Когда с раздевалкой было покончено, мы отправились в помывочную. В прошлый раз я была так обескуражена некоторыми персонажами, что не успела хорошенько оценить обстановку. Она была… удручающей. Во всем, начиная от перемазанных не пойми чем мутных окон и заканчивая ржавыми медными скобами на чанах для воды. Какие-то мочалки вонючие, ошметки мыла, ковшики с обломившимися ручками, кривые тазы. Потолок темный с намеком на плесень… Как вообще можно здесь мыться? Неужели не противно? Тут же фууу…

Меня передернуло. А Лада скомандовала:

– Осуши здесь все.

И… ничего.

– Байхо! Стервец! Ну-ка живо иди сюда! – крикнула Лада во весь голос.

Я аж подскочила от испуга. А Жидкий не торопился. Неспешной каплей просочился между помывочными лавками, заполз вверх по стене и нахохлился.

– Дождешься – в банку посажу! Помнишь, как хозяйка тебя на неделю заперла? То-то же!

Дух обиделся. Брызнул в нас водой и снова исчез. А спустя пару мгновений баня наполнилась молочно-белым туманом. Таким плотным, что я даже руку свою вытянутую рассмотреть не могла. Минута, две, три… Я боялась шевелиться: вдруг сейчас из этой мглы что-нибудь выскочит? Привидение какое-нибудь. Очередные протертые труселя с пропеллером. А потом ра-а-аз – и туман пропал, словно и не было его. Вместе с ним исчезли лужи с пола, остатки воды в тазах и чанах. Я аж икнула от удивления:

– Ничего себе…

Лада отмахнулась:

– Ерунда. Вот если бы он сам отмывал тут все до блеска, это было бы ничего себе. А он только воду туда-сюда гоняет, и все. Мыло и грязь на местах остаются. Хозяйка как-то раз пыталась его заставить сделать уборку, так пришлось на два дня закрываться, чтобы за ним все перемыть. Его предел – это белье в кадке баландать да отжимать. Там ума много не надо.

– Не нравится – таскай сама, – огрызнулся Байхо и уполз в щель в полу.

А мы принялись за работу.

– Сначала оттираем мыльные пятна, грязь, сало. Потом помоем чистой водой, – по-деловому рассуждала напарница, уверенно размахивая шваброй.

Я же пребывала в шоке.

Боже, тут мамонт, что ли, мылся? Откуда столько волос? А это что?

Я вытянула из угла что-то склизкое, длинное, со свалявшимися ворсинами. Пахло оно отвратно.

– Буэ… – меня передёрнуло, – какая жуть.

Я откинула гадкую находку в пустой таз и продолжила тереть, «добрым» словом вспоминая любимую тетушку.

– Что-то есть хочется, – сказала Лада спустя пару часов работы.

Я была занята тем, что соскабливала пренеприятную слизь со дна чана. Странно, что оно еще не ожило и не ползало по стенам, размахивая серенькими щупальцами. Чужой на минималках. И да, последнее, чего мне хотелось после лицезрения такой красоты, – это есть.

– Сейчас бы супчика наваристого, – мечтательно протянула моя помощница, – с сальцем, с чесночком…

– Ыыыммм… – промычала я, выколупывая из трещины чей-то обломанный ноготь.

– А еще бы пирожков жареных. С ливером.

– Пффф… – Пришлось стирать неприличную надпись, оставленную одним из старперов на замыленной поверхности. Хулиганье старое.

– И киселя.

На киселе я сломалась и выдала некрасивое:

– Буууэээээ. Помолчи, умоляю, – простонала, стряхивая с пальцев что-то липкое и волосатое, – просто помолчи.

– Но…

– Молчи.

У меня уже спина не разгибалась и руки щипало от едкого щелока, а конца и края работы было не видно! Грязищи по колено! Сюда бы СЭС пригласить, они бы мигом прикрыли эту шарашкину контору. Куда ни плюнь – везде кошмар. Тут проще все спалить к чертовой бабушке и заново построить, чем отмыть.

Лада, наоборот, была бодра. Ее вообще ничто не смущало и не могло испортить аппетит. Она привычно терла, командовала Байхо, когда требовалось сменить воду, и еще умудрялась мечтать о еде. Непробиваемая тетка. Опытная. Мне даже завидно стало, когда она начала напевать себе под нос. У меня самой в голове крутилось только что-то нецензурное. Особенно когда нашла под одной из лавок банку, а в банке что-то настолько вонючее, что желудок чуть наизнанку не вывернуло.

– Это ильменник. Он тонизирует.

Я была уже настолько натонизирована, что дальше некуда. Еще немного – и пойду убивать. Возьму эту вонючую мохнатую швабру, таз на голову вместо шлема напялю, выйду в центр города – и всем хана.

А тут еще Байхо откуда ни возьмись выскочил и перевернул таз с грязной водой.

– Да чтоб тебя! – Я в сердцах запустила в него тряпкой. – Я только там отмыла.

Дух радостно загоготал и принялся носиться кругами, довольный своей выходкой. Глядя, как он резвился, спустив мою работу в унитаз, я глухо произнесла:

– С этого дня я буду звать тебя Бякой.

