Глава 5

Повозка замедлила ход и плавно остановилась возле широкого обшарпанного крыльца. Когда-то оно, как и весь дом, явно знавало лучшие времена – местами сохранилась блеклая краска и резные украшения, но в основном куда ни глянь темнела рассохшаяся древесина.

– Приехали, красавица, – невозмутимо сказал возница, – вот твои Водопады.

И правда мои.

Под окнами второго этажа трепыхалась порванная вывеска. Две ее части соединялись между собой тоненькой ниточкой: «Алмазные во» и отдельно «допады». Ниже болтался еще кусок, но такой грязный и выцветший, что надпись невозможно было разобрать.

Выглядело удручающе и совершенно не по-алмазному.

Я с тоской оглянулась на белый особняк, проглядывающийся сквозь зелень далеко позади. Так красиво все начиналось, и такая подстава в финале. Эх, тетя, тетя… Но, как говорится, внезапному наследству в зубы не смотрят. Делать нечего, надо вступать в права.

Я еще раз окинула взглядом все это весьма объемное великолепие. Два этажа и чердак под двускатной крышей. На первом этаже окна мутные, как будто кто-то специально замазал их то ли смолой, то ли чем-то похуже. На втором обычные, просто давно немытые, а местами разбитые да крест-накрест досками заколоченные.

Я поднялась на крыльцо. Семь ступеней: пятая держалась на соплях, шестая бездарно скрипела. Перилла болтались, а козырек больше походил на решето. Не знаю, что там дальше, но на первый взгляд хозяйство было в таком удручающем состоянии, что я приуныла. Лучше бы дорогая тетушка Эмма запустила сюда Фернанду, а мне оставила дом. Хотя бы самый маленький, но чистый. Все лучше, чем вот такая махина в убитом состоянии.

Я потянула за хлипкую ручку – ручка осталась у меня в ладони.

– Блеск.

Попыталась сунуть палец в прихлоп и как-то подцепить – бесполезно. Только ноготь чуть не содрала.

И что теперь?

Прислушалась. Внутри размыто звучали голоса, что-то шумело и грохотало. Постучалась несколько раз, даже поорала, но в таком гомоне меня никто не услышал и на выручку не пришел. Пришлось искать другой вход.

Я обошла дом с правой стороны и очутилась на заднем дворе, окруженном плотными высокими кустами.

Тут было… странно. Ни огородика, ни сада. Лишь хорошо утоптанная площадка с огромным чаном посредине, на дне которого плескалась мутная вода. Карасей тут, что ли, разводят? Или белье замачивают?

Я прошла мимо не внушавшей доверия емкости к низенькой, обитой деревянными рейками двери. Снова взялась за ручку и потянула, невольно ожидая, что и эта отвалится.

Ей богу, лучше бы отвалилась… Потому что за чахлой дверью меня поджидал поистине убийственный сюрприз: душное помещение, заполненное клубами пара и тусклым светом, пробивавшимся сквозь мутные окна; лавки вдоль стен; вода в деревянных кадках; грохот тазов и запах разопревших березовых листьев. Но все это мелочи по сравнению с тем, что баня – а это была именно она – оказалась, во-первых, не пустой, а во-вторых, мужской.

С десяток молодцев не первой свежести как по команде обернулись ко мне. Кто-то с веником в руках, кто-то с мочалкой. Из одежды на них, ожидаемо, была только пена, да и то не во всех стратегически важных местах. Прикрыться, естественно, никто не потрудился. Так и стояли передо мной во всей своей распрекрасной красе. Парад корнишонов, мать вашу… Слет юных дирижеров.

– Новая банщица? – подбоченившись, спросил самый деловой из них. – Что смотришь? Веники новые тащи. В этих одни прутья остались!

Я звонко икнула и попятилась.

– Я… эээ… простите… не туда попала. Всего вам самого расколбасного. То есть распрекрасного. До свидания…

Не помня себя от смущения, я вывалилась обратно на улицу. Это что же это… Как же это… Баня?! Мне досталась баня?!

– Эй! – раздался позади грозный оклик.

Подпрыгнув от испуга, я обернулась и увидела перед собой женщину лет пятидесяти. Коренастую, короткостриженую, в сером платье и с двумя вязанками веников.

– Чего здесь шаришься? Чего вынюхиваешь?

Последнее, о чем я мечтала, – это что-то вынюхивать в мужской бане.

– Тетя наследство оставила, – жалобно простонала я.

