Глава 4. Грибная поляна надежды.

– Как же приятно, наконец, поесть, – выдохнул Василий, наслаждаясь первым глотком горячего супа.

Марья улыбнулась, но тень тревоги мелькнула в её глазах, когда она заметила, что Мрак и Смок, обычно шумные и активные, молча ели, опустив головы, будто чувствовали вину за потерю скатерти-самобранки и клубка.

– Всё будет хорошо, – прошептала она, пытаясь себя успокоить, – мы справимся.

С каждым глотком супа их усталость нарастала. Веки стали тяжёлыми, мысли путались, а мир вокруг будто затихал. Даже птицы, словно понимая, что настало время для отдыха, умолкли, оставив поляну в мягкой тишине. Солнце ласково светило, согревая землю, а травяной ковёр под ногами стал казаться необычайно мягким и уютным.

– Как приятно… – сонливо пробормотала Аврора, зевая и опуская голову на траву. Её золотистые волосы рассыпались по траве, мерцая на солнце.

– Да, отдых не помешает, – согласился Лунный, едва удерживаясь от зевоты.

Они легли на траву, которая оказалась неожиданно мягкой как подушки. Вскоре все уснули, отдавшись сладкому сну, их дыхание стало ровным и спокойным. Даже фамильяры, обычно такие беспокойные, улеглись рядом с ними, свернувшись клубочками. Мрак и Смок, всё ещё виновато поглядывая друг на друга, тихонько устроились рядом с Марьей и Василием.

Тишина на поляне стала абсолютной. Лёгкий ветерок осторожно трепал травинки, но не беспокоил спящих. Казалось, даже лес вокруг замер в ожидании, даря друзьям драгоценные минуты покоя.

Лунному снился странный и тревожный сон. Он шёл по старинному городу, под ногами камни мостовой, а вокруг – люди, но их лица были похожи на волчьи морды. Они шли мимо него, не обращая внимания, словно он был невидимкой. Лунный чувствовал непонятную тревогу, но продолжал идти вперёд. Вдруг под его ногами послышался треск, земля начала дрожать и раскалываться. Перед ним образовалась огромная пропасть, разверзающаяся всё шире. Лунный попытался отступить, но было поздно – он потерял равновесие и с криком упал в темную бездну, пропадая в её глубинах.

– Нет! – закричал он, чувствуя, как падает всё глубже и глубже. Страх наполнил его сердце, казалось, что падение не закончится никогда. Холодный воздух бил в лицо, а отчаяние сковало сознание.

Внезапно его тело словно кто-то начал трясти, настойчиво и сильно, будто дерево, которое качает на ветру. Лунный услышал чей-то голос, эхом раздававшийся сквозь сон:

– Просыпайся, просыпайся! – голос становился всё громче, и наконец Лунный почувствовал, что возвращается в реальность.

Он резко открыл глаза и увидел перед собой невысокого старичка с большой бородой, одетого в широкополую шляпу, похожую на шляпку гриба. Тот наклонился над ним, тряся его за плечо, с беспокойством смотрел на Лунного. Старик был полноватым, с круглым добродушным лицом, но в его глазах сквозила серьёзность.

– Ты наконец очнулся, – вздохнул старичок, выпуская Лунного из своих рук. Лунный сел на траву, оглядываясь. Поляна, где они остановились, выглядела мирной и спокойной, но что-то подсказывало ему, что произошло нечто опасное.

Старик, будто поняв его мысли, направился к остальным друзьям, решительно поднимая их одного за другим. Лунный, ошеломлённый тем, как сон резко прервался, поспешил помочь. Он осторожно тряс Аврору, потом Марью, а Василий сам вскоре проснулся, моргая в недоумении.

Фамильяры тоже вскоре очнулись: Мрак и Смок сидели рядом, недоумённо осматриваясь, а Сумрак уже парил в воздухе, внимательно следя за каждым движением незнакомца.

– Кто это? – сонным голосом спросила Аврора, поднявшись с земли и стряхивая траву с одежды.

