Глава 3. Эстер и Бахман

Огромный зал был полон. Люди стояли вдоль стен и небольшими группами в центре, избегая, впрочем, жертвенного круга. Мужчины и женщины. Свет пробивался сквозь огромное отверстие в куполе, самые темные места освещались множеством светильников. Всем должно было быть видно все, и каждый должен был видеть каждого. Легкий шум голосов создавал атмосферу ожидания.

Яркие наряды создавали в зале атмосферу чудесного праздника. Хотя все они всегда стремились к своему цвету, для нее их аура окрашивалась в радужные оттенки. Открыв в себе какую-либо стихию, маги стремились к тому цвету, служение которому они когда-то выбрали. Оттенки, намеки, переливы красок. Ее способности помогали ей различить их все.

В конце концов, они все сделали свой выбор. Даже если это происходило вопреки их желанию. Ей выбор делать не пришлось, она с ним родилась. И теперь все те, кто пришел в храм сегодня, хотели, чтобы она с этим выбором умерла.

В конце концов, это был ее долг, ее служение. В мире существовал только один храм, одно сообщество и одна Хранительница. Двух не могло быть.

Гул голосов внизу усилился, Хранительница уже шла среди толпы, и толпа открывала ей путь и смыкалась у нее за спиной. Туда, к возвышению, где ее уже ждали ее спутники, ее помощники и помощницы, самые лучшие, самые знающие.

За спиной раздались шаги. Он был высок, ее возлюбленный. Широкоплечий, загорелый, сильный. Он подошел и положил ей руки на плечи. Такие сильные и такие нежные. Его руки заставляли ее наполняться жизнью, чувствовать себя мягкой и беззащитной. С ним она могла забыть обо всем и быть просто женщиной.

– Ты не передумала, любовь моя?

Она покачала головой. Сегодня она одела черное. Менять цвета – это было преимуществом, благом, но сегодня все почувствуют истину, ее истину.

– Возьми это! – Бахман протянул ей необыкновенный перстень. – Мне, наконец, удалось.

“Ему удалось?” Может быть, это имело значение, а может быть, и нет. Она узнает об этом позже, когда вступит в жертвенный круг.

Шепот, настолько тихий, что приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова, и громкий настолько, что его слышал каждый в зале, возвестил о начале церемонии.

Мужчина подал ей руку.

– Позволь, я провожу тебя. Нигде не сказано, что этого нельзя делать.

Она не возражала. Летопись гласила только, что в круг она вступит одна и там лишится всего. Что означала эта фраза, она не понимала. Скорее всего, это могло означать только одно – смерть.

На руке мужчины сверкнул необыкновенным черным блеском такой же перстень. Ее рука утонула в его огромной ладони. Живое тепло, жар, которым, казалось, было переполнено его тело, в один миг достиг ее сердца, и оно забилось все быстрее и быстрее.

– Не надо, я уже все решила. Ты же знаешь, выхода нет. Мне просто не повезло. Родилась раньше времени лет на сто.

– Зато мне повезло. Ты родилась для того, чтобы я мог встретиться с тобой. Я встретился, и все поменялось.

Она склонила голову, стараясь не встречаться с ним взглядом. Ничего нельзя было сделать. Да и для чего? Она просто исчезнет, а все будет продолжаться без нее.

Бахман сжал ее ладонь. Все-таки как он силен, силен обыкновенной человеческой силой, без всякой магии. Силой, заключенной в этих руках, плечах, в этом взгляде. Нет, если она посмотрит, то не справится.

Мужчина уже вел ее по коридору, в конце которого уже ждали ее сестры. Азаран держала двух девочек за руки. И все трое были в своих необыкновенных огненных платьях. Шелк, привезенный издалека и выкрашенный в царские цвета. Что же, им можно. Ее сестры пришли попрощаться с нею.

Огонь. Она чувствовала, как он затаился в них, готовый вырваться в любую секунду. В ней он тоже есть. Раньше она думала по-другому. Жаль, что так стало. Не быть ей целительницей, не летать на крыльях бури с Бахманом, не быть.

Не быть – как это?

Они прошли мимо сестер. На руке у Азаран также сиял черный перстень. Сверкали и глаза хозяйки огня. Близняшки испуганно смотрели на нее. Светлые волосы, заплетенные в косички, красные шапочки. Светлые глаза, как и у всех в их роду.