– Мари, что ли? – подозрительно поинтересовалась тетка.

– Она самая.

Я сдавленно пискнула и прикрыла глаза рукой, потому что дверь отворилась и на крыльцо вышел один из клиентов. Горделиво так вышел, подбоченившись. Прям орел!

– Ну наконец-то! – с видимым облегчением сказала тетка. – Я уж боялась, что никто в эту дыру не придет. Держи. – И с этими словами сунула мне половину веников.

Я не знала, что делать: то ли веники эти несчастные держать, то ли полыхающее от стыда лицо закрывать.

– Что уставился? – хмыкнула она, обращаясь к старперу. – Знакомься, хозяйка наша новая. Мари. Она теперь здесь всем заправлять будет.

Повезло мне, ничего не скажешь.

Дядька прошел мимо нас и в тот самый чан, стоящий посреди двора, и с размаху плюхнулся в воду.

– Идем, отведу в хозяйский кабинет. – Ничуть не смущаясь, тетка ринулась внутрь.

Делать нечего. Я спрятала лицо за вениками и пошла следом. Мы миновали помывочную, прошли сквозь раздевалку с узкими лавками и крючками вместо ящиков, и оказались в небольшом холле.

– Ты через заднюю дверь пошла, – тетка пояснила очевидное, – туда лучше не соваться, там сразу вход в купальню.

– Я заметила.

Перед глазами все еще мелькали разнокалиберные штуки-дрюки и задорно морщилась чья-то скукоженная задница.

– Через главный ходи.

– Ручка оторвалась.

– Опять?! – всплеснула тетка руками. – Сейчас мигом прикручу.

Откуда-то вытащила отвертку и ринулась в бой, а я, пользуясь передышкой, измученно осмотрелась.

Деревянная стойка, на которой лежали застиранные до дыр серые полотенца. Завал грязного белья в одном углу и внушительная башня из тазов в другом. По стенам развешаны потрепанные веники: березовые, дубовые, можжевеловые.

– Кстати, меня Ладой зовут. Я здесь уж десять лет работаю. Прежней хозяйке верно служила. Не прогонишь – и тебе служить буду. Душой я к этому месту прикипела.

Я понятия не имела, к чему тут можно прикипеть. Лично у меня случился шок, стресс и дикое желание что-нибудь выпить. И еще глаз дергался. Самую малость.

Без Лады я точно с этим местом не справлюсь, мне нужна прослойка между бедной хрупкой мной и всеми этими голыми персонажами. Пришлось в срочном порядке брать себя в руки и принимать первые управленческие решения.

– Я была бы очень рада, если бы ты осталась работать здесь, со мной.

Уговаривать не пришлось. Лада тут же расплылась в счастливой улыбке и согласилась:

– С удовольствием. Идем, покажу тебе кабинет.

Кабинет – звучало солидно, а выглядело не очень. Комнатушка метра два шириной и четыре длиной – узкая, как вагон, и такая же неудобная. У окна стоял стол, заваленный папками и бумагами, будто не баня это, а настоящее алмазное хранилище. Или банковский филиал. Еще больше бумаг лежало на стеллажах, уныло тянувшихся вдоль обеих стен.

– Это бухгалтерия, – с гордостью сообщила Лада, – старая хозяйка была очень дотошной и считала каждый медяк. Здесь все записано. Каждый веник, каждый клиент и каждый кусок мыла. Можешь проверить, здесь все в полном порядке.

– Верю.

Еще мне только не хватало заниматься пересчётом полотенец и ржавых тазов.

Из чистого любопытства я заглянула в стол. В вернем ящике лежали письменные принадлежности и печать в круглой жестяной коробочке. Во втором я нашла внушительные деревянные счеты, в нижнем – чистые гроссбухи, а под ними небольшой мешочек с монетами. Мои первые деньги в этом мире.

Ладно, опыт ведения бухгалтерии в прошлой жизни у меня был, так что разберусь.

– Это еще не все, – Лада торжественно подмигнула и направилась к противоположной стене, на которой висела картина. За ней, ожидаемо, оказалась дверца сейфа с круглой ручкой. – Эмма сказала, что код ты знаешь.

Я понятия не имела, какой тут код, но солидно кивнула, дабы сохранить репутацию. Придется хорошенько покопаться в памяти прежней Мари, чтобы выудить нужную информацию.

– Идем дальше. Тут еще столько интересного.