Старичок, поглаживая свою длинную седую бороду, вежливо кивнул всем в знак приветствия.

– Я Грибник, – сказал он с улыбкой, и хотя его голос был мягким, в нём чувствовалась скрытая сила. – Меня ещё называют Грибной дед.

Старик оглядел их всех, словно проверяя, все ли в порядке, и после паузы добавил:

– А вы кто такие?

– Мы ученики местной академии, – ответил Василий, постаравшись придать своему голосу как можно больше уверенности.

– И вы не знали, что грибы, которые вы съели, опасны? Это же сон-грибы! – Грибник нахмурился, качая головой. Его борода колыхнулась вместе с ним, а грибообразная шляпа слегка наклонилась на бок.

– Мы не знали, – призналась Марья, виновато опустив глаза. – Мы ещё не проходили это на уроках.

Старик нахмурился ещё сильнее, прищурившись.

– Сон-грибы – одни из самых коварных. Вы могли уснуть и никогда не проснуться, – сказал он серьёзно.

Он присел на корточки, ловким движением вынул нож из кармана и срезал один из грибов. Подняв его, он показал друзьям шляпку гриба, осторожно поворачивая его в руках.

– Видите? Под шляпкой гименофор голубой, – объяснил Грибник, указывая на странный оттенок нижней части гриба. – У обычных грибов он белый. В следующий раз будьте внимательнее, когда решите что-то есть в лесу. Особенно грибы.

Он поставил гриб обратно на землю и, кивнув им на прощание, вдруг медленно начал растворяться в воздухе. Его фигура поблекла, став частью утреннего тумана, и вскоре от старика не осталось ни следа.

Ребята переглянулись, понимая, как близки они были к беде. Марья вздохнула с облегчением, Василий тихо поблагодарил Грибника, а Аврора слегка побледнела, осознав, насколько опасными могут быть невинные на первый взгляд грибы.

– Нам повезло, – прошептала она, и все согласно кивнули.

Мрак и Смок, притихшие после своего предыдущего безумного бега, на этот раз шли осторожно рядом с друзьями, не отставая. Они больше не опережали группу и не делали ничего поспешного. Лунный, идя впереди, только вздохнул с облегчением, зная, что впереди их ждёт ещё много трудностей, но теперь они будут намного осторожнее.

Сумрак, парящий над ними, задумчиво смотрел вдаль, внимательно следя за их путём.

Они шли по извилистой тропе, которая то уходила в густую чащу леса, то вновь выводила их на светлые поляны. Солнце едва пробивалось сквозь кроны деревьев, и тишина леса наполняла их странствие таинственностью и лёгким беспокойством. Фамильяры, хоть и не спешили вперёд, казалось, тоже чувствовали что-то неладное: Мрак прижимался к ногам Лунного, а Смок то и дело оглядывался через плечо, словно за ними кто-то следил.

Вскоре перед ними возник перекрёсток. Тропа раздваивалась, уходя в три разных направления. Посередине перекрёстка стоял огромный, мшистый камень, который выглядел так, словно стоял здесь веками. На его поверхности была нацарапана странная надпись, явно оставленная давным-давно:

«Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – жизнь потеряешь, прямо пойдешь – жив будешь, да себя позабудешь».

Друзья остановились, разглядывая надпись. Каждый замер на несколько мгновений, осознавая глубину и загадочность выбора. Лунный задумчиво пробежался взглядом по путям: налево тропа вела в густой лес, направо – в какой-то тёмный овраг, а прямо – в ещё более густую чащу, где всё терялось в тумане.

– Кажется, нам предстоит непростой выбор, – сказал Лунный, медленно окинув взглядом камень и тропы. Его голос был полон напряжённости, и это чувство разделяли все.

Марья нахмурилась, сжимая лукошко, оставшееся у неё после потери большей части содержимого.

– Направо точно не пойдём, – прошептала она, коснувшись плеча Василия. – Жизнь терять никто не хочет.

Аврора, чуть прищурившись, подалась вперёд, всматриваясь в тропу, что уходила прямо.