– Эй! – тут же возмутился он. – Я Байхо, а не Бяка! Это древнее имя, оно означает…

– Мне плевать, что оно означает. Теперь ты будешь Бякой.

– Идеально! – тут же подхватила Лада. – Как я сама до такого не додумалась?! Бяка!

– Вы не имеете права! – закипел дух, покрываясь пузырями.

– Ты забыл? Она хозяйка Алмазных водопадов. И ей здесь принадлежит все: тазы, веники, склад и ТЫ! И она может дать тебе любое имя, какое только захочет! Хоть Пирожком, хоть Струей бобра. Так что радуйся, что тебя назвали Бякой.

Дух радоваться не хотел. Он, кажется, вообще оскорбился. Поэтому булькнул и просочился сквозь половицы под пол.

Лада не унималась:

– Надо же. Бяка. Прям не в бровь, а в глаз!

Она веселилась, а мне предстояло заново перемывать уже пройденный участок. Собирать тряпкой грязную воду и все эти гадкие находки, которые я из разных углов вытаскивала.

Настроение было ниже плинтуса. Тут можно вечно ковыряться, а чище и уютнее не станет. Бесполезная трата времени и сил.

– Все! С меня хватит! – не выдержала я и швырнула тряпку в таз. – Зачем убиваться, пытаясь отмыть старье, когда есть новое и не засранное? Проще его выложить и в порядке поддерживать, чем регулярно выгребать такую грязищу!

– Ну-у-у… – растерянно протянула Лада, – прежняя хозяйка не разрешала ничего выкидывать.

– Бред какой-то. – Я сорвала со стен старые ковши и уже наполовину облысевшие прелые веники. – Все в помойку. И вот это тоже! И вот это!

– Я бы не стал этого делать, – отозвался Бяка, наполовину высунувшись из щели, – плохая мысль. Очень плохая…

– Заткнись!

– Я предупредил. – И он снова обиженно уполз в пол.

По мере того как я лютовала, куча на полу стремительно росла.

– И окна! Кто додумался замазать их? Да еще так неаккуратно?! Есть же более цивилизованные, а главное – эстетичные методы. А мебель? Почему здесь густо, а здесь пусто? Почему тазы расставлены так, будто ими играл умалишенный? Что это за тетрис?

Старые тазы с покореженными краями тоже отправились в общую кучу.

Все, хватит с меня!

Кто хозяйка этого места? Я!

Кому решать, каким оно будет? Мне!

Я из этой замшелой бани такой SPA забацаю, что ко мне очереди километровые будут выстраиваться! И прием будет только по записи!

Пора превращать это тухлое болото в настоящие Алмазные водопады!

С чего начать обновление? Конечно – с уборки! Но не вот с этой, когда стоишь со шваброй наперевес и драишь загаженный кем-то пол просто для того, чтобы бы не тошнило, когда идешь по нему. Нет. Я про ту уборку, которая с корнем, до самого основания, такая, чтобы стены голыми остались. В идеале тут бы вообще напалмом пройтись, но у меня нет денег на восстановление. Да и на напалм тоже нет. Поэтому пришлось использовать подручные средства. Например… лом. А еще старую тележку, топор, садовые щипцы и металлический скребок.

Лада восприняла мою идею сначала с подозрением – мол, как так-то? Столько лет все было стабильно, убого и однообразно, а тут за день такие перемены. Но потом поняла, что я не шучу, и очень быстро вошла во вкус.

Надо было видеть, с каким остервенением она отбивала старые доски, некогда служившие элементом украшения, а теперь ставшие просто пристанищем для плесени и грибка! Только щепки в стороны летели.

Бяка нам всячески мешал. Высовывался то из одной щели, то из другой и грустно сообщал:

– Боком нам эти перестановки выйдут! – и уползал обратно.

А мы работали. Долго, упорно, не покладая рук и всего пару раз прерываясь, чтобы чего-нибудь перекусить по-быстрому. Под вечер у меня болела спина, ладони были ободраны до крови колючей стальной дерюжкой, которой мы снимали верхний слой с засаленных лавок и подгнивших стен.

Лада выглядела не лучше – красная, всклокоченная, с шишкой на лбу. Это ей ковшиком тюкнуло, когда она крючки гвоздодером от стен отрывала.

А самое обидно во всем этом приключении, что баня краше не стала. Совсем. Наоборот – беспорядка только прибавилось. Я пыталась убедить себя в том, что это только начало, только первый шаг к моему прекрасному, приносящему миллионы СПА, но энтузиазма все-равно поубавилось. Потому что это была всего лишь помывочная. А еще есть парилка, раздевалка, склады, раздолбанный холл и второй этаж, больше похожий на декорации к фильму ужасов.

– А я говорил, что ерунду затеяли, – фыркнул Бяка, когда мы, усталые и измученные, побросали тряпки, – так вам и надо!

– Да заткнись ты, – вяло отмахнулась Лада, стирая пот со лба.

