеличивай, – мама махнула рукой. – Дорога была вполне приятной.

– Только клаксон надо поменять, – буркнул Феликс.

Папа пошел к машине за сумками Феликса.

– Входите, я приготовил суп, он уже готов.

– У меня нет времени, – сказала мама. – Через пять часов у меня начинается конференция.

– Ты хочешь за пять часов доехать до Познани? – Папа с беспокойством посмотрел на нее.

– О нет… Конечно же, нет. Хочу доехать за четыре часа, потому что нужно еще приготовиться…

– Они могут начать без тебя. Никто не заметит.

– Мой доклад первый, а еще нужно поработать над презентацией.

Папа крепко обнял ее.

– Ну, может, хоть кофе выпьешь, – предложил он.

Мама минутку подумала и кивнула.

– У меня пять с половиной минут запаса, – улыбнулась она.

Они вошли в темный коридор.

– Красивый пол, – мама разглядывала широкие старые доски.

При каждом шаге они скрипели. С правой стороны находилась закрытая комната, слева были широкие двери в главный зал, а напротив – деревянная лестница на второй этаж.

Папа проводил их в главный зал, который был одновременно кухней, столовой и гостиной. Меблировка меньше всего напоминала современные кухни. В стену вросла огромная дровяная изразцовая печь, соединенная с плитой. На одном из четырех чугунных дисков стоял горшок с булькающим супом. Среди старой мебели внимание привлекал самый крупный предмет – богатый резьбой темно-бронзовый буфет с застекленными дверцами сверху. Они уселись на лавку за длинным столом, который был сбит из двух толстых досок. Папа взял побитый чайник и налил в него воды из крана. Эмалированный умывальник помнил времена до изобретения автомобиля.

– Растворимый кофе пойдет? – спросил папа, поставив чайник на плиту. – Эспрессо тут не сделаешь.

– Угу… – медленно произнесла мама, неуверенно разглядывая уютное помещение. – Этому дому лет сто…

– Это дом смотрителя маяка, но он не живет тут уже очень давно, а маяк не работает.

Феликс посмотрел на кривые окна и солидные потолочные балки, с которых свисали вязанки сухих грибов и овощей.

– Наверное, меньше техники только в хижине с очагом, – сказал он. – Скорее всего, здесь нет спутниковой антенны, и я не посмотрю Discovery Channel…

– Нет, – признал папа, – тут вообще нет телевизора.

В комнату величественно зашел старый кот. Отерся о ноги Феликса, после чего заскочил маме на колени.

– О боже, у него только один глаз, и желтый! – удивилась мама.

– Это Азор. Этот кот многое пережил, – пояснил папа. – Он живет тут.

– Азор? – удивился Феликс.

– Когда мы его увидели впервые, было довольно темно, – сказал папа. – Он крупный, и я подумал, что это собака. А потом как-то прижилось имя.

Азор соскочил с колен мамы и гордо вышел из комнаты.

– Нет сигнала. – Мама почти ужаснулась. Несколько раз она включала и выключала экран телефона и даже ходила по комнате с телефоном в поднятой руке.

– Ищешь духов? – спросил папа. – Связь есть только на втором этаже, но очень слабая. Такой слабенький телефон ее не словит.

Мама сдалась и села за стол.

– Теперь понятно, почему у тебя телефон размером с соковыжималку.

– Они будут вас регистрировать, – папа насыпал кофе в кружку. – За пять минут ничего не случится.

– Ты даже не представляешь, что может случиться за пять минут. Когда-то я была в туалете, и за это время назначили нового президента и успели его снять.

Мама попеременно смотрела то на чайник, то на часы. Наконец вода закипела. Она выпила полкружки и встала. Потом поцеловала Феликса, обняла мужа и побежала к машине. Она помахала им, когда они вышли из дома, и уехала, поднимая тучи пыли. Несколько секунд они наблюдали за желтым облаком, которое развеивал ветер.

– Как вернемся в Варшаву, поставим ей раму для безопасности.

– И электрический ограничитель скорости, – добавил Феликс.

– Идем, – папа положил ему руку на плечо. – Суп сгорит.

Суп был из пакетика и действительно пригорел. Но после поездки с мамой Феликс так проголодался, что съел всю тарелку, не обращая внимание на вкус еды.

