Глава 3

– Работает ДОСААФ в штатном режиме… а почему вы интересуетесь? – вопросительно уставился на меня председатель исполкома.

– Мысли кое-какие есть по нему. Скажите, чем они там занимаются?

– Ох, Александр Александрович, вот между нами говоря, деньги же государственные проедают, – понизив голос, вздохнул Покровский. – Есть там курсы по обучению водителей, в том числе категории «С», работают в этом плане с молодежью, в рамках подготовки к военной специальности, и вот больше ничем не занимаются. А ведь такое здание им отгрохали, автодром свой имеется. Площади такие, что любая контора позавидует. Но нет желания развиваться. Директор да пара инструкторов. Им, видимо, и так хорошо.

Он аккуратно развёл руками.

– Вот об этом я бы и хотел поговорить. А как вы думаете, штат можно расширить?

– Зачем? – он наморщил лоб. – Чтобы бездельников стало больше?

– Есть у меня, считай, готовый инструктор для клуба служебного собаководства. Ветеран милиции, сейчас в отставке, на пенсии. Свободен, как птица в небе и готов учить ребятишек и всех желающих кинологическим премудростям.

– Так там нет такого клуба, – озадаченно поскрёб нос, будто на нём были темные очки, Покровский.

– Будет. Вы же руководитель города, продавите вопрос на своем уровне. Управление образование расшевелите. Не мне вас учить, как это делается.

– Вы хотите создать на базе ДОСААФ клуб служебного собаководства? – задумался Эрик Робертович.

– А вы не хотите? – хитро прищурился я. – Вам в копилочку пойдет, как руководителю города, такая инициатива – будет чем перед областью засветиться. В Угледарске, между прочим, да и во всей области тоже, нет пока такого клуба. Там в ДОСААФе только радиосвязисты занимаются да стрелковая секция балуется. А у нас собачки будут. Я почему вопрос про Эльбу поднял – сами говорите, сидит, скучает. А вот Вовка бы мог с ней как раз посещать такой клуб и заниматься с собакой. И парень при деле, и собачке в радость. Через газету и школы объявим набор в клуб юных собаководов. Пусть приходят со своими питомцами.

Подключить различные ресурсы действительно было несложно – всё государственное, не надо с хозяевами договариваться, только ходатайство обоснованное составь, подпиши, да приказ потом спусти.

Для пущей ясности я добавил:

– Я конечно, понимаю, что далеко не из каждого пса получится розыскная или караульная собака, ну так не в этом и дело – пускай даже с пуделем приходят. Упор будем делать на общий курс дрессировки. Дело полезное и нужное – приобщение молодого поколения к братьям нашим меньшим, взаимодействие в коллективе, выработка навыков дрессировки служебных собак и, опять же-таки, патриотическая составляющая. Естественно, ликбез будем проводить по содержанию, уходу, кормлению питомцев – и жить собачникам станет удобнее. А там, глядишь, лучшие воспитанники и на смотр или соревнования поедут. Опять же, те, кто перед армией, потом военную специальность, связанную с кинологическим направлением, получат. Даже могут со своими питомцами служить пойти. От такого клуба одни плюсы, Эрик Робертович, согласитесь…

– Да, очень занимательная мысль, – закивал Покровский. – А вам какой интерес в этом во всем?

– Самый прямой. Город развивать надо, я же теперь начальник милиции. Организованный досуг молодежи и детей – самая что ни на есть мощная профилактика правонарушений. А потом сможем привлекать старших ребят к охране общественного порядка с их собаками. Можно будет подумать о создании оперативного комсомольского отряда на базе клуба служебного собаководства.

– И то верно. Я уж было подумал, вы хотите ДОСААФ возглавить, – улыбнулся он.

– У меня здесь дел по горло хватит, – в ответ улыбнулся я, кивнув на покосившееся деревянное здание милиции.

– Жаль, а то начальника ДОСААФ я бы сменил.

– Ну вот приведу к вам своего кинолога на работу, а там посмотрите на него. Может, и выйдет из него руководитель? Товарищ Ершов имеет ведомственные награды за отличную службу, правда, со здоровьем у него не очень, но попробуем его втянуть в работу.

– Пьет?

– Бросил, – заявил я.

А про себя подумал – хоть бы не соврать, надеюсь, Ершов действительно завязывает сейчас с выпивкой, как и обещал мне. А если нет, то я помогать ему не буду. Но он мужик бывалый, думаю, все понял, осознал.