“Не смирюсь!” Так сказала сестра. Но так можно погубить и саму себя, и этих маленьких девочек. Мне не спастись. Моей смерти жаждут, требуют все те, кто связан с Хранительницей. А связаны многие. Может быть, даже все в зале.

“Перстень, еще один такой же камень, как у нее. Это должно что-то означать. Что ты успел, Бахман?”

Двери открылись, и она вошла.

* * *

Сон. Это точно был сон.

Наверно, вчера она надышалась гарью. Глаза не хотели открываться совершенно, голова болела. И еще этот сон.

Равномерный вдох-выдох. С трудом раскрыв глаза, Кира выглянула из-под одеяла. Милан отжимался от пола. Последнее время он интенсивно занимался поддержанием формы на должном уровне. Иногда она даже пыталась составить ему компанию, но именно на это катастрофически не хватало времени.

Вот и сейчас она явно запоздала, и именно поэтому вылезать из-под одеяла не было совершенно никакого смысла, тем более что Милан уже закончил и поспешил в ванную.

Можно было еще на некоторое время зарыться в постель и надеяться, что головная боль сама как-нибудь отступит.

Бум-бум-бум. Вспомнилась Фредерика. Сейчас она бы пригодилась со своим аспирином. Но стук ей совсем не почудился.

Милан выскочил из ванной в одном полотенце на бедрах.

– Кто там? – он обернулся к Кире. – Ты уже проснулась?

Из-за двери послышался голос Уршулы.

– Эй, открывайте, это я!

– Сейчас, сейчас!

Милан накинул халат и направился к двери. Кира почувствовала некое сожаление. Может быть, ей как раз нужно было… Мужчина оглянулся и подмигнул. Пришлось вскочить и запустить в него подушкой.

Уршула вошла с совершенно довольным выражением лица: “Кошечка наелась сметаны”. Внимательно окинув взглядом номер и на носочках буквально в миллиметрах плавно обогнув Милана, перешагнув подушку, она направилась к подруге.

Мужчина только усмехнулся. Он смотрел на Киру. “Мысли читает, вот подлец! А может, он и мысли Ули читает. Спрошу обязательно”.

– У тебя таблеточки нет?

Уршула улыбнулась и вновь оглянулась. Милан закрыл дверь и уже держал в руках джинсы.

– А какая тебе нужна?

В раскрытой ладони лежало несколько разноцветных таблеток. Кира невольно улыбнулась.

– Положусь на твой выбор. Ты же моя спасительница.

Стараясь сохранять серьезный вид, Уршула открыла бутылку с минеральной водой и подала полный стакан.

– Я выпила все. Так, на всякий случай. Давай, подруга. Жду внизу в баре. Кофе хочу, погибаю.

У порога она остановилась и окинула взглядом подругу, сидящую на кровати, накрывшись одеялом с головой.

– Мы собирались сегодня уезжать. Планы не изменились?

Кира с трудом оторвала взгляд от широкой спины уже почти одетого мужчины, и машинально облизнула губы.

– Планы? Не изменились.

Когда они все-таки спустились, в баре, кроме Уршулы, никого не было. Она скучала над пустой чашкой и что-то просматривала в телефоне.

Заметив неторопливую парочку, поджала губы, но через секунду уже улыбалась. Не дожидаясь, пока они присядут за столик, подошла к стойке, заказала всем кофе и попросила включить телевизор.

– Ну наконец-то. Вот, смотрите, сейчас новости будут.

Они присели к столику. За окном обычный зимний пейзаж: дождь со снегом и ветер. Да, нужно скорее возвращаться в теплые края. Уехать отсюда, от проблем старых и новых.

По телевизору пока что шла какая-то реклама средств для похудания. Ничего интересного.

Бармен принес эспрессо, и она решила попросить меню, так как внезапно поняла, что неплохо было бы позавтракать, а может, даже пообедать.

Вчера они успели только доехать до первой приличной гостиницы на въезде в город и сразу завалились спать. Может быть, именно вчерашние приключения послужили причиной необычных цветных сновидений? Ну, теперь-то она совершенно спокойна, только голодна. Может быть, даже чертовски голодна.

– Мы начинаем наш выпуск со вчерашних событий в гостинице “Нессельбек”. На наши вопросы согласился ответить представитель МЧС в нашем регионе.

Так вот что имела в виду Уршула!

Полковник с лицом, еле различимым под козырьком фуражки, рубил на экране фразы в микрофон, который еле удерживала молоденькая журналистка.