– Представляю…

Она показала мне крошечную кухоньку в дальнем закутке дома, чулан, заваленный каким-то барахлом, а потом мы поднялись на второй этаж. Там все было еще более удручающе и печально. Начиная от верхней ступени шел длинный узкий коридор, застеленный выцветшим зеленым ковром. В него выходило с десяток дверей. Ни одна из них не была заперта, и я смогла насладиться чудесными видами: обшарпанные стены с отслоившимися обоями, битые окна, сквозь которые свистел ветер, огромные клубы пыли, неспешно перекатывающиеся по полу. В одной из комнат даже занавески были – два куска серой марли, покачивающейся от сквозняка. Выглядело все чудовищно, но, кажется, никто тут по этому поводу не переживал:

– Хозяйка на второй этаж никого не водила, вот площади и пустовали, – беспечно отмахнулась Лада. – Если тут прибраться, полы помыть, то будет очень миленько.

Миленько… Это слово вообще не вязалось с моим прекрасным наследством.

– Что там? – спросила я, кивая на дверь в конце коридора.

В отличие от всех остальных она выглядела более-менее опрятно, вдобавок закрывалась на ключ. Лада достала его из тайника – дырки в стене, прикрытой куском пожелтевших обоев.

– Комната Эммы. Она жила тут.

Когда мы зашли внутрь, я облегченно выдохнула – хоть одно нормальное помещение! Тут было чисто и аккуратно. Мебель простая, но добротная: заправленная красным атласным покрывалом двуспальная кровать с балдахином, туалетный столик с какими-то баночками и бутылочками, оставшимися от прежней хозяйки. Я открыла одну из них и осторожно принюхалась – похоже на бальзам «Звездочка». В углу трехстворчатый шкаф с зеркалом, возле на удивление чистого окна небольшой диванчик и журнальный столик. Но больше всего мне понравилось кресло-качалка. Я так и представила себя, закутанную в плед, с чашечкой чая, глядящую вдаль и ностальгирующую о прежних временах.

Также тут нашелся узкий книжный шкаф, пара аккуратных тумбочек по обе стороны от кровати и комод, на котором в рамочках стояли маленькие филигранно выполненные портреты. На одном из них я с трудом узнала молодого папеньку, на другом Мари, когда той было лет четырнадцать. Остальных людей в моей памяти не нашлось.

Что ж, по крайней мере спать я буду в неплохих условиях.

Когда мы с Ладой вернулись вниз, к стойке с полотенцами, за дверью в помывочную все так же весело и задорно гремели тазы и плескалась вода.

– Неужели в городе нет других более достойных бань, раз сюда люди идут? – не удержалась я.

Лада озадаченно подняла брови, явно не понимая сути претензий:

– Тут хорошо. Чудесная вода из источников, воздух прекрасный. Недорого. Эмма очень гордилась этим местом.

– Что ж оно такое запущенное-то, место это?

– Так не в красоте дело. Главное – наполнение.

Я обвела взглядом потертые стены, веники и скособоченную пирамиду из тазов… Наполнение тоже так себе… Но вслух я этого не сказала, чтобы не расстраивать свою единственную преданную сотрудницу, лишь вздохнула еще раз. Совсем не похоже на дело всей жизни. Сарай, да и только. И что мне со всем этим делать? Отмывать? Ремонтировать? Приводить в порядок? Так работы тут непочатый край, вдвоем не справимся, а на наемных помощников денег у меня нет. Может, продать эту богадельню? Выручить хоть что-то и уехать куда глаза глядят?

Точно! Продам!

Идея показалась мне весьма привлекательной и крайне разумной. Но только я успела порадоваться своей находчивости, как откуда-то из-под потолка раздался подленький злорадный смех:

– Не продашь.

Подняв взгляд, я сначала не поняла, что увидела. Даже подумала: а не почудилось ли мне? А потом возле почерневшей от сырости балки заметила движение. Что-то непонятное, похожее на голубоватую волну, перекатывалось по потолку, оставляя мокрый след. Но волны ведь не разговаривают? Я уже испугалась, не протекло ли что-то со второго этажа, но тут это голубое нечто собралось во внушительную каплю и плавно плюхнулось на стойку.

После выставки сморщенных корешков в купальне у меня даже сил не осталось, чтобы закричать. Я просто таращилась на ЭТО и думала, а не сошла ли я с ума. Может, лежу где-нибудь в своем мире, в теплой палате под препаратами, и смотрю у себя в голове интересное кино.