– Мы нашли тетрадь профессора, – папа встал и положил тарелку на вершину большой, шаткой башни в раковине. Он кивнул Феликсу, чтобы тот поднялся. – Думаю, вам троим следует кое-что объяснить. Расскажи о том, что здесь увидишь, Нэту и Нике, но больше никому. До сих пор нам удавалось избегать любопытных журналистов. Проект, над которым мы работаем, носит кодовое имя «Sparks»^[6]. Сейчас узнаешь почему.

Они вышли в коридор. Папа нажал на маленькую латунную заклепку в стене дома. Висящая рядом картина приподнялась, открывая клавиатуру сигнализации. Феликс поднял брови, но ничего не сказал. Папа деактивировал сигнализацию, и подсветка клавиатуры сменилась с зеленого на красный. Они вышли, закрыли двери на обычный замок, который помнил еще Вторую мировую. По тропинке они петляли между деревьев. Через минуту Феликс смог увидеть весь маяк. Рядом был еще сарай. Всю его стену закрывали сложенные под крышей поленья. Дальше кусты становились все гуще, и через них ничего уже нельзя было разглядеть.

Через сто метров лес закончился обрывом. Внизу узкая полоса пляжа и море образовывали небольшой залив. К нему вела извилистая лестница с деревянными ступенями, слегка кривыми из-за сдвига склона. Бетонные «ежи» у ее основания сдерживали этот процесс, но не могли его остановить. Еще два-три сезона штормов – и лестница рухнет. В конце деревянного помоста какой-то мужчина в свитере и шерстяной шапке ловил рыбу. А в полукилометре от берега в море стоял белый пятидесятиметровый корабль с трехэтажной надстройкой на носу. За ней размещалось несколько кранов, а нижняя палуба была заполнена оборудованием, которое с такого расстояния нельзя было распознать. Надпись на борту говорила, что корабль носил название «Орка».

– Как тебе известно, над тринадцатой тетрадью профессора Кушминского корпело несколько десятков ученых, – начал папа, глядя на море. – Я тоже посвятил ей много времени. Когда речь шла о формулах и схемах, все было ясно, но лишь две недели назад нам удалось прочитать одно скрытое послание. Это были зашифрованные географические долгота и широта – координаты какой-то точки на земле. Профессор не написал, что там находится, но точка эта лежит в пятистах метрах на севере от нас, вон там. – Он показал на корабль. – Что-то есть под морским дном, но мы не знаем что. Приборы показывают отчетливое колебание гравитации между тем местом и базой, в зависимости от положения Луны и еще чего-то, чего мы не понимаем.

– Мама вспоминала о какой-то базе, – произнес Феликс.

– Собственно, я к этому и вел, – папа махнул рукой, чтобы сын шел за ним.

Они вернулись к дороге и сели в машину. Проехали несколько сот метров до шоссе, потом пересекли его и выехали на проселочную дорогу, выложенную бетонными плитами. Она вела через лес и сильно заросла, но недавно сломанные кусты и трава говорили о том, что в последнее время по ней проехало немало транспорта. Через сто метров они добрались до ворот с охранной будкой. На них нацелилась камера. Ограда из серебристой сетки тянулась в обе стороны. Охранник посмотрел на регистрационные номера машины, потом на идентификатор мужчины, на Феликса, отдал честь и нажал кнопку на пульте управления воротами. Они разъехались в стороны, мигая оранжевыми предупредительными лампочками. Папа поблагодарил и поехал дальше. Через несколько метров лес внезапно закончился, и они добрались до большой забетонированной площади, окруженной насыпанными валами. На них росли кусты. На площадке стояло несколько автомобилей, некоторые были припаркованы в бетонных гаражах, спрятанных за травянистыми склонами. Бросался в глаза современный серебристый автокар с логотипом Института Чрезвычайных Исследований на боку и абсолютно черными стеклами. Из открытого багажника торчало несколько пучков проводов, которые исчезали в одном из гаражей.

Папа остановил машину возле контейнерных домиков.

– Как войдем внутрь, ничего не трогай, – предупредил он сына. – Там полно старого электрического оборудования.

Папа повел Феликса к самому большому гаражу. Лишь через минуту Феликс понял, что это не гараж, а вход в длинный туннель, что вел в глубь холма. Следующий охранник проверил идентификатор папы, отдал честь и открыл калитку, что размещалась перед огромным проемом с открытыми стальными воротами.

Под потолком тянулся ряд натриевых ламп. Они отсвечивали оранжевым на влажном бетонном полу.