С 1956 года психология вступила на путь реабилитации и начала постепенно освобождаться от засилья физиологии. 8–12 мая 1962 года авторитетное собрание Академии медицинских наук и Академии педагогических наук в Москве официально реабилитировало психологию. Некоторые исследователи того периода подчеркивают, что павловская теория не объясняет полностью гипноза. Чехословацкий исследователь павловского направления Хорваи писал: «Павловская теория гипноза – не догма. Павлов недостаточно обработал свои идеи… некоторые из них только гипотетичны». Но все эти идеи послужили отправной точкой для новых исследований.

Очевидно, что ситуация, в которой проводится сеанс гипноза, влияет не только на пациента, но и на экспериментатора. В этом случае гипноз можно рассматривать как «сумасшествие вдвоем», где каждый вовлеченный в гипнотические отношения играет ту роль, которую другой от него ожидает. Пациент ведет себя так, как будто он не может сопротивляться внушениям гипнотизера, а тот играет роль всемогущей особы. Например, если пациент испытывает внушенные галлюцинации, то гипнотизер ведет себя так, будто эти галлюцинации отражают реальные явления.

Другими словами, успех сеанса гипноза во многом определяется степенью вовлечения гипнотизера и пациента в проводимый сеанс. В идеальном случае врач и пациент становятся одним целым, когда оба находятся в гипнотическом состоянии и их действия синхронны. Различия между ними в этот период состоят в том, что врач действует в соответствии со своей программой, а пациент, являясь пассивной частью этого дуэта, такой программы не имеет. Далее, сознание врача в этот период находится в расщепленном состоянии, одна часть которого оказывается в глубоком гипнотическом состоянии и отождествлена с состоянием пациента, а другая – в состоянии относительного бодрствования и управляет ситуацией. В случае нарушения этих условий сеанс гипноза нередко заканчивается неудачей. Вот как пишет об этом Леон Черток в своей книге «Гипноз»: «Это взаимное влияние гипнотизера и гипнотизируемого ярко проявилось в случае, когда экспериментатор был предубежден против пациента, полагая, что он является симулянтом. На самом же деле пациент был способен впасть в глубокий транс. Гипнотический сеанс потерпел неудачу, так как пациент проявил враждебность к гипнотизеру, который, делая обычное внушение, не сумел вполне убедительно сыграть свою роль».

О значении бессознательной связи между гипнотизером и пациентом писал и французский врач Брото (1938). Он считал, что гипнотизеры обычно выбирают тех, которые для них желательны: «В сущности, пациенты всегда выполняют те основные внушения, которые соответствуют предвзятым идеям гипнотизера… Во времена Шарко считалось, что у истериков нервные припадки должны иметь вид красочных зрелищ. Но Бабинский не признает подлинности этих кризов и, конечно, ему поэтому не удается их наблюдать: сам того не подозревая, он внушает своим больным не проявлять больше этих признаков болезни». Безусловно, на поведение загипнотизированных большое влияние оказывает и социально-культурный фактор, о чем будет сказано несколько позже в этой работе.

Традиционный взгляд гипнологов старой школы на гипноз как на сон в значительной мере затормозил изучение этого социально-психологического явления. Потребовалась достаточная смелость российских гипнологов и непредвзятость зарубежных, чтобы преодолеть эти устаревшие традиции.

А сейчас посмотрим на работу эстрадных гипнотизеров: по сцене с большой скоростью движется невысокий человек. «Меч», которым он рубит головы «Змею Горынычу», точно молния сверкает у его руках. «Богатырь» невероятно ловок; кажется, что на ногах его выросли крылья. Он подлетает к «грозному чудовищу», взмахивает мечом – и нет еще одной головы; неуловимое движение – и человек уже на другой стороне сцены, и снова навстречу дракону. Это что, тоже сон? Мы видим крайнее физическое напряжение, предельно сосредоточенное внимание, когда возможности человека используются максимально, мобилизованы все ресурсы человеческого существа. То, что гипноз – «своеобразное» состояние, – это верно, но чтобы оно было «близким ко сну» – это глубокое заблуждение.

Загипнотизированный человек живет в своеобразной виртуальной реальности, в которой причудливо переплетаются внушенные образы с реальной действительностью. Вместе с гипнотизером он участвует в творении и разрушении физических, чувственных и даже ментальных реальностей внутри себя.

Для человека, находящегося в пассивном гипнотическом состоянии, мир существует как некая схема, отношение к которой равно нулю. В этот период сознание человека предельно расфокусировано, а ум неподвижен и находится в состоянии готовности к любой направленной деятельности. Для того, чтобы эта деятельность стала возможной, требуется импульс, приказ или указание, приходящие или из сферы сознания человека, находящегося в гипнотическом состоянии (например, при занятиях аутотренингом), или извне, от гипнотизера.

Предшествующим состоянием любого рода активности как в глубоком гипнозе, так и в состоянии бодрствования является аморфность ума, когда он, не сконцентрированный, подобен мягкому воску, из которого можно построить все, что в пределах его возможностей.