Я тоже вся взмокла. Помыться хотелось жутко, но я ни за что на свете не заставила бы себя воспользоваться услугами собственной бани. Потом антисептиком придется обливаться с ног до головы. Так что фиг с ней с помывкой.

Сил готовить тоже не осталось ни у Лады, ни у меня. Поэтому мы вынесли на крыльцо кувшин с молоком, буханку вчерашнего хлеба, сели на ступени и скромно поужинали.

Лада начала вздыхать:

– Завтра клиенты придут, а у нас ничего не готово. Как встречать будем?

– Никак. Запрем, вывеску поставим, что баня ушла на санитарное обслуживание. Найдут уж где разок-другой помыться.

– Обидятся. Больше не придут.

Я хотела сказать, что в мои планы входит переориентация на новую целевую аудиторию, но не стала. Не буду пока шокировать ее своими нововведениями, а то испугается еще и сбежит. А без нее я точно не справлюсь.

– Придут. Мы же для них стараемся. Но уж если нет, то нет. Что поделать.

Лада тяжко вздохнула, допила залпом молоко и поднялась:

– Сейчас уберу все и домой. Муж давно уже ждет. Сейчас увидит шишку на лбу – порадуется.

– Иди, конечно. А я еще посижу.

Погода стояла прекрасная. Теплый вечер, нежный ветерок и тишина – только редкие трели первых цикад прерывали ее. Хорошо то как… А то, что работы еще непочатый край, – так это, наоборот, плюс. Есть чем себя занять, в чем проявить. Еще бы ладони так не щипало и поясницу не ломило – вообще бы чудесно было.

Я долго сидела на ступенях, рассматривая незнакомое небо. Ни одного созвездия, которое бы хоть отдаленно напоминало те, что светили в моем родном мире. Все новое, странное, и дух захватывало от неизвестности. Повезло мне все-таки. Ой как повезло.

Я улыбнулась и произнесла, не обращаясь ни к кому конкретному:

– Спасибо за второй шанс.

Потом меня обнаружили комары и всей ватагой бросились в атаку. Пришлось в срочном порядке сбегать в дом.

Посуду я оставила в тазу в кухне. Мыть ее – святая обязанность Бяки. Он вообще тут и за стиральную машину, и за посудомоечную. Универсал.

И он в силах помочь мне еще кое с чем.

– Бяка! Иди сюда!

Из-под пола донеслось ворчание.

– Живо!

Нехотя, будто делает одолжение, он выглянул из своего укрытия:

– Чего надо?

– Душ организуешь? Сполоснуться хочу. – Кожу саднило, местами жутко щипало.

– Иди в баню да полощись.

– Я не хочу в баню. На улице окачусь по быстренькому, и все. Поможешь?

– Просто окатиться? – с сомнением переспросил он. – Что ж, помогу. Отчего не помочь.

– Я мигом.

Я сбегала в комнату, нашла короткую тонкую сорочку и переоделась в нее – дух не дух, а все ж мужского рода, негоже перед ним булками голыми крутить. Потом заскочила на склад – взяла новое полотенца и кусок хорошего мыла и вышла на задний двор.

– Транжира, – возмутился Байхо, когда увидел добро, – хозяйки прежней на тебя не хватает!

– Не ворчи, а? И так тошно. – Я повесила полотенце на забор, а сама отошла так, чтобы не забрызгать его. – Лей давай.

Встала. Руки, ноги растопырила, глаза прикрыла в предвкушении. Сейчас будет водичка, тропический душ…

А этот гад взял и как из брандспойта окатил меня, едва не сбив с ног.

– Эй! – завопила я, отплёвываясь и выставляя руки перед собой в тщетной попытке укрыться. – А ну прекрати!

Ладно хоть вода теплая.

Спустя несколько секунд струя затихла. Я стояла мокрая, с сосульками волос, прилипших к лицу, и тяжело дышала:

– Ну дождешься у меня! Я такое тебе устрою!

– Считаю до тридцати и смываю! – Бяка явно забавлялся. – Советую не тратить время на болтовню и начать мылиться. Один, два, три…

Ах ты, гад текучий!

Я схватила мыло и принялась себя тереть.

– Десять, одиннадцать…

Повозила под рубашкой, стараясь намылить самые труднодоступные места. Потом ноги, руки.

– Пятнадцать, шестнадцать…

Поспешно намылила волосы.

– Двадцать восемь, двадцать девять…

– Погоди!

– Тридцать!

И снова струя чуть не сбила меня на землю. Зато всю пену моментально снесло.

– А теперь… закалка!

– Что? Нет! Не смей!

Но кто бы меня послушал. Струя стала тонкой, но ледяной.

В общем, мои вопли разносились на всю округу. Их, наверное, даже в белом особняке было слышно.

К счастью, это быстро закончилось.

– Не благодари, – рассмеялся гадкий дух и поспешно сбежал.

– Я и не собиралась! – проорала ему вслед и поплелась за полотенцем. – Приколист хренов.

Злилась я на него знатно. Однако его выходка натолкнула меня на весьма занятную идею. Но о ней я подумаю завтра. А сейчас – спать.