– Что ж, давайте, приводите его в отдел кадров, оформим пока инструктором без специализации. Сами понимаете, пока клуб собаководства на баланс поставим, время нужно – всё по бумагам провести, положение сделать, регламент разработать и в области бумажки согласовать. Но на работу он может хоть завтра выходить. Будет пока заниматься подбором воспитанников с питомцами, ну и в помещении своими силами легкий ремонт организует. Классов свободных полно в ДОСААФ, но долгое время они пустовали, нужно освежить ремонт. Краску, кисти и известку предоставим.

– Вот и договорились, завтра я к вам его отправлю. Посмотрите на него, побеседуете.

– Я вашему мнению, Александр Александрович, доверяю. Сразу в отдел кадров его отправляйте.

– Добро, – мы пожали друг другу руки, когда из открытого окна первого этажа послышались крики.

– Я правду говорю! Я видел мертвеца живого! – блажил какой-то мужичок.

– А ну дыхните, гражданин, – слышался в ответ басовитый голос Баночкина. – Сейчас вас в медицинский вытрезвитель отправлю, вы оскорбляете человеческое достоинство своим непотребным видом. Еще и в милицию пришли в состоянии алкогольного опьянения.

О! Гладко как сказано – не знал, что Баночкин умеет так интеллигентно и сдержанно выражаться. Обычно с алкашами и доставленными у него разговор короткий и без изысков. А сейчас излагает, как образцовый милиционер. Ха! Аж слушать противно.

Но понять его можно, ведь где-то по кабинетам сейчас курсировал генерал со свитой. Поэтому приходилось честь мундира излишне блюсти и мимикрировать в вежливого и учтивого сотрудника органов.

Я, конечно, не против вежливого и корректного обращения с гражданами, но иногда это прямо-таки неуместно. Вот как сейчас, какой-то алкаш доказывал, что видел мертвеца и требовал принять непонятное заявление. А с ним еще тетя какая-то рядом кудахтала, поддакивала и тоже пыталась повыедать мозги дежурному по такому фантастическому случаю.

Проблемы у Баночкина на ровном месте. Но теперь это и мои проблемы тоже. Ведь по своей должности начальник милиции – в каждой бочке чопик.

– В чем дело, граждане? – я вошел в здание со стороны дворика и остановился в коридоре перед возмутителями спокойствия.

– Товарищ милиционер! – всплеснул руками небритый мужичок похмельно-мятого вида, но без перегара, и глаза у него трезвые и желтые, как у язвенника. – Я вам печенкой клянусь! Видел! Видел упыря!

На мужичке все тот же синий спортивный костюм с дыркой на колене, те же галоши с порванными задниками. Я узнал заявителя. Это тот самый чудик, что ночью в могилу Жорича свалился, а потом еще и в обморок грохнулся, когда в этой самой могиле Тулуш с ним неожиданно заговорил из темного угла.

– Сан Саныч, – раздувал щеки Михаил. – Тут это самое… Гражданин Попков утверждает, что лицезрел собственными глазами существо из фантастического романа в местностях нашего города. А именно на кладбище ночью позавчера в могилу упал – и там с трупом беседу имел.

– Ничего не из романа! – возмущался мужичок. – Я его видел, как вас сейчас. Я когда в могилу грохнулся, он мне загробным голосом и говорит: все, хана, Попков, тебе, не выберешься более на свет белый. Ну, я немного испужался. А когда пужаюсь, сознание теряю. У меня с детства так, собака гавкнет либо ворона близко каркнет – я вот так, брык! И падаю. А потом очнулся – сижу мокрый у забора кладбищенского. А в той могиле, куда я провалился, бесы копошатся. Ну как вам еще доказать, что я правду говорю?

– Бесы? – насторожился я. – И что же они делали?

– А я знаю? Я как дал стрекача, как до дома добежал – сам не помню, только потом не пил и сейчас не пью, трезвый я, как стеклышко. Не верите? Могу кровушку на анализы сдать. Не надо меня в трезвяк, правду говорю.

– Ты этих бесов разглядел? – спросил я.

– Да.

– Ну и как они выглядели?

В это время по коридору прошел Тулуш и, увидев мужичка с женщиной, которая пока в моем присутствии молчала, остановился.

Я незаметно мотнул головой, показывая Салчаку знаком, мол, уходи, скройся, бес. Но Тулуш меня не понял, стоял и щурил щелки глаз на посетителей.

– А вот так и выглядели! – алкашик ткнул пальцем в Салчака. – Такие же небольшие, ножки кривенькие и морды хитрые, только с рогами.

Ф-ух! Пронесло, ни хрена он там не разглядел.

– Ясно… – делано вздохнул я. – В вытрезвитель пойдешь.

– Да трезвый я!