– Пожар был быстро потушен! Пострадавшим оказана помощь на месте, от госпитализации все отказались. Наши пожарные сработали на редкость слаженно и четко!

Журналистка, казалось, была сражена таким напором и громким голосом мчс-ника. Она даже, сложилось впечатление, забыла, что хотела спросить у героического начальника, но кто-то из-за экрана ей подсказал, и она продолжила.

– Скажите, Василий Дмитриевич, а что послужила причиной пожара?

Девушки переглянулись. Было страшно интересно, что сейчас скажет специалист.

Бравый пожарный слегка запнулся, но затем вновь загремел с экрана командирским голосом.

– В настоящий момент этим занимаются специалисты. Во дворе гостиницы проводились пуски пиротехнических средств. Возможно, какие-то изделия были не сертифицированы, возможно, короткое замыкание…

Журналистка, слегка заскучавшая после реплики начальника, поспешила вставить еще одну фразу.

– Но, говорят, пламя мгновенно вспыхнуло прямо в зале, ближе к выходу на веранду. Может быть, произошло что-то неординарное?

Василий Дмитриевич задумался, потом строго посмотрел в экран и отрезал.

– Будут рассмотрены все варианты. Но чудес не бывает.

Девушка успела растерянно сказать “спасибо”, и репортаж прекратился.

Глава 4. Милан и Кира

Париж, Франция, июль 2013 года

– Добрый день, мадам Фонтэн. Спасибо, что согласились нас принять.

– Господа. Наверное, вам было бы интереснее встретиться с мадам Жоли, или мадам Дюфло?

Один из сидевших за столом мужчин отрицательно покачал головой.

– О нет, нет. Мы хотели встретиться именно с вами, мадам.

– Ну что же. Необходимо помнить, что в нашей партии, входящей сейчас в это замечательное новое объединение, есть люди, которые несколько настороженно относятся к роли католической церкви и, особенно, общества Иисуса в современной культуре и жизни.

Оба мужчины некоторое время помолчали. Габриэлле подумала, что, скорее всего, она сейчас вряд ли в обычной обстановке распознала бы в этих людях священников. Хотя, вполне возможно, формально они и не были официальными служителями церкви. Неформально, формально… Много лет прошло с тех пор, когда подобные им впервые повстречались у нее на пути. Тогда она была совсем другой, и они были совсем другие. Ну что же, она подождет. Посмотрим, на что способны эти.

Наконец, один из них, видимо, решил, что молчание – не самый короткий путь к обретению взаимопонимания

– Мадам, возможно, вы будете удивлены моей прямотой. Действительно, это не совсем характерно для нашей организации. Но не сейчас.

Мужчина сложил ладони и устремил свой взгляд на Габриэлле.

– Безусловно, речь не может идти о доверии с вашей стороны. История наших… взаимоотношений насчитывает немало столетий. Ваши предшественницы… пострадали от некоторых непродуманных действий… служителей матери нашей Святой церкви. Возможно, они неверно истолковали некоторые решения…

Габриэлле очень внимательно слушала сидящего перед ней посланника. Она очень надеялась, что это именно так. Хотя обеты, которые давали последователи святого Игнатия, позволяли говорить и совершать все, что было угодно им, а в их лице – церкви.

– Обстоятельства несколько… изменились.

Пауза, которую он сделал перед последним словом, могла означать многое. Скорее всего, это могло быть только перемирие. Ну да, “остаться должен только один”. Видимо, произошло нечто, о чем они могли только догадываться.

– Извините, мадам, вы слышали что-либо о цветке с пятью лепестками?

Ведьма рассматривала своих собеседников с любопытством. Когда-то такие, как они, прилагали все силы, чтобы такие, как она, исчезли навсегда. Не получилось, да и не могло получиться. В конце концов, произошло совершенно противоположное – сама их организация прекратила существование. Ведь им приходилось бороться с тем, что зачастую составляло их сущность.

Этот молодой человек, Болони… Для нее, видевшей много и многих, он был молод, сколько бы на самом деле лет ему ни было. Как легко он произносил слова, истинного смысла которых не понимал и не мог понять.

Она с удовольствием бы встала и прошлась по кабинету. “Неужели, это волнение? Давно забытое чувство”.

– Скажите, Маттео, Его святейшество знает о вашей миссии?