– Ах да, совсем забыла, – Лада хлопнула себя по лбу, – знакомься, это Байхо, дух воды. Он давно в услужении у Эммы.

– Не в услужении, а на взаимовыгодных условиях, – чопорно поправил дух, снова собираясь из лужи в нечто, имеющее форму.

Состоял он из воды, но похож был, как ни странно, на огонь. Внутри – голубой с неоновыми прожилками, а ближе к краям – насыщенного синего цвета. Язычки «пламени» непрестанно двигались и трепетали, создавая иллюзию горения, и сквозь это марево проступало что-то похожее на темные провалы глаз.

Не-не, я точно под препаратами. Лежу себе, пузыри пускаю, радуюсь мультикам…

Пока я об этом думала, огонек подкатил ко мне ближе и спросил Ладу:

– А это что за бестолочь?

– Сам ты бестолочь! Это племянница Эммы. Теперь ей здесь все принадлежит, и ты в том числе. Так что помалкивай. – Лада бесцеремонно смахнула его со стойки.

Байхо слетел на пол, со смачным шлепком приземлился прозрачной лужицей и тут же впитался в доски… а через миг уже появился на противоположной стене.

– Не обращай внимания, – сказала Лада, – болтает много и не всегда по уму. Крайне зловредное создание, но очень даже полезное. Его нагружать надо, чтобы работал, тогда и времени на болтовню не останется.

Я понятия не имела, чем можно нагрузить духа. По мне так проще взять метлу и выгнать – все спокойнее будет, нежели вот так, когда он пузырями надувается на стене.

– Не переживай, привыкнешь, – убежденно сказала Лада, – а если сильно надоест, то всегда можно загнать его в бутыль и убрать в кладовку.

Так я узнала, что у водных духов есть слабое место – через все поверхности проходят, а сквозь стекло не могут. В банку посадил, крышкой стеклянной закрыл – и все.

Тут дверь купальни открылась и к нам вышел один из клиентов. В этот раз к встрече он подготовился – срамоту спереди прикрыл ковшиком, которым воду на камни в парилке поливают.

– Хозяйка! Жару добавь! – потребовал он. – А то как в детской купели! Непорядок!

– Ох, забыла я! – Лада снова шлепнула себя по лбу. – Заболталась. Сейчас все будет!

Она бросилась куда-то в подсобные помещения, а я осталась один на один с голым дядькой. Он на меня смотрел, я на него. Он моргнул, я моргнула. Он крякнул, я сглотнула. Помогите!

– Ты это… – кивнул он себе за спину и строго произнес: – не меняй тут ничего. Нам и так хорошо, привыкли уже. Двадцать лет сюда ходили и еще столько же проходим… если раньше не помрем.

– Я подумаю, – просипела я.

– Подумай, девочка, подумай. Эмма нас очень ценила. Мы – клиенты хорошие, верные. Незачем нас терять.

Из-за приоткрытой двери донеслись одобрительные вопли – это Лада, каким-то образом жара добавила.

– О! Я пошел.

Иди, миленький, иди. Не нервируй бедную Мари, у нее и так сегодня день дурацких потрясений…

Да чтоб тебя! Ну зачем?!

Ковшик был один, и хватило его только чтобы красотищу спереди прикрыть. А сзади все по классике – жёпка скукоженная, бледная. На правой булке сиротливо пристроился березовый лист… А-ля натюрель.

Я проводила взглядом почтенного клиента и простонала:

– Боже… – Тюкнулась лбом в столешницу. Потом еще раз. Хозяйка бани для старых пердунов – это ли не предел мечтаний? – Тетушка Эмма, за что?!

– Меня тоже интересует этот вопрос. За что? – Передо мной опять появился Байхо. – Неужели она кого-то другого не могла прислать?!

– Я, между прочим, законная наследница!

– Пфф, да какая ты наследница! – фыркнуло зловредное создание. – Ты иномирянка! Я тебя насквозь вижу!

Я сначала смутилась, потом рассердилась:

– Вообще-то я тебя тоже, – и, нагнувшись к духу, посмотрела сквозь него.

Байхо тут же возмутился:

– Эй! Прекрати! Это невежливо!

– Как ты со мной, так я и с тобой.

На этом наш разговор оборвался, потому что вернулась Лада и пригласила меня пить чай с баранками и крыжовенным вареньем, а духа отправила чистить забившийся водосток.