– Товарищ милиционер, – вступилась женщина годов чуть за средних, но бытом уже изрядно потрепанная. – Позовите начальника!

– Я начальник, а вы кто будете? – поинтересовался я.

– Я соседка этого Попкова, – кивнула она на мужичка в рваных галошах.

– Странная группа поддержки. Он без вас не мог прийти?

– Это она меня и заставила в милицию топать, – заканючил Попков.

– Вот как? – удивился я. – Почему?

– Можно я скажу, – снова встряла женщина. – Сосед мой – пьянчуга отъявленный, не было ни дня, чтобы не пригубил. А вот как мертвеца увидел, как отрезало. Третий день не пьет.

– Конечно, – плаксиво проговорил мужичок. – Как вспомню ту могилку, так вся охота отпадает. Я же пьяненький в яму-то грохнулся. Теперь боюсь рюмку опрокинуть, а вдруг опять казус выйдет. Вернется бес за мной…

– Во-во… – кивала гражданка. – Вылечило его кладбище с мертвецом, получается, всю жизнь квасил.

– Ну а от нас-то что хотите? – уже с некоторым раздражением спросил я.

– Как это что? – взмахнула руками бабёнка. – Хотим заявление написать!

– Какое еще заявление? На мертвеца?

– Зачем на мертвеца, на розыск. Просим найти ту могилку с живым упырем. Очень нужно…

Мне уже хотелось не то уши прочистить, не то гражданку встряхнуть – о чем она говорит?

– А вам-то она зачем? – нахмурился на неё я.

Пусть излагает яснее – главное, чтобы на язык Баночкина не перешла.

– Как зачем? – продолжала махать руками тетя, негодуя на мою непонятливость. – Мужа моего вылечить!

– В каком смысле – вылечить?

– Он же тоже за воротник заливает – будь здоров. Хочу его в эту могилку посадить.

– Петьку? – таращился алкашик на соседку. – Вот вы изверги! Не трожь Петьку!

– Тебя забыла спросить, – подбоченилась женщина и кивнула на Попкова. – Два брата-акробата, муж и этот его дружок, всю кровь мне выпили.

– То есть вы хотите, чтобы милиция нашла вам ту могилу и засунула туда вашего мужа? – проговорил я на полном серьезе, но еле сдерживая смех.

– Засунуть я и сама его засуну, – махнула она рукой деловито и вполне убедительно. – Вы просто могилку найдите и мне укажите. Какое заявление тут писать нужно?

– Что за шум? – осведомился подошедший к нам генерал.

Улыбка, блеск погон и красных лампасов – красуется товарищ Строкин, видно, что нравится ему на людях появляться, а те перед ним млеют и восторгаются. Но в этот раз он промахнулся. Тетя в генералах не разбирается, и теперь она отмахнулась от Строкина, как от мухи на носу, мол, не мешайте, товарищ, важные вопросы с начальником милиции обсуждать.

Пришлось мне все разруливать и скоренько убеждать гражданку, что на старом кладбище нет и не было разрытых и выкопанных могил, что Попкову все привиделось, белочка его укусила, которая на дне бутылки прячется.

– А мужа приводите на общественные работы, скоро у нас в ДОСААФе откроется клуб служебного собаководства, там помощь в ремонте помещения нужна, да и тренировочную площадку нужно соорудить для собак. Всякие снаряды смастерить.

Женщина повздыхала, поохала. Залепила в сердцах соседу своему затрещину, поблагодарила меня, смерила недовольным взглядом генерала и ушла, пообещав прислать своего обалдуя вместе с Попковым в придачу в ДОСААФ, в помощь клубу. Сетуя, что, может, там их хоть собаки покусают, устала она одна их кусать, как пес цепной.

* * *

– Привет, – Вера подсела ко мне на лавочку в парке, возле которой мы договорились сегодня встретиться.

– Привет, это тебе, – я протянул ей красивый багряный листочек, упавший с дерева, но еще не завявший, живой.

– Гербарий? – улыбнулась девушка и взяла листик, как цветок, приложила к груди, будто брошь. – Спасибо…

– Что случилось? – перешел я к прямым вопросам.

– Почему ты решил, что что-то случилось?

– Ты позвонила и попросила о встрече. В парке, а не в кабинете. Вот и подумал.

– Да ничего не случилось, – грустно вздохнула Соколова.

– Рассказывай, – я мягко взял ее руку. – Я все вижу.

– Я пришла попрощаться, Саша, – проговорила она, не поднимая глаз.

– Ты уезжаешь? Ну да, конечно… Задание выполнено, теперь тебе нечего делать в нашем захолустье. Понимаю.

– Такая работа, Саш… – покачала головой следачка и с грустью посмотрела на меня.

– Жаль… Мы бы сработались, – честно высказался я.

– Согласна. Мне с тобой было легко работать. И эффективно…

– Кстати, а как насчет Сафрона? Его-то мы пока не поймали. Может, останешься и поможешь пленить гада?

– Не могу, – с тоской улыбнулась Вера. – Беглый уголовник – это милицейско-прокурорские заботы, наше ведомство не занимается таким.

– Ясно… Ну давай так поговорим, без задания. Как думаешь, Грицук сейчас в Зарыбинске? Или свалил куда подальше. Не хотелось бы, чтобы он покинул область.

– Думаю, что в городе. Он здесь чувствует себя безнаказанно. Я тут прикинула его психологический портрет на досуге – он явно психопат. К тому же нарцисс. Испытывает потребность в признании своих сомнительных заслуг, в славе.

– Вот как? Ему нужна слава?

– Ну для серийного убийцы – это обычное дело. Я изучала в академии психологию серийных убийц. Представляешь, некоторые из них втайне мечтают, чтобы их поймали, чтобы весь мир узнал о масштабах их преступных злодеяний. Конечно, на деле они скрываются до последнего, но от этого не утихает их потребность, чтобы в массах о них знали, боялись. Вот и Сафрон такой же. Он стал убивать в Зарыбинске, почувствовал вкус крови, теперь он бешеный хищник, а не просто беглый преступник. Его нужно ликвидировать как можно скорее.

– Сразу ликвидировать? Не задержать? Не то что мне его жалко, наоборот. С удовольствием пустил бы пулю в лоб. Но нужно действовать с толком.

– Именно ликвидировать, – с твёрдой уверенностью кивнула она. – Да живым он и не дастся. Я же говорю – бешеный хищник.

– Хорошо. Когда я его пристрелю, я тебе позвоню. Оставь свой телефон.

– Вот… – Вера протянула листочек, вырванный из записной книжки. – Это номер моей московской квартиры.

– Ты москвичка? Этого следовало ожидать.

– Я везде бываю. Куда служба отправит, – улыбнулась Вера. – Рада была с тобой работать, Саша. Прощай…

– До свидания, – кивнул я, но Вера восприняла кивок, как приглашение к поцелую, наклонилась в ответ, и мои руки сами обхватили стан девушки и притянули ее к себе. Мы поцеловались.

Приятное тепло разлилось по телу. Вера мне нравилась. Почти как Алена. Они такие разные, но меня к ним тянет. Хорошие девушки.

Вера встала и зашагала по дорожке из парка. Торопливо и не оглядываясь, будто скрывала что-то в последний момент. Уже на выходе я заметил, как она достала из сумочки платочек и поднесла его к лицу. Думала, я не увижу со спины, но я разглядел. И у самого навернулась слезинка.

Что же… Может, оно и к лучшему, ведь я с Аленой – у нас всё спокойно и серьёзно. Но почему-то я был на сто процентов уверен, что с Верой мы еще пересечемся…

* * *

Я вошел в задние ДОСААФ, погулял по пустым коридорам, осмотрелся. На стенах плакаты о том, как надевать противогаз, как бросать гранату, как оказывать первую помощь. Много кабинетов, но всё и вправду будто вымерло. Где-то играет радиоприемник. Я пошел на звук. Из динамика слышалась радиопередача «В рабочий полдень». Любили ее советские граждане послушать на обеде, ведь самое ценное в этой программе было то, что в 12:40 передавали концерт по заявкам слушателей, могли включить и что-то из зарубежной эстрады.

– Здравствуйте, – я вошел в распахнутую дверь и очутился в просторном кабинете.

За столом с немногочисленными папками и бумагами чаевничал квадратный мужик в потертом старомодном пиджаке, надетом поверх свитера.

– Здоровее видали, – недружелюбно смерил он меня взглядом, обмакивая сушку в чай. – Запись на курсы вождения – через кабинет по коридору. И вообще приходи завтра, сегодня там никого нет. А лучше через неделю.

Он стал обсасывать сушку, старательно причмокивая. Приемник на его столе запел голосом Лещенко.

Начальник поморщился, видимо, не очень уважал Льва Валерьяновича, и, покрутив ручку приемника, переключился на «Маяк», там вещали новости.

– Я не на вождение записываться пришел, – улыбнулся я и прошел вглубь кабинета, прямо к его столу.

– Э, паря, – забеспокоился и отложил сушку квадратный. – Ты кто? Я тебя не разрешал войти.

Я взял стул, поставил его напротив собеседника и сел.

– Я – начальник милиции.