Эта аморфность ума возникает каждый раз при переключении внимания с одного объекта на другой, от одной мысли к следующей, при переходе от одного вида физической деятельности к другому. Аморфность ума – это его остановка, переходное состояние между двумя концентрациями или сужениями сознания. В этом месте всегда совершается его поворот к чему-то еще. Это время, когда разрушена предыдущая модель мира перед построением новой или же разрушена одна модель действия, чтобы уступить место другой. Возникает своеобразная картина мерцания активности ума, когда он перед каждым следующим импульсом сосредоточения на каком-либо виде активности полностью расслабляется.

Сознание человека состоит из двух частей. Одна осознает окружающий мир через посредство моделей, построенных умом, другая – дает санкцию на какое-либо направление деятельности. Эта санкция может звучать и как согласие, и как неоспоримый приказ, указывающий направление внимания или на отключение его. В случае остановки этого механизма внимание задерживается в какой-либо одной из фаз (фаза расфокусированного сознания или фаза сосредоточенного сознания), и у человека исчезает возможность произвольного управления состоянием его активности в отличие от бодрствующего состояния. Таким образом, в гипнотическом состоянии происходит отключение механизмов управления вниманием.

Гипнотические состояния возникают у человека при самых разнообразных условиях, но каждый раз человек проходит через одни и те же фазы, достаточно подробно описанные физиологами и психологами; одни и те же симптомы, одни и те же стадии перехода от состояния обычного бодрствования к глубокому гипнотическому. И возникает вопрос – не потому ли эти реакции, описанные в различные времена, однотипны у людей разных возрастов, рас и наций, что при воздействии определенных условий срабатывают одни и те же природные механизмы?

Но тогда возникает еще один вопрос, для чего природа снабдила человека (и многие виды животных) этими механизмами? Если мы узнаем, для чего существуют эти механизмы, то сможем понять некоторые аспекты поведения человека, как социального существа. И это даст нам надежду при необходимости использовать эти механизмы как для социальной коррекции человека, так и с лечебной целью и, конечно, при различных видах работы над собой.

В продолжение вышесказанного, попытаемся построить схему, наглядно показывающую соотношение между расфокусированным и сосредоточенным вниманием, между бодрствованием и гипнотическим состоянием, а также между гипнотическим состоянием и состоянием сознания при аутотренинге.

Если принимать за бодрствующее состояние полную открытость человека к восприятию всего окружающего мира, то это, по-видимому, будет самое непродуктивное его состояние, так как при этом все объекты для человека имеют одинаковую ценность и какая-либо целенаправленная деятельность становится невозможной. Это можно сравнить со светом электрической лампочки, у которой нет рефлектора – она одинаково освещает все находящиеся вокруг нее предметы.

В обычной жизни внимание человека всегда в какой-то степени сфокусировано. И все, что находится за его пределами, воспринимается недостаточно отчетливо или даже подсознательно.

Концентрация внимания может быть настолько высокой, что за его пределами ничто не воспринимается, даже время. Таким образом, то, что мы называем бодрствованием, – это состояние, когда управление вниманием принадлежит самому субъекту.

В случае если высокая концентрация внимания направлена на какой-либо текстовой материал (возможно, вы что-нибудь читаете или кого-то слушаете), касающийся каких-то событий, то вы замечаете, что со временем из читателя или слушателя становитесь зрителем и даже участником этих событий. И так всегда, при повышении концентрации повышается яркость восприятия.

При предельной концентрации внимания, вызванной или интересом к объекту, или интенсивным переживанием, возможно своеобразное «зацикливание» на объекте, который в этом случае становится преобладающим над всеми другими.

Человеческое внимание имеет внешний и внутренний полюсы. Благодаря этому мы можем воспринимать как внешнюю, так и внутреннюю реальность (например, наши эмоции или какие-либо психологические состояния), сознательно вспоминать какие-то события из прошлого или же создавать картины в своем воображении, и т. д.

В гипнотическом состоянии, когда управление вниманием переходит к экспериментатору, появляется возможность создавать в уме пациента образы псевдореальности не только внешнего, но и внутреннего мира. При этом может происходить или естественное побуждение к действию (в зависимости от внушенной ситуации), или же побуждение под влиянием соответствующего приказа.

Существует некая критическая величина концентрации внимания, при которой происходит своеобразное запредельное его сжатие, своеобразный коллапс, после чего внимание становится неуправляемо устойчивым, усиливающимся за счет других, менее интенсивных, чем оно, раздражителей. Это чем-то сходно с космической черной дырой, которая поглощает в себя все, что находится в ее окрестностях. В этом случае переключение внимания внешними или внутренними средствами становится возможным, если на него подействовать более сильным, чем оно, раздражителем.

Такого рода «схлопывание» внимания может происходить по многим причинам. Это может случиться при намеренной предельной концентрации внимания; при некоторых очень ярких эмоциональных переживаниях; в случаях однообразного, в течение длительного времени повторяющегося внешнего воздействия на сознание человека или же при часто повторяющихся возвратах к одной и той же теме, идее, действию. При этом в уме человека могут образоваться и существовать достаточно длительное время островки относительно устойчивых к чему-либо интересов, мнений о чем-либо или даже может возникнуть паранойяльная идея, несущая в себе какое-нибудь патологическое содержание.

Устойчивые интересы могут, истощившись, постепенно исчезнуть или перейти в цель и смысл жизни; мнения или предположения – быть разрушены или превратиться в устойчивые убеждения. Изолированная идея может стать руководством к действию.

В процессе работы над собой, при постоянных попытках сосредоточения на какой-либо мысли (мантре, молитве, формуле) может образоваться устойчивый очаг, несущий в себе «звучащую» мысль даже тогда, когда человек занят чем-то другим, не относящимся к этой мысли.

При систематических попытках погружения себя в состояние релаксации, а также при медитациях однажды может возникнуть состояние транса, выход из которого всегда требует со стороны занимающегося определенных усилий. В некоторых случаях для выведения из транса приходится прибегать к внешним воздействиям. Так как транс можно сравнить с очень глубоким сном, то принцип выведения из него сходен с тем, который используется при переводе обычного сна в гипнотический. (Под трансом здесь понимается переход сознания на противоположную сторону фокуса его концентрации, своеобразный прорыв в другую реальность, содержание которой зависит от объекта концентрации).

У некоторых людей образование подобного типа очагов происходит чрезвычайно легко. И тогда под влиянием напряженной эмоциональной обстановки мысль, даже ненадолго возникшая в это время в уме человека, может стать сверхценной и в некоторых случаях привести к трагическому финалу.

Влияние изолированных мыслей или идей на человека нередко чрезвычайно велико даже тогда, когда он находится уже в другой обстановке, занят совершенно другими делами и в нем преобладают совершенно другие интересы. У него плохое настроение, хотя событие, породившее его, уже давно прошло. У человека продолжает оставаться высокое артериальное давление и беспокоят боли в сердце, в то же время сегодняшнее его социальное и психологическое положение вполне благополучно.

Потерпев однажды неудачу в чем-либо и породив этим самым эмоционально насыщенный очаг в своем уме, человек становится неуверенным не только в каком-то определенном деле, но и (правда, в меньшей степени) во всех остальных делах.

При очень сильном внешнем раздражителе или же при хронически повторяющейся какой-либо психотравме может образоваться изолированный эмоциональный или же двигательный очаг. И тогда человек, попадая в сходные обстоятельства, хотя они на этот раз ему ничем не угрожают, вновь переживает эмоциональное напряжение, подобное тому, что было у него прежде.

В том случае, когда в изолированном очаге оказывается какой-нибудь двигательный комплекс, то, попадая в соответствующую обстановку, сходную с той, которая породила этот патологический очаг, человек, не осознавая того, повторяет однажды возникшие двигательные стереотипы. Иногда даже небольшое соответствующее эмоциональное напряжение может вызвать оживление этого двигательного комплекса. Примером этому могут быть заикания, всевозможные нервные тики или защитные двигательные реакции.

Все, что мы говорили о концентрации внимания, может быть без изменений отнесено и к гипнотическим состояниям. Правда, здесь мы должны сделать существенное добавление. В гипнотическом состоянии ум человека создает внутри себя не только модели реальных событий, происходящих в это время в окружающем мире, но еще и модели «реальности», внушенные ему другим человеком. При высокой концентрации внимания он воспринимает внушение во всей полноте чувственного восприятия действительности.

Практически каждое слово или какой-либо другой символ, обозначающий реальную действительность, обязательно создает в уме модель этой реальности. В обычном бодрствующем состоянии модели такого рода бледны по сравнению с моделями, отражающими реальные объекты окружающего мира, и человек эти модели (образы) просто не осознает.

Почему при гипнотическом состоянии происходит подмена восприятия внешней реальности реальностью внушенной, которая никакого отношения к действительности может не иметь? Весь секрет заключается в сознании. Наше сознание является рефлектором для ума. Именно оно определяет степень широты восприятия умом окружающего нас мира и направленность ума на какие-либо внешние объекты. Чем более узкие рамки восприятия для ума создает сознание, тем с большим доверием относится ум к поступающей в него информации. При предельном сужении сознания (например, на гипнотерапевте) ум моделирует только то, что ему внушают извне, и то, что ему внушается, для него не подлежит никакому сомнению.

Если бы нам удалось заглянуть вовнутрь сферы бодрствующего ума человека, то мы увидели бы странное сочетание двух миров. Один из них – яркий и красочный калейдоскоп картин внешнего мира, другой – бледный мир теней, порожденный словами окружающих нас людей. При увеличении концентрации на словах бледные тени, несущие в себе смысл этих слов, становятся более яркими, а прежде яркие отражения внешнего мира – бледнеют. При максимальной концентрации на словах образы, несущие в себе смысл этих слов, приобретают яркость реальности внешнего мира, а отраженный в уме внешний мир становится бледной его тенью.