Болони оглянулся на своего спутника. Несколько секунд у них словно продолжался безмолвный, понятный лишь им обмен мнениями.

“О, маги, конечно, вы тоже, как и все мы, любите ритуалы. На чьей стороне мы бы ни находились. Или в стороне”.

Потом мужчина молча склонил голову.

“О да, все действительно серьезно. Но, может быть, им всем повезет? Жаль, что она знает так мало”.

– Хорошо. Нам действительно надо поговорить.

* * *

– Как ты думаешь, что произошло вчера?

Кира смотрела на своего мужчину очень серьезно. На самом деле, он ждал этого разговора и даже удивлялся, как она с таким ураганом мыслей внутри умудрилась сдерживаться так долго.

Выпив кофе, они выехали из гостиницы, но поехали совсем не в сторону границы, а в больницу, где работала мама Киры. Там она пробыла совсем недолго, не больше получаса. Вернулась заплаканная и совершенно разбитая. Молча села на соседнее сиденье и уставилась в пространство покрасневшими глазами, нервно наматывая на пальцы прядь волос. Раньше он не замечал у нее такой привычки, может быть, он ее еще не слишком хорошо знал?

– Милан, поехали. Поговорим позже.

Он кинул взгляд в зеркало заднего вида. Уршула закрыла глаза, изо всех сил стараясь показать, что все происходящее ее никак не касается. Вот еще живая петарда сидит за спиной. Хотя, он должен был признать, подруга Киры всегда старалась быть милой и веселой. Пыталась шутить и даже иногда совершенно прелестно заигрывать с ним, не обращая внимания на недовольные мины Киры. Хотя… Она же знала, что это просто игра.

Кира просто смотрела перед собой, в покрасневших от слез глазах застыла боль. Так они и молчали до самой границы. Девушка немного успокоилась, и только временами покусывали губы. Ее эмоциональный фон менялся от боли и грусти до раздражения и злости. И, пожалуй, ему не стоило лезть с расспросами.

Возможно, и окружающим передалось настроение ведьмы. Почему-то многие автомобилисты-путешественники решили, что им нет причины торопиться, и пограничный переход встретил их необычным запустением.

На польской стороне обладатели европаспортов вообще не вызвали никакого интереса у озябшей блондинки в защитной униформе, они проехали мимо павильонов с надписями “Обмен валюты” и парочки кафешек и вырулили на автостраду.

– Едем в Варшаву. Фредерика звонила.

Она вдруг усмехнулась и указала на рекламный стенд с надписью на русском, промелькнувший с правой стороны.

– Минимум три ошибки. Все думают, что это просто. А это совсем непросто.

Тень вновь словно пробежала у нее по лицу, и Кира грустно уставилась на дорогу и пустые заснеженные поля, которые исчезали по обе стороны от машины.

Что же с ней произошло? Он чувствовал, что девушка уже взяла себя в руки, но печаль, печаль всеравно оставалась. Уршула у них за спиной уже начала потихоньку посапывать. Ее точно не очень волновало, куда они едут.

– Что-то случилась. Фреда попросила срочно встретиться.

Кира повернулась, и он встретился с ней взглядом. В глубине серых глаз появилась что-то, чего раньше он не знал. Ей действительно было больно, и это никак не было связано с последними происшествиями.

Девушка смотрела на него серьезно-серьезно, словно пытаясь заранее получить поддержку в той проблеме, которой никак не решалась поделиться.

– Ты знаешь…

Она опять замерла в нерешительности, потом достала из сумочки телефон и показала ему сообщение: “Кира, надо встретиться и поговорить. Это важно. Отец”.

Он даже не знал, что сказать. Потом на секунду оторвал руку от руля, обхватил ее ладонь и сжал, сжал осторожно, но сильно. Это было все, что он мог сделать сейчас.

Она внешне никак не прореагировала, но он почувствовал, как напряжение начинает покидать Киру, и ее рука словно ослабла, смягчилась в его большой и сильной ладони.

– Я, как получила, сразу к маме решила поехать. Вдруг она не знает.

Она помолчала несколько секунд и усмехнулась самыми уголками рта. Улыбка вышла кривая и невеселая.

– Но она все знала. Она ему дала мой телефон. Отец ей еще вчера утром позвонил.

В глазах Киры он вновь заметил слезы.

– И вообще, он никуда не пропадал. Просто уехал, и все. И мама знала и мне не говорила. Столько лет!