5

Прав был тысячу раз Артур Шопенгауэр – познать таинство человеческого в представлении невозможно, как нельзя увидеть свой глаз без чего-либо отражающего. Сама по себе простейшая позиция и успешность любой религии-сообщения (не основанной на ритуальности, а, следовательно, на чувственности) разбивает любую логику тем, что Бог – однозначно не человек. Познать человека невозможно. Знание о человеке, сообщенное самим человеком, мягко говоря, в его предельности бессмысленно, если, опять же, не является формой ритуальности и канонизированности (предмет управления и формализации человека как вещной атрибутики). Но вот слово Божие – форма удовлетворения самого лютого запроса самопознания, при том, что субъект высказывания однозначно не связывается с пониманием человека, но больше человека. Ведь тотемность проигрывает именно с ростом технических возможностей человека. Научившись покорять стихии и убивать любое животное, человек перестает верить в тотем, он перестает верить в многобожие, экспериментально проверив свою силу над тем, что кажется непреодолимым. Возведя себя в Бога, сделав себя Богом, самые жесткие правители понимают комедийность этого маскарада. Но появление Бога как того, что есть непознанное в такой же степени, как повелевающее, как то, что настолько далеко от человека, что и полет Гагарина не есть форма его отрицания – это серьезный шаг на пути познания человека. Это первое ценностное познание человека – через форму незнания. Это первый шаг на пути предписания дельфийского оракула – познай себя. Если ранее люди себя в основном испытывали, то с религиями-сообщениями они стали себя познавать. И пусть христианство не удержалось в лице своих последователей и предало гностицизм забвению, сотворив из Иисуса Христа фетиш, но в целом, это прорыв. Философскую ценность религии не осознают до сих пор. Какую только чушь не сказали в отношении религии. Но не надо забывать, человек – импульсное животное. Сохранять присутствие философского духа при течении жизненных обстоятельств – невозможно. Необходим modus vivеndi, который изолирует саму жизнь, делая знание философа безжизненным и отвлеченным. Карикатура философии была бы очевидной и до сих пор, если бы мы пользовались клинописью.

Человек познаваем через религию, и только. Это верно, как истина. Но отрешение через религию невозможно при наличии доблести познания. Это то обстоятельство, которое расширяет круг человека и дает возможность бытия науки. Обряды любой религии не уничтожают тех, кто не желает довольствоваться мерой и доходит до предельности познания, несмотря на гибель в области по ту сторону. Познать человека и историю человеков через себя самого, через предельность бытия самого себя – единственный выход, кроме смерти, которая всегда глупа и мало, что решает. Дихотомия, если не выражается в активной политической деятельности, то неизменно сводит к тому, что называется выбросом в неизменность смертности духа. Ницше более всех преуспел в этом. Какова же цена за знание о человеке? Сама собственность жизни. Как любой инфицированный наукой западный человек понимает, что один – это слишком мало для научной объективности, и поэтому он уходит в философию, не зная, как стать пророком. Наша задача – показать, как стать пророком в современности Западной цивилизации. Пусть рубленность фразы не смущает нашего читателя. Для восточного человека понимание слова Бога – уже высшая награда и творческая удача жизни, и дальше этого только безбожие, многобожие. Но нам не повезло родиться в этой культуре и впитать в себя ее предельность представления истинности. Мы живем в мире идей, пантеона миллиарда идей. Мы балансируем на грани социального отчаяния и, пребывая в нем, как истинные сыны своего племени, связываем свое горе только с самими собой. Но такова правда жизни, энергетику которой мы можем использовать. Ужас в том, что познание предела основ человечества через себя самого и сопричастности до тебя оставляет тебя наедине с природой, и в этом отношении мы подобны тем, кого ранее изгоняли из общин и племен, радуясь втайне его смерти. Человек в одиночестве, тем более без Бога, не выживает. Нам тяжело в одиночестве, и мы сбегаем к людям, цепляемся за то, что не может уже принадлежать нам. И потому каждый из нас обречен. В своем успехе мы обречены на политическое управление, на эту иллюзию обустройства и служения людям вместо Бога. И это тягчайшее из наказаний – тысячью смертей соотечественников доказать свою несостоятельность перед лицом собственности запросов. Есть конечно и театралы, которым политическое влияние и связанные с ним почести дороже всего, но им больше подходит карьера лицедеев. Настоящий правитель поймет – тяжесть разочарования и воля, как форма продолжающего – единственная наша награда.

Что же есть человек, как не то, что должно превозмочь? Путь преодоления всегда начинается с изживания в себе окружения. Всего того, что есть заданного в тебе твоим подобием и встречностью окружающим людям. Но этот путь ведет только к политической власти и Восток в этом отношении первым открыл ничтожность правителя по отношению к самому себе в момент восхождения к власти. Софистика. Но не только. Жить познанием так, как жить религией, отвернуться от Бога, чтобы увидеть его. Это как ругательства величайшего царя современности – Сталина, православной церковью. Они ругали его за то, что он их не уважал. Но как мог человек, достигший предельности испытания жизни, познания жизни, человека, обращаться с ряженными от Бога? Он, перенесший все испытания Бога, возведенный Богом, и прощенный Богом, как он мог к ним относиться? Неужели нет технологии? Мы ведь так привыкли к технологиям! Не пора ли создать технологию именно для демонов, для тех людей, которые есть рожденные демоном, бесом, представителем Бога в крови и плоти на земле. Что был бы Бог в теле? – Человеком. Таково христианство. Но для тех, у кого божественности, демонического при жизни столько, что Боги завидуют ему, почему же его, этого двигателя нашей западной цивилизации, мы обрекаем на одиночество познания?

Неужели непонятно, что результатом такого одиночества будет террор социального плана, в котором погибнут совершенно безвинные животные? Террор, необузданный и дикий, единственной целью которого будет возможно найти, или взрастить себе подобного для того, чтобы было с кем поговорить в этой вечности одиночества? И все вопросы будут так же по кругу. Вопросник предельного познания настолько клиширован и стереотипен, что странно, что за последние 5 000 лет его никто не систематизировал. Воистину, человеку свойственно быть мистиком – все от нас, от вышестоящего, другого, иного… К храбрости ли познания я призываю? Да, пожалуй. К тому, чтобы все-таки жить, но жить за гранью жизни, прижизненно умершим, по правилам и образам сотен тех, кто преодолевал эту черту. В этом смысле проектирование социальных систем в некотором роде – упорядочивание жизни избранных. Технология к тому, чтобы создать носителей знания, переживущего само знание об избранных. Пусть отрицание и безверие ваше не пугает вас, ибо это не есть вы, но некоторое орудие для вас, и то, что может помочь вам. Любой аффект бытия есть услуга Богам, ибо Боги есть смыслы ваши, такова вера любых избранных. И пусть не пугают вас свидетельства и не заронят в вашей душе сомнения, ибо так должно быть с вами. Кто не человек?

Наше знание даст только одно – знание уверенности. Вы же послужите истиной.

6

Как уже было неоднократно сказано, человек пребывает в вечном противоборстве противоположностей – идеального и реального. Это было отмечено с тех времен, как люди выдавали сны за реальность. Рано или поздно в человеке наступает противоборство действующего и мыслимого. Эта грань не сотрется в человеке уже никогда, пока он заново не обратится в животное. Совпадения мыслимого, воспринимаемого путем бесчувственным, образностью, и налично заданного сообразно мыслимому не произойдет никогда. Редкие моменты этого (победы на олимпийских играх, выигрыши в играх, оргии, оргазмы и прочее) – ничто в отношении вопросов знания. Жить в этом пределе нельзя, к нему можно только стремиться, и потому жалок каждый, радующийся счастью ужаса преодоления и достижения.

Нам уже никогда не вернуть эллинства, радости жизни в торжестве над смертью от голода, от рук врага, от любви. Мы уже никогда не вернемся в те времена, но мы можем создать нечто новое, столь же прекрасное, как преодоление мифов тотемности, путем замены собственности духа отношений с богами. Мы можем создать новую религию, создать ее не торопясь, не обращая внимания на соотечественников, постепенно, настолько уверенно, чтобы никуда не спешить. Но не наполнять ее собственными страхами и плодами своего размышления, которое в особенности теперь не имеет никакого значения в эпоху вечных великих перемен. Но сообщить главное – свой опыт преобразования, там, где смог один, там смогут и другие встречные и подобные ему. Такова идеология аристократии и всех тайных обществ, но они себя, увы, разбазарили и растранжирили, в том числе и на политической сцене. Но есть ли у нас, у таких людей содержание, которое было бы возможно передать не только личным примером? Этому шансу содержания и посвящаем мы нашу работу.

Переходы идеального, что в своей сущности и составляет бытие человека в реальном, преобразование этого мира, вне зависимости от источников познания прошлого сквозь содержание этих источников в современном. Как сделать такое государство, чтобы каждая кухарка в нем могла управлять? Лучше сделать такое содержание человека, чтобы каждая кухарка могла стать человеком и решила, стоит ли ей его превозмогать, и что в нем необходимо превозмогать, и ради чего превозмогать.

Я не говорю о критике, и никто не взывает к критике. И нет во мне морали ни на йоту, кроме того, о чем я договорился с людьми, но каждый из вас должен понимать, что это путь в одну сторону. И даже если вы со всем согласитесь в чтении, но ничто не затронет душу вашу в действии, и ни одно действие не принесет вам пользы, то надо искать свой путь и свою религию. Ибо имя нашей религии неизвестно, и кроме Бога, нет никого, но не с Богом, потому уже только, что известен он нам из самих себя и из Писания, которое есть для нас форма снятия сомнений. Ибо каждый из нас может пробыть монахом Бога, но не станет от этого меньше убиенных в мире, ибо Бог не разделяет нас, а говорит с нами, ожидая ответа. И поэтому источником Бога, познания Бога, мы выбираем прежде всего Писание, но истиной о Боге – самих себя. Фонарь для собирающегося в путь готовим мы, и об этом эта книга. Ибо мирская жизнь суета и потеха, но если встал ты на путь Бога, то нет тебе ни суеты, ни потехи, и потому такая жизнь есть такое же познание, как и соблюдение Писания, предписаний его. Мы не живем суетой и потехой, и ни Ему ли не знать об этом. Во славу Бога призываю я Вас